Автострада запредельности

— Ты поступишь так и с целым эскадроном береговой охраны?

Все дружно пожелали выпить за береговую охрану.

— Эти вопросы могут быть улажены потом, но что касается насущных моментов…

— Жду тебя снаружи через пять минут, Фитцгор.

— Почту за честь, — признал Фитцгор, — Как я говорил…

— Ну, только не так, как в прошлый раз. Тогда они так надрались, что не видели друг друга и толком замахнуться не могли.

— Как я уже говорил!.. — проревел Фитцгор. Он прочистил горло и вытер пот со лба рукавом.

— Братья и сестры! — продолжал он спокойным тоном. — Не так уж часто… я хотел сказать, что для нас беспрецедентный случай, что среди нас есть гость… — он сделал паузу для вящего эффекта, видя, что головы присутствующих вертятся в поисках необыкновенной персоны, — …нечасто среди нас появляется лицо такого, можно сказать, вселенского масштаба, но тем не менее оно здесь.

— О ком речь? — спросил кто-то из присутствующих, но все глаза устремились на меня.

— Космострада, — продолжал Фитцгор гнусавым голосом, — изобилует легендами, мифами, фантастическими рассказами, апокрифами и прочей белибердой, большую часть из которых нельзя не то что принимать на веру, но даже близко подпускать к своим ушам.

— У меня такое ощущение, что меня сейчас стошнит, — объявил Сэм.

— Но редчайшим случаем является, когда обычный человек — ну, как мы с вами — получает редчайшую возможность восхитительного наслаждения встречи с героем одной из таких легенд во плоти. Как бы там ни было, такой чести удостоились и мы с вами, братья и сестры. Могу ли осмелиться представить вам — и также прошу, чтобы вы присоединились к моему тосту во здравие великого героя.

— Ты же сам закрыл долбаный бар, ты, дурень!

Фитцгор наполнил свою кружку из ближайшего кувшина.

— Тогда я открываю его снова.

Все подняли кружки.

— Присоединитесь ко мне во здравие этого гиганта из легенд, короля Космострады, человека, который провел машину сквозь бушующие огни нарождающейся Вселенной и выжил, чтобы рассказать вам поразительную повесть…

Он повернулся ко мне.

— Леди и джентльмены, позвольте мне представить вам… ДЖЕЙКА МАКГРОУ!

Глава четвертая

Честно сказать, не помню всего, что творилось той ночью в «Стрижающем мече». Знаю, что дикое количество алкоголя проникло каким-то образом в мой организм и события в моем восприятии стали, как бы это получше выразиться… вот-вот, расплывчатыми. Фитцгор и его соотечественники оказались замечательными собутыльниками! Просто великолепными собутыльниками! Они поставили всем выпивку. Потом мы всем поставили выпивку. Потом все купили всем еще по кружечке. И только тогда началась серьезная пьянка. В какой-то момент в моем поле зрения очутилась кружка пива высотой в три ладони. Они называли ее громовой чашей Бробдингнега[3]. Я ее выпил.

Было уже довольно поздно — по крайней мере, мне так кажется. А до этого мы все говорили и говорили. Они хотели знать все про меня, про карту Космострады… про все на свете. Я представил им Винву, сообщив, что она и есть карта. Прекрасно, ответили мне они. Давайте-ка дадим ей карандаш и бумагу, а затем посмотрим, что она может. Карандаш и бумага немедленно появились. Винва стала демонстрировать свое умение, при этом очень походила на ребенка, который учится писать. Высунув розовый язычок, она заполняла лист за листом спиралями и прочими геометрическими фигурами, связанными между собой линиями.

— Господи! — воскликнул Фитцгор, — это же местные созвездия! Так все и должно выглядеть! — Он погладил буйную поросль своей рыжей бороды, — Черт побери, если бы у нас на этой планете была библиотека, мы могли бы достать книги и проверить. Если бы у нас на этой планете были книжки… — Задрав голову, он опрокинул в себя очередную кружку пива.

— Мне кажется, у меня есть несколько книг по астрономии. В тяжеловозе, собственно говоря, должен быть целый ящик. Правильно, Сэм?

— Угу, в накладной на груз сообщается, что у нас на борту целый ящик книг-кассет. Но ведь ты же не собираешься вытаскивать их сюда?

— Естественно, собираюсь!

— Успокойся наконец!

— Джейк, — начал Роланд, — может быть, попозже, когда мы все протрезвеем. — Он внимательно рассматривал рисунок, — Взгляни, вот Магеллановы Облака… и… да-да, как раз тут должны были бы быть Андромеда и Мессиер 34…

— А кто не трезв? По-твоему, я пьян?

— А эти две жирные точки, вероятно, Леос 11 и 1. Вон там галактики Скульптора и Форнакса…

— Кому нужны всякие там книжки, — прошамкал беззубый лесоруб, — когда у тебя есть такой приятель?

