Будни и праздники

— Чего он ездит к нам каждый день? Говорили: все сами будем решать, чего он лезет во все дела?

Бригада молчаливо и деловито хлебала шурпу, но каждый обдумывал талиповские слова.

— И покрикивает тут, как хозяин, — заметил Васит. — И вообще, в других совхозах начальство как начальство, уважает народ. А наше все пугает, все грозит: смотри, мол, дождешься! А чего я-то, например, дождусь? Трактор не отнимет, сам будет упрашивать, чтобы сел на него. А все равно пугает. И кружит, все выискивает, где что не так.

— А у нас все так! — улыбнулся Шалдаев. — Ты не сердись на него, Васит. Он сам на себя сердитый. А подгоняет нас по привычке. Все еще не верит, что целая бригада может обходиться без его контроля.

Младший из братьев Бабаяровых — Талип — поднялся из-за стола, как Джахангир, горделиво вскинул голову и прошелся, негодующе тряся головой.

— Почему тянете с севом?! — пародировал он Холматова. — Почему люди болтаются?! Почему опять едят?! Как ни приду — едят! А норму вот вы выполнили, чтоб мясо есть? — уставился Талип на Уруна Палванова, и пока тот собирался что-то сказать, ловко выхватил торчащую из его тарелки кость с мясом, под общий хохот отправился на свое место, продолжая ворчать.

Послышался треск приближающегося мотоцикла. Подъехали Зина и Ойдин.

— Что-то вы долго сегодня, девоньки, — засуетилась Варвара Ивановна. — Садитесь скорее.

— Садись сюда, — подвинулся Бекташ, предлагая место рядом с собой.

— Там вкуснее будет? — усмехнулась Зина и положила на стол поломанную шестеренку. — Вот… поломалась.

— Узнаешь? — спросил Бабаяров Шалдаева.

— Ах, черт! — возмутился Степан Матвеевич, разглядывая деталь.

Пока все обсуждали поломку, Варвара Ивановна отошла с дочерью в сторонку и, поливая ей на руки, выговаривала:

— Никак не пойму тебя. В юбке ходишь — девчонка как девчонка. А комбинезон наденешь — мужик. Что ж ты так грубо обращаешься с ним? Жених ведь?

— Мам, поесть давай скорей.

— Что ж ты матери родной не откроешься, его любишь или Назара? Мне ведь тоже знать надо, кому услужить, а то не знаю.

— А ты обоим, не ошибешься. — Зина отдала полотенце и пошла к столу.

Ойдин уже принесла ей тарелку с шурпой.

За столом разгорелся спор о том, как быть с поломкой. Назар предложил срочно ехать в мастерскую, чтоб заменили деталь.

— В мастерской нет, я точно знаю, — заверил Бабаяров.

— К Буриеву надо. У него всегда есть, — сказал Бекташ.

Подъехал Джахангир. Вылез из машины, небрежно хлопнув дверцей, и подошел к столу, оглядывая его точь-в-точь, как это изобразил Талип. Все рассмеялись, когда Джахангир произнес:

— Как ни приеду — все у них обед.

— Просим к столу, — освободил ему место Бекташ. — Пожалуйста, Джахангир-ака.

— Спасибо, в семнадцатой поел. А там, между прочим, обед по скользящему графику, — заметил Джахангир, многозначительно поглядывая на Назара. — Чтоб техника не простаивала во время сева.

Назар понимал, что Джахангир специально выводит его из себя, ищет повод придраться; понимал, что лучше было бы помолчать, но не мог. Выдержал его взгляд и заявил твердо:

— Это наше внутреннее дело.

— Извини, не ваше! Государственное это дело, — ответил тот строго и официально. — Мы здесь не развлекаемся, а работаем. И я, как руководитель, не позволю никакой разболтанности. Почему на третьей карте трактор стоит?

— Сломался, — кивнул Назар на поломанную деталь, лежавшую на столе, — сейчас привезем новую — заработает.

— Без денег не даст Буриев, — покачал головой Бекташ и, положив на стол перевернутую тюбетейку, бросил в нее три рубля, предлагая всем сделать то же самое. — А за тридцать рублей он из-под земли достанет.

— Еще чего?! — возмутился Назар.

— Не стоять же им, — сказал Бекташ, кивнув на девчат.

— Пусть только попробует не дать!

— А что будет? — ухмыльнулся Бекташ и взглянул на заинтересовавшегося разговором Джахангира: мол, смотри, какой дурак.

— Простой будет, — ответил за Назара Шалдаев. — Сев сорвем, вот что будет!

— Если покопаться на складе, то можно найти, — вступил в разговор Бабаяров, вынимая из кармана рубль. — Но Буриев не даст нам копаться. А за срочность надо ему платить, такой у него порядок.

