Страница 5 из 11
После этой многозначительной фразы повисло кратковременное молчание. Минуты на полторы, не большее. Как раз чтобы все значимо осознали, кто заменит меня, «усопшего», на посту сыскного воеводы. Ну не Митька же?!
И вот тогда началось...
- А вот от нас прими ситцу василькового, весёленького, за упокой!
- И от нашей лавки гвоздей полпуда малых да подкову чугунную, подарочную, на стену! Тащи подкову, парни, мне одному не поднять...
- Требуха, требуха свежая, возьми, бабушка, не прогневайся! Небось уважал покойный требу ху-то... А нет, так собакам скормите!
- Медку царского, хоть напёрсточек отведайте! Чтоб и участковому за гробовой доской жизня такой же сладкой показалася, на все сорок два гра-дуса-а!
В общем, не буду никого утомлять, но, когда перегруженная телега кое-как доволочилась до цар ского двора, лично я уже едва дышал под подарка ми. Митя ещё с полпути слез, передал поводья баб ке и помогал нашей кобыле, толкая телегу сзади. Сама лошадь уже не справлялась...
Бабка, «пригубившая» по пути хмельной мёд, пиво, квас, настойку на берёзовых бруньках, само гонку и всего того, что у нас тут наливают под «ну, земля ему пухом!», очень нетвёрдо держалась на ногах. Тем более что левая, «костяная», у неё веч но ныла к непогоде. Я высвободил себе дырку в со ломе, свистом подзывая нашу бессменную главу экспертного отдела, но Яга даже не подошла.
- Погоди, Никитушк...ка, не до тебя щас, со кол яс...ный. Ох и мутит же меня, грешн...ную...
- Митька-а! Вытащи меня, - переключился я, но и тут облом.
- Ни-ки-та... Ива-но-вич... Уф! Дайте ж хоть дух... перевести... Я, ка-жи-сь... спину потянул... мама-а... - Мой младший сотрудник рухнул мач товой сосной у переднего колеса телеги. К рыжей кобыле обращаться тоже смысла не имело, бед няжка и так едва держалась на ногах.
А тут ещё чёрт принёс дьяка. Поверьте, его все гда черти носят, а не кто другой. Груздев Филимон Митрофанович - тощий, скандальный думский подпевала, вернейший и преданнейший враг всего нашего отделения.
- Это чей-то, а? Это ктой-то тута на ногах не стоит, лыка не вяжет? А-а, да ить энто опергруппа безбожная зенки бесстыжие залила да и на цар ский двор за опохмелкой сунулась...
Ответом послужил хоровой стон Митьки, Яги, кобылы и меня, которому проклятая чугунная подкова окончательно отдавила ногу. По счастью, на мой голос дьяк внимания не обратил, ибо резко опомнился.
- А вот энто что, во телеге? Нешто совесть у ми лиции проснулась и вы в первый раз к царю-ба тюшке с подарками заявились? Вот за то хвалю, вот энто правильно! Однако же тут каждый пода рок описи требует, взвешивания и оценки. Подай те тележеньку вон туда, за забор, от стрелецких глаз подальше, там и поделимся... тьфу ты, дела наши грешные, то исть взвесимся!
- Митя, - тихо попросила Яга, - ты вон ту подковку передай Филимону Митрофановичу, пу-щай взвесит...
Шум, богатырский взмах, хруст костей, паде ние тела - и, как я понимаю, хитрозадый дьяк ле жит в пыли, с двухпудовым чугунным изделием на воробьиной груди, смешно дёргая лапками.
- Пропустить ко мне родную опергруппу! -громогласно приказал Горох откуда-то сверху. -А ты, добрый молодец милицейский, сенца с собой захвати. Да поболее!
Столь странному приказу Гороха никто особен но не удивился, государь у нас известен своими закидонами. Все привыкли, никто не дёргается, да и смысл? Ну, бывает, на каторгу пошлёт, - конеч но, как без этого? Однако голов по праздникам не рубят, и ни одной виселицы я за всю свою службу не видел. Да и не то чтоб царь у нас слишком добре нький был, а просто после того, как он догадался ввести милицейскую службу по охране закона и правопорядка, многое изменилось в положитель ную сторону. Не идеал, идеальных государствен ных систем вообще в природе не бывает, но власть хотя бы стала с нами советоваться и прислушива ться.
«Не сразу, не всё, не всегда, но в целом прогресс есть - теперь без милиции в Лукошкине ничего не решается. Ни суда, ни делопроизводства, ни каз ней! Это, несомненно, плюс», - думал я, пока Митя на руках нёс копну сена с моей светлостью в государевы апартаменты. Яга торопливо семенила следом.
