Страница 6 из 30
После завтрака она собиралась прогуляться по парку вместе с Полин, как они и договорились поутру, но, к неудовольствию обеих сестер, к ним решил присоединиться Александр Алексеевич, который, обсудив с Сержем, как он выразился, дела насущные, изъявил желание подышать свежим воздухом в обществе прелестных дам. Пока Полин и Жюли переглядывались, не зная, как выйти из затруднительного положения, оказалось, что Сергей Львович с супругой по какой-то странной прихоти тоже вышли на прогулку, и, подхватив под руки Полину и жену, Серж решительно повел их по тенистой аллее, оставив младшую сестру наедине с бароном. Подавив раздраженный вздох, Юля оперлась на церемонно предложенную руку и, с трудом подладившись под неспешную чинную походку барона, направилась вслед за братом.
Некоторое время они шли в полном молчании, только шуршала под ногами первая опавшая листва. Юля смотрела себе под ноги, разговаривать с Четихинын ей не хотелось. Да и о чем с ним говорить? Ладно бы он был интересным собеседником, но его утомительные разглагольствования о политике или литературе, почерпнутые из газет месячной давности, нагоняли на девушку тоску. Несколько раз она ловила себя на мысли, что едва сдерживается, чтобы не поправить его, когда он начинал откровенно перевирать факты, но все же здравый смысл побеждал, и она всякий раз считала лучшим промолчать: разве может воспитанная семнадцатилетняя девушка указывать на ошибки мужчине, который на тридцать лет старше ее? Искоса глянув на своего спутника, она тотчас отвернулась. Отчего-то даже вид барона был ей неприятен.
В провинции Александр Алексеевич слыл щеголем. Будучи мужчиной довольно крупным, Четихин одевался, как он говорил, по последней столичной моде. Его сюртук был настолько узким, что, казалось, в любой момент может разойтись по швам от неосторожного движения хозяина, а напомаженные волосы и щеголевато закрученные усики у Жюли не раз вызывали улыбку. Оставаясь вдвоем, сестры частенько обсуждали внешность соседа, посмеиваясь над его самодовольным и надменным видом.
Они уже достаточно далеко отошли от дома, когда Александр Алексеевич, выпустив ее локоть, забежал немного вперед и остановился перед ней.
- Юлия Львовна, уделите мне немного Вашего драгоценного внимания, - начал он, беря ее за руку и поднося к губам затянутые в перчатку пальчики.
- Я слушаю Вас, Александр Алексеевич, - недоуменно подняла на него глаза Юля.
- Сударыня, я намерен сделать Вам предложение: я прошу Вашей руки, - блеснув глазами, произнес он и замер в ожидании ее ответа с таким видом, будто ожидал, что счастливица если не лишится чувств от восторга, то хотя бы упадет перед ним на колени и рассыплется в благодарностях.
- Может, не стоит так торопиться? - осторожно ответила Юля. – Мы ведь почти совсем не знаем друг друга.
- Пустяки, - отмахнулся Четихин. – После оглашения помолвки у нас с Вами будет достаточно времени получше познакомиться.
- Я думаю, Вам стоит обсудить этот вопрос с моим братом, - нашлась Юля.
- Я говорил с Сергеем Львовичем, и он уже дал свое согласие.
- Серж согласился?! – вырвалось у девушки прежде, чем она успела подумать, что подобное замечание может барону не понравится.
- Я так понимаю, что Вы не в восторге? - мгновенно отреагировал он, тотчас нахмурившись. – Уверяю Вас, совершенно напрасно! Мы с Вами составим великолепную пару.
- Прошу Вас, дайте мне свыкнуться с этой мыслью и не требуйте ответа так скоро! - пробормотала она в полном смятении.
- Ну что Вы, я не тороплю Вас! Вы еще так молоды, и, полагаю, Вам трудно осмыслить мое предложение, но я думаю, что Сергей Львович сможет разъяснить вам все выгоды этого союза, - самодовольно произнес он.
Настроение было окончательно испорчено. С трудом удержавшись от желания вырвать свою ладонь из его руки и убежать домой, она позволила ему вновь взять себя под руку и продолжить прогулку, а вскоре к ним присоединились и остальные Кошелевы.
Жюли надеялась, что после затянувшейся прогулки Четихин наконец-то уедет, и она сможет поговорить с братом, но Серж будто бы избегал ее, к тому же пригласил барона остаться на обед, чем еще больше расстроил ее.