— Не будем платить! — разъярился Назар. — Мы договор подписали, совхоз гарантировал ремонт. Выполняйте свои обязательства, Джахангир Холматович!

— Подайте заявку, — степенно кивнул Джахангир, — я наложу визу, передам инженеру…

— Он тоже наложит визу, — в том же тоне, медлительном и солидном, продолжал Назар.

— Да, — кивнул Джахангир и продолжал говорить все с той же насмешливой интонацией: — Не найдем на складе — поедут в райцентр, в область. Раз договор подписали — обязательно найдем.

— Когда? Послезавтра надо сев кончать.

— Лучше завтра.

— Тогда я сама заплачу, — поднялась Зина. — Мама, дай деньги.

— Не смей! — неожиданно резко крикнул Назар.

— Мой трактор сломался, значит, я и платить буду.

— Не твой, а бригадный трактор.

— Все так делают.

— Плохо делают. Выкормили дармоеда, он и сосет всех.

— Идем-ка пошепчемся, — успокаивающе провел рукой по спине Назара Степан Матвеевич и отвел его в сторону. — Оно, конечно, неправильно получается. А вдруг и вправду нет такой на складе? Буриев к дружкам своим поедет, а они не выручат за спасибо, тоже потребуют с него деньги.

— Но нельзя нам так. Вы же понимаете.

— Понимаю. Так ведь и стоять нельзя.

— Плохой договор подписали! Получается, мы несем потери, а ему вон безразлично, — кивнул Назар на возвышающуюся над рабочими голову Джахангира, рассуждавшего о чем-то с горделивой невозмутимостью.

Шалдаев развел руками.

— Типовой договор. Кто ж его знал, что он такой? В следующий раз учеными будем, по-своему все составим, предусмотрим все. А сейчас, черт с ней, с этой традицией, Весенний день год кормит, тут не только тридцать, все триста отдашь.

— За горло берут. — Назар с отвращением махнул рукой. — Делайте, как хотите.

Шалдаев вернулся к столу, взглядом показал рабочим, что уговорил бригадира, и вытащил из кармана кошелек. И все полезли по карманам и кармашкам, все вытаскивали сложенные квадратиками пропотевшие и пропыленные рубли и троячки, хранившиеся для покупки сигарет и прочих мелких надобностей.

— Эх вы, безнарядники-безденежники, — сказал Джахангир и вынул из кармана пачку десяток, отделил от нее три купюры, кинул в тюбетейку, сделав все это так, чтобы слышал и видел стоявший в стороне Назар.

— Сейчас все будет! — подмигнул Зине Бекташ, надел тюбетейку с деньгами, метнулся к мотоциклу, завел его на бегу и умчался.

А Джахангир спрятал деньги и сразу стал умиротворенным, словно свалил с себя давно гнетущий груз. Он по-хозяйски сел за стол, коснулся пиалушки, давая понять, что желает чаю. Урун Палванов тут же наполнил ее и побежал заваривать новый чай, делая все это очень услужливо.

Назар посмотрел на Зину — она молча ела и рассматривала листочки виноградных лоз, оплетавших навес. По всему было видно, что она не хотела ничего замечать. Шалдаев и Бабаяров курили, по их окаменевшим лицам нельзя было понять, о чем они думают.

Опять заговорили о севе, об удобрениях. Холматов изъявил желание посмотреть место хранения туков и в сопровождении Назара пошел на край их садовой посадки, где был сооружен сарай для удобрений.

— А ты горячий! Прикуривать от тебя можно. Хорошо! — задушевно сказал Джахангир, похлопав Назара по плечу. — Я вот ругаюсь с тобой, а в душе — уважаю все больше. Правду говорю. И вообще, ты удивил меня: рос вроде как все, а тут такой энтузиаст стал. Помню же я тебя со школы. Ты еще в хоре пел.

— Я не пел в хоре.

— Нет? Ну да, модели делал. С моторчиками.

— Не делал модели. Опять ошиблись.

— Я же помню! Вечно занят был.

— Это был мой брат. А я вам цветы подносил, когда вы десятый класс кончили.

— Точно, помню цветы. Вот такой карапуз подбегал… — улыбнулся Джахангир, пригасив торжествующий блеск в глазах туманом воспоминаний. — Как время летит, а? Женишься скоро? На Зиночке? Зина хорошая девушка, не уступай ее. Да ты не хмурься, все у тебя будет хорошо. Поладим! Меня тоже пойми. Ты кого в бригаде отличаешь? Тех, кто старается, кто ближе к тебе стоит, так? И я так же смотрю на бригадиров, а директор — на нас, заведующих отделениями. Вот и соображай, старайся поближе ко мне быть.