Звезда любви

- Скажи-ка, а я и в правду хорошо пою? – вдруг спросила она свою старую няньку.

- Да я лучше-то и не слыхала, хотя девок голосистых у нас полно, - не задумываясь, ответила Пелагея, помогая хозяйке переодеваться. – Голос у тебя чистый да звонкий, что колокольчик.

Оглядев себя в зеркало, Юленька, тяжело вздохнув, вышла из комнаты.

Все семейство перед обедом собралось в диванной. Потупив глаза, как и положено благовоспитанной барышне, Юля села на софу подле Полин, подальше от своего жениха.

- Жюли, - шепнула ей на ухо Полин, когда Серж заговорил о чем-то с Четихиным, - не стоит так огорчаться. Я постараюсь уговорить Сержа отложить венчание до Красной горки на будущий год. Может, он даже согласится, чтобы ты поехала с нами в Петербург в этом сезоне. Даст Бог, все образуется! Но согласись, барон не так уж плох.

- А ты сама пошла бы за него? – тихо спросила Юля.

- Только вместо эшафота! – не раздумывая ни минуты, честно призналась Полин.

- Серж никогда не согласится взять меня в Петербург, - вздохнула Юленька. – Куда проще выдать меня за Четихина, чем тратиться на новый гардероб.

Юля украдкой бросила взгляд на Четихина, вольготно расположившегося в кресле. Если уж быть совсем честной, то, пожалуй, барон не так уж стар. Разве сорок семь лет — это старость? – уговаривала она себя. Но когда она попыталась представить себя перед алтарем подле него, то едва не застонала в голос: ей-то всего семнадцать! Словно в тумане, она услышала, что Александр Алексеевич обращается к ней с вопросом:

- Юлия Львовна, мне Сергей Львович говорил, что Вы неплохо поете. Не согласитесь ли что-нибудь исполнить?

- Боюсь, я сегодня не в голосе, Александр Алексеевич, - попыталась отказаться Юля, но, перехватив тяжелый взгляд брата, послушно поднялась с софы и подошла к роялю. Господи, ну как можно петь, если в горло саднит от непролитых слез, а ком в груди мешает дышать, не то что петь?!

- Не судите строго, - едва заметно улыбнулась она Четихину, - Вы мне не подыграете?

- С удовольствием!

Четихин вскочил с кресла и, устроившись за роялем, обратился к ней:

- Что будете петь?

- «Я помню чудное мгновение», - ответила Юля.

Барон, что-то пробубнил себе под нос, пытаясь вспомнить мелодию, но потом решительно кивнул и взял первый аккорд. Играл он отвратительно, то и дело ошибаясь и сбиваясь с ритма. Допев второй куплет, Юля во время проигрыша пару раз тихонько кашлянула, прикрыв рот ладошкой, и Четихин, тотчас оставив в покое инструмент, бросился к столу, на котором стоял графин с вином. Налив в бокал вина, он протянул его ей.

- Весьма недурно, сударыня, - авторитетно заметил он. – Голос у Вас прекрасный; хотя до оперной дивы Вам, конечно, далеко, но для домашнего музицирования – весьма недурно.

Едва сдержав ядовитую реплику по поводу его «превосходного» аккомпанемента, Юленька, сделав несколько глотков вина, вежливо улыбнулась.

- Благодарю Вас, Александр Алексеевич!

- О, я надеюсь, что в самом ближайшем времени смогу чаще наслаждаться Вашим пением, - самодовольно улыбнулся он в ответ.

От ответа Юлю спасло появление в дверях Докки.

- Господа, прошу всех к столу! - изображая из себя гостеприимную хозяйку, широко улыбнулась она.

Четихин на правах жениха предложил Юленьке свою руку, и ей ничего не оставалось, как только поблагодарить его и пройти вместе с ним в столовую. Барон предупредительно отодвинул для нее стул и уселся рядом. Вечер превратился в пытку. Серж оказался за столом напротив нее, и она съеживалась каждый раз, когда он поднимал на нее глаза, попытки Четихина пошутить наводили на Жюли тоску. Она насилу дождалась окончания обеда и, проводив дорого гостя, поспешила к себе, послав умоляющий взгляд Полине. Оставалась одна надежда, что Полине как-то удастся уговорить Сержа не спешить со свадьбой и взять ее с собой в столицу. Господи, пожалуйста, - молила она, лежа в постели и глядя в потолок, - сделай так, чтобы он согласился.