Девушка была вне себя от злости, а потому, не обращая внимания на хорошие манеры, сразу же после прогулки направилась в кабинет Сергея вслед за братом.
- Сергей Львович! - окликнула она его, когда Серж уже закрывал за собой дверь. – У меня есть к Вам разговор, который не терпит отлагательства.
Кошелев, тяжело вздохнув, пропустил сестру в кабинет.
- Я догадываюсь, Жюли, о чем Вы хотите со мной поговорить, но уверяю, что Вы напрасно потеряете время.
- Почему, Серж? Почему ты даже не спросил меня? – слезы навернулись ей на глаза.
- Считаешь, что барон для такой, как ты, не подходящая партия? – вполголоса спросил он.
- Я его ненавижу! - процедила Юля свозь стиснутые зубы.
- Я уже дал согласие на ваш брак, так что едва ли мне это интересно. Могу лишь посоветовать тебе побыстрее переменить свое отношение к будущему супругу.
- Да я скорее наложу на себя руки, чем соглашусь!
Кошелев отошел к окну и отвернулся от сестры. Теперь Жюли была видна только его напряженная спина.
- Не стоит так драматизировать, Жюли, - заговорил он наконец. - Все эти годы мы выдавали тебя за члена нашей семьи, но слишком многие видели и помнят, как все было на самом деле. У барона есть титул и состояние, поэтому общество отнесется к нему благосклонно. Просто подумай и ответь себе честно: есть ли в нашем уезде еще кто-то, кто согласится на брак с тобой, зная о твоем происхождении?
Слова эти били наотмашь, как пощечины. Вспыхнув, Юля резко развернулась и выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью.
Сбежав из кабинета, Жюли тихо прошмыгнула в свою спальню, решив сказаться больной и не выходить из комнаты до вечера. Повернув ключ в дверях, она подошла к постели и, засунув руку под перину, извлекла потрепанный томик «Евгения Онегина». Открыв книгу, она в который раз прочла строки, написанные рукой Шеховского. Тяжелый вздох вырвался из груди. Все поля на этой странице были исписаны ее рукой всего тремя словами: «Шеховской Павел Николаевич».
- Клянусь, мы увидимся! - прошептала она, и слеза расплылась по бумаге, сорвавшись с длинных пушистых ресниц.
- Юлия Львовна, Вы здесь? - услышала она возмущенный голос жены брата. – Откройте сию минуту, или я прикажу высадить дверь! - не на шутку завелась Докки.
Спрятав на место книгу, Жюли торопливо вытерла глаза тыльной стороной ладони.
- Оставьте меня, Докки! Что Вам еще надобно?
- Немедленно откройте! Вы ставите брата в невозможное положение, а он ведь печется только о Вашем благополучии. Все уже решено, и Ваше глупое упрямство только показывает, какая Вы на самом деле неблагодарная девчонка, - продолжала возмущаться сноха.
- Я только… переоденусь, - сдалась Юля. – Скажите, чтобы Пелагея ко мне пришла.
- У Вас четверть часа, - недовольно бросила Докки, отходя от дверей ее покоев, - и поторопитесь, Вы же знаете, что у нас гость к обеду.
Подойдя к двери, Юля повернула в замке ключ, впуская в комнату Пелагею.
- Приготовь мне платье розовое, - едва не плача, прошептала она.
- Ох, касатка ты моя! - всплеснула руками Пелагея. – Да не убивайся ты так! Господин барон-то, может, и староват для тебя малость будет, но ведь и лицом не дурен, и при деньгах больших. Уж лучше бы тебе по-хорошему согласится-то, потому что Сергей Львович от слова-то своего не отступится.
Юля молчала, не в силах спорить с кем бы то ни было. Для брата баронский титул стал достаточным основанием, чтобы с радостью принять предложение соседа от ее имени. Присев перед зеркалом, она уставилась на свое отражение.
- Ты вон как похорошела, глаз не отвесть, то-то же барон тебя и заприметил, - продолжила Пелагея, раскладывая на кровати нарядное шелковое платье.
- Пелагея, сделай милость, помолчи! – вырвалось у Юленьки.
Убегу, ей-Богу убегу! - мрачно глядя на свое отражение, решила она.