Страница 13 из 14
Под руками и коленями знакомо чавкнула грязь. Вокруг были те же покрытые слизью стены, влажный земляной пол - ну, здравствуй, каменный мешок!
- А кто это к нам в гости заглянул? - в голосе сказочника, нарочито растягивающего гласные, отчетливо слышалась издевка. - В такой интересной позе и не узнать! - В ответ раздалось что-то очень похожее на рычание. Марина с ужасом поняла, что эти странные звуки вылетели из ее горла. Она невольно мотнула головой, сдувая с лица растрепавшиеся пряди, и попыталась встать. Но ладони разъезжались в стороны, не давая, как следует, опереться, а измученные ноги мелко тряслись от перенапряжения. - Смотри, кнопка, оно еще и рычит! Что же это за зверь такой?
- Собачка? - невинно предположил детский голос.
Художница вздрогнула и резко подняла голову:
- Катя? - выдохнула она.
На уже знакомом полумесяце в кольце вернувшихся на место "светляков" сидели двое: ночной сказочник в белом смокинге и цилиндре да примостившаяся у него на колене Катька в нарядном розовом платье. Впрочем, за третьего члена их "милой" компании вполне можно было принять красноглазый скелет щенка в ее затянутых в кружевные перчатки ручках.
- Не-е-ет, кнопка! Собачка у тебя уже есть, - сказал Оливер. - Зачем нам еще одна? Тем более такая чумазая, как эта, - он презрительно фыркнул, глядя на Марину. - Правильно я говорю? - спросил девочку, та послушно кивнула. - А хочешь, я тебе из этой неуклюжей клячи лошадку сделаю? - Катя отрицательно помотала головой и доверчиво прижалась щечкой к груди блондина. - Не хочешь, так не хочешь! - улыбнулся он: - Тогда пойдем чай пить, что ли?
Марина, все-таки умудрившись подняться, набрала в грудь побольше воздуха и заорала на весь колодец:
- Отдай мне ребенка, глюк паршивый!
Сказочник смерил ее оценивающим взглядом и укоризненно протянул:
- Учишь тебя, Мари, учишь, а все впустую! Разве можно тебе ребенка доверить? Еще вырастишь из кнопки такую же хамоватую бестолочь.
- Верни мне дочь! - отчеканила художница, сжимая кулаки.
- А что мне за это будет? - чуть склонив набок голову, полюбопытствовал мужчина.
- Что хочеш-ш-шь? - прошипела девушка, понимая, что выбора у нее нет, и придется соглашаться на любые условия.
- Хочу, чтобы ты рисовала только меня.
- Как пожелаешь.
- И любила... только меня, - добавил он, нагло улыбаясь.
- Хорошо! - кивнула художница.
- Правда? - брови Оливера взлетели почти к самому цилиндру.
- Да!
- Ну, вот. Ты еще и врушка, Мари! - печально констатировал сказочник. - Нельзя тебе воспитание дочери доверить, увы.
Девушка зажмурилась и посчитала про себя до десяти, чтобы хоть немного успокоиться, после чего медленно, старательно контролируя голос, повторила:
- Верни мне дочь!
- Какую дочь? Эту? - обхватив девочку за плечи, спросил блондин. - Так и быть! Забирай! - и... оттолкнул ее от себя. Девушка, не веря своим глазам, смотрела на стремительно летящее вниз облако розового шелка. Сердце на миг словно застыло, сбившись с ритма. Марина метнулась вперед, но не успела. Земляной пол с противным чавкающим звуком принял тело, и к ее ногам, сверкая стеклянными глазницами, покатилась фарфоровая голова с кокетливым бантом. - Ой, разбилась! - фальшиво расстроился Оливер. И голос его на этот раз доносился не сверху, а... совсем рядом.
Марина судорожно вдохнула и перевела ненавидящий взгляд с разлетевшейся на части куклы на проклятого блондина, в деланном испуге прижавшего ко рту ладонь. Рядом с ним не было ни девочки, ни похожего на далматинца монстра, а полумесяц существенно опустился, покачиваясь где-то в метре над полом.