— Роланд сам по себе книга.

— Спасибо, Сьюзи. А все эти линии, — продолжал молодой человек, — это дороги Космострады. Но вот что самое интересное — видишь эту крупную дорогу, которая выходит отсюда и продолжается вон там? Кажется, это одна из главных артерий Космострады.

— Отчего бы нет, — кивнул Фитцгор, — А могут ли все эти галактические группы, которые нарисовала Винва, соединяться дорогой?

— Я бы ответил, что так и должно быть, — Роланд заинтересованно вертел перед собой лист с каракулями, — А вот эти рисунки, похожие на облака…

— Метагруппы, — сказал я.

— А это что за зверь такой? — поинтересовался кто-то из толпы.

— Группы групп. Супергруппы галактик, все они доступны с помощью единой дорожной системы.

— И куда она ведет, интересно? — задумчиво произнес один из лесорубов.

— До самого предела, долбаного предела, парень.

— Чего-чего?

— Начала всех начал, — выдохнул Фитцгор. — Самая колыбель всего, что было рождено.

— Это как же так получается?

— Когда ты смотришь на Вселенную, — Роланд произносил слова чересчур старательно — наверное, до такой степени он был пьян, — ты смотришь обратно сквозь время. Относительность, скорость света и все такое прочее. Когда ты смотришь действительно далеко-далеко, туда, куда самые изорщ… изрощ… извращ… словом, самые хитрые приборы могут достать… — он рыгнул, — Извините. Итак, если посмотреть в самый мощный телескоп, то там особо много не увидишь. Ты просто смотришь в такие места, в такие времена, когда Вселенная была совсем не такой, как раньше, когда она была радикально иной. До того еще, как сформировались галактики. Тебя словно отбрасывает к пределу видимой, постижимой Вселенной, за тот предел, где все сдвинуто в красную сторону спектра настолько, что становится почти невидимым. Это и есть красный предел.

— Я что-то за тобой не поспеваю…

— Это азы космологии, — снизошел Роланд, причем его тон подразумевал, что любой шестилетний ребенок отнесет это к разряду мелочи и чепухи.

— Да, разумеется, — Фитцгор обращался больше к самому себе, чем к окружавшим его людям, — Стоит проскочить сквозь портал, и ты двигаешься как бы обратно через время. Если ты едешь по дороге, которая ведет в самые дальние просторы космоса, быстрее, чем скорость света…

— …то в конце концов, — продолжил за него Роланд, — достигнешь точки, откуда начинается поток времени.

— Тот самый большой взрыв, который породил Галактику, — пояснил один из лесорубов.

— Абсолютно верно, если Космострада простирается так далеко.

— Разве такое возможно? — прорезал наступившую тишину чей-то голос.

— Понятия не имею, — Роланд пожал плечами, — но на Космостраде поговаривают, что именно Джейк обнаружит, как это происходит.

— Никуда не еду, — отозвался я, — потому что чертовски пьян, чтобы сесть за руль.

Вообразите себе, как поднимается тесто для булки с изюмом в четырех измерениях.

Разумеется, невозможно вообразить себе что-либо в четырех измерениях, но попробовать все-таки стоит.

По мере того как тесто поднимается, расстояние между изюминками растет, поскольку увеличивается объем теста. Представьте себе, что каждая изюминка — это галактика, и у вас будет прекрасная иллюстрация к теории расширяющейся Вселенной, которую в первый раз выдвинули века полтора назад. Теперь представьте себе, что в возрастающем объеме теста чем дальше изюминки друг от друга, тем выше их скорость удаления друг от друга, это происходит в геометрической прогрессии. В настоящей Вселенной дело обстоит следующим образом: эти галактики или группы галактик могут находиться на таком удалении друг от друга, что их скорости относительно друг друга можно измерить в процентах от скорости света. Благодаря эффекту Допплера, свет от этих отдаленных объектов сдвинут в красную сторону спектра; это означает, что длина волны света от этих объектов уменьшилась по частоте к красному концу спектра. То же самое происходит, когда мы слышим звук гудка проезжающего мимо автомобиля — тон гудка повышается с приближением и понижается с удалением автомобиля, то есть словно уменьшается по частоте. Свет тоже приходит к нам со своими частотами. Видимая часть спектра такова, что голубой — это самые высокие частоты, а красный — самые низкие. Удаляющиеся от нас галактические скопления постепенно, благодаря эффекту Допплера, смещаются в пределы красного света, иными словами: чем дальше они от нас, тем больше свет от них сдвинут в красную сторону спектра. Красный сдвиг.

3

* Столица страны великанов в книге Д. Свифта «Путешествия Гулливера». (Примеч. переводчика.)