Проснувшись поутру, она накинула на себя халат и, выскользнув из своей спальни, пробежала по коридору к комнате Полины. Дверь была не заперта. Плотные бархатные портьеры не пропускали утренние лучи солнца, поэтому в комнате сестры царил полумрак. Полин еще спала, но у Юли уже не было сил дожидаться, пока она проснется.

- Поля, - потрясла она сестру за плечо, - Полина, проснись!

Сонно моргая, Полина села на кровати.

- Который час? – недовольно поинтересовалась она.

- Семь, - тихо ответила Юля.

- И чего тебе не спится? – потянулась девушка.

- Да как же спать можно, когда все мысли только о том, возьмет меня Серж с вами или нет? – воскликнула она.

- Не возьмет, - хмуро отрезала сестра. – Брачный договор уже подписан. Венчание в следующую пятницу.

Юля побледнела и, ухватившись за столбик кровати, сползла на пол.

- Нет-нет. Только не это! Ведь Четихин обещал обождать! - глаза ее наполнились слезами.

- Как же, будет он ждать! Ты разве не видела, какими глазами он вчера на тебя смотрел? Что кот на сметану, - спуская ноги с кровати, отозвалась Полин. – Да не реви! - нахмурилась она. – Подумай лучше - он тебя на тридцать лет старше. Лет эдак через десять помрет, останешься молодой богатой вдовой, да и заживешь в свое удовольствие.

- О, Господи! Полина, как у тебя язык поворачивается говорить такое?! – зарыдала Юля. – Я на него смотреть не могу, а только представлю, что он коснется меня… - девушку передернуло от отвращения.

- Да что ж я, не понимаю, что ли?! – присела подле нее Полина. – Но что мы сделать-то можем? Только в монастырь вслед за маменькой, иного пути-то нет. Неужели против воли Сержа пойдешь? Ну, все, успокойся! Глаза вон красные какие стали, - погладила она сестру по голове. – Ты лучше с Александром Алексеевичем поговори. Скажи, что согласна, но тебе время нужно, - чтобы приданое подготовить, да самой с этой мыслью свыкнуться, - глядишь, и согласится барон свадьбу-то отложить.

- Хорошо, я поговорю с ним, - вытерла Юля рукавом халата слезы.

Поднявшись, она неуверенно улыбнулась сестре.

- Спасибо тебе, Полина.

- Ох, да было бы за что спасибо говорить! - вздохнула Полина.

Юленька вернулась в свою комнату и в изнеможении опустилась на кровать – голова болела так, что ломило виски, резало припухшие от слез глаза. Разговор с Полиной, на которую она возлагала такие надежды, забрал последние силы, и теперь она едва могла назвать свое имя. Пелагея, войдя в комнату и увидев ее в таком состоянии, всплеснула руками.

- Батюшки-светы, да ты, никак, занемогла, птичка моя?!

- Ой, дурно мне! - прошептала Юля. – Передай Сергею Львовичу, что я больна и сегодня останусь в постели.

- Да ложись же ты скорее, ложись! Я тебе сейчас чайку с мятой да ромашкой принесу, - засуетилась нянька, укладывая ее в постель и укрывая одеялом.

Странная усталость и опустошенность навалилась на нее. Закрыв глаза, Юленька то ли задремала, то ли провалилась в забытье. Пелагея, вернувшись с полным подносом, только покачала головой. Поставив все на туалетный столик, пожилая женщина подошла к окну и задернула шторы.

Юля не знала, сколько она проспала, но когда открыла глаза, в комнате было совершенно темно. Бесшумно поднявшись с кровати, она подошла к окну и отодвинула портьеру. На улице смеркалось. Густые осенние сумерки окутали старинный парк и усадьбу. Окно было приоткрыто, и, поежившись от прохлады, девушка вернулась к постели. Голова болеть вроде бы перестала, но была какая-то совершенно пустая, и еще нестерпимо захотелось что-нибудь съесть. Она выглянула в будуар и окликнула Пелагею, которая при тусклом свете свечи что-то штопала, сидя в кресле.

- Проснулась? Я тебе сейчас чего-нибудь горяченького принесу, - поднялась няня.

- Сергей Львович дома?

- Барин с барыней уехали, и Полина с ними. Сегодня бал дают у Крупенских.

- А я и забыла, - вздохнула Юля, глядя вслед направляющейся на кухню Пелагее.

Хотя что ей толку ехать на бал? Серж прав: вряд ли кто из молодых людей в уезде пожелает спасти ее от брака с Четихиным, сделав ей предложение.