Царские стрельцы демонстративно закатывали глаза. Хоть мы с ними никак не пересекаемся (куда уж нам, простой милиции, до их благоро дий?!), но в целом парни относились ко мне вполне лояльно. Сколько себя помню, ни разу не было слу чая, чтоб наши стрельцы с царскими схлестну лись, тьфу-тьфу, не сглазить. Вроде как два раз ных ведомства, но от служебных недоразумений удерживаемся покуда...
- Жив? - Горох пропустил нашу троицу в свои покои и самолично выкопал меня из сена. - Жив, хороняка! Ох и напугал ты меня, Никита Ивано вич... Ещё раз попробуешь так помереть, я ж за то бой следом от сердечного приступа в ящик сыграю!
Государь от всей души обнял меня, троекратно, по-русски, расцеловав в обе щеки, и осторожно усадил на лавку.
- Может, попотчевать чем? Пряники есть, ту льские медовые печатные, хошь рыбкой, а хошь котиком! Наливка малиновая, полезная, а ежели нервы винтом, так и на боярышнике пара стопочек сыщется...
- Мне пряник! - первым поднял руку довер чивый Митяй и в ту же минуту был безапелляци онно выдворен за дверь. Бдить на всякий случай! Но, разумеется, с пряником! Царь у нас умный, знает, как любое наказание превратить в поощре ние...
- Ты уж не серчай, Никита Иванович, а только разговор у нас серьёзный будет. Не для твоего бала-бола ушей.
- Может, и мне выйтить? - скромненько поту пила очи Баба-яга.
- Да как же мы без вас-то, бабушка?! - в не притворном ужасе всплеснул руками Горох. - Тут ить дело тонкое, семейное, души нежной девичьей касаемое. Без вашего женского пригляду в такой ситуации никак нельзя!
- Давайте уж по существу, гражданин царь, - тихо, но твёрдо потребовал я. - В чём, собственно, суть вопроса?
- Рассказываю как на духу, - честно перекре стился Горох. - Сестра у меня есть двоюродная, до зрелых лет в нарофоминском монастыре прожи вавшая, а ныне...
Далее пущу дело по короткому милицейскому протоколу, потому что если всё воспроизводить до словно, прямым текстом, как нам царь-батюшка рассказывал, то никакой бумаги не хватит. Коро че, перехожу к сжатой и выверенной информации.
Дочь двоюродной сестры мамы нашего Гороха (то есть ему-то она уже троюродная сестра получа ется), милейшая девица Марьянка, после смерти родителей до осознания себя в совершеннолетнем возрасте воспитывалась в монастыре. Попала туда ещё совсем крохой, лет пяти, и по причине большу щих глаз и длиннющих ресниц сразу угодила под личную опеку матери настоятельницы. А та хоть и держала весь монастырь в ежовых рукавицах за... эти самые (тьфу, о чём это я?!), в общем, сама ма тушка молодость провела бурную и в келье сохранила немало французских романов. Да-да, тех са мых, о любви, естественно! Всякие там, знаете ли, рыцари короля Артура, Лоэнгрины, Роланды с разбитыми рогами... или одним рогом?
Ну, суть не в этом, а в том, что малолетняя мар тышка царской крови уже к девяти годам свободно говорила, читала и писала на трёх европейских языках! Соответственно, когда государю пришло письмишко, что девушка созрела, то он, не заду мываясь, вызвал её в столицу, изображая доброго старшего брата. Причём, зная нашего Гороха, я охотно поверю, что он был искренен и от всей души желал дальней сестрице счастья в личной жизни. Просто бедняга никак не ожидал, что взгляды на это «счастье» у них настолько разные. Ну прибли зительно как Сочи и Нижневартовск, как-то так...
Мадемуазель Марьяна (именно мадемуазель, ибо образ традиционно русской девицы для неё уже не прокатывал) честно обозначила все свои взгляды на грядущее замужество в первый же день приезда. И мать моя юриспруденция, если они не были запредельно нереальными...
- Требует с каждого знания шести иностран ных языков! - явно нервничая, загибал пальцы царь. - Обширное королевство с работящим и лю бящим народом, выходом к морю, золотой горой, серебряной или медной. Никаких родственников, но благородное, желательно волшебное, проис хождение! Да и чтоб белый конь был, а сам ры царь - золотоволос, учтив, начитан и чтоб своего же коня одной рукой поднимал! Не, ну она просто издевается, да?!