От нахлынувшего бешенства в глазах художницы потемнело. Стены будто размыло - грубая каменная кладка смазалась в единое мутное пятно, а зеленоватые линии корявых рисунков зашевелились. Среди этого серо-зеленого марева только облаченная в белое фигура сказочника и его ненавистное лицо оставались четкими.
- Я тебя убью! - выделяя интонацией каждое слово, процедила Марина.
- Да что ты можешь, Мари? - неожиданно серьезно отозвался Олли. - У тебя даже разозлиться толком не выходит! А время вышло! - устало добавил он и, сняв с головы цилиндр, нервным жестом взбил растрепанные светлые волосы.
Туман в глазах художницы рассеялся, словно ветром сдуло. Каменный колодец снова обрел материальный вид. И только картинки по-прежнему продолжали шевелиться, выравнивая ломанные линии своих контуров. Рогатый колобок за спиной сказочника неожиданно облизнулся выросшим из стены полуметровым языком и плотоядно уставился на мужской затылок. Нетопыриные крылья неловко дернулись и оторвались от каменной поверхности. Слегка смахивающая на крокодила такса шевельнула ушами и оскалила внушительные клыки...
- Прощай, Мари! - печально произнес Оливер.
- Прощай, глюк! - послушно кивнула девушка и, злорадно улыбнувшись, скомандовала своим творениям: - Фас!
Последняя полночь...
- Так его! Бей гада! - орала Марина, которая, не смотря на замерзшие и израненные ноги, азартно прыгала возле визжаще-рычащего клубка разномастных тел.
Она бы с удовольствием сама попинала причину своих бед, но добраться до жертвы массового покушения на убийство сквозь полчище оживших рисунков никак не удавалось. У дальней стены активно восстанавливался, сращивая пухлые бока из ошметков, воинственный колобок. Он был особенно горд собой, ибо чуть не откусил сказочнику голову. Пожеванный, некогда белый цилиндр валялся рядом с рисованным монстром, напоминая о почти совершенном во имя создательницы подвиге.
Персонажи, вышедшие из-под Марининой руки, то и дело отлетали к стенам с разной степенью помятости, возвращали себе исходный вид и с новыми силами бросались в атаку. И весь этот сюрреалистический бардак сопровождался громким смехом явно свихнувшегося блондина. Иногда в гуще крыльев, хвостов, лап и клыков мелькало его ненормально счастливое лицо. И Марине тогда казалось, что больше всех веселится здесь именно он.
"Бом! Бом! Бом!" - нарастающим гулом в колодец ворвался бой невидимых часов, отсчитывающих последние секунды до полуночи.
Внезапно все стихло, свет померк, и даже кровожадные картинки, бросив свою добычу, начали отползать обратно к стенам. Во мгле загорелись три ярких точки. С похожим на шорох падающего песка звуком эти разноцветные пятна стали разрастаться. Минуту спустя светящиеся смерчи - синий, белый и оранжевый - застыли туманными коконами, образовав своего рода треугольник, в центре которого очутились сидящий на полу сказочник в разодранном в клочья костюме и остолбеневшая Марина.
- Нарушение пункта четвертого! - подал голос синий.
- Восьмого и четырнадцатого! - не то поправил, не то дополнил его белый.
- Утрата контроля над творением и превышение лимита, - лениво пояснил рыжий: - Не говоря уже о материализации неучтенного элемента. - Из огненного кокона показалась вполне человеческая рука, держащая за шкирку толстого зеленого кота с пропеллером.
- Мяу! - вставил свои пять копеек гибрид Гарфильда с Карлсоном и отхлебнул мутно-белой жидкости из бутылки с этикеткой "самогон".
- Третье предупреждение, Оливер! - констатировал синий.
- Изоляция на год или штрафные работы? - с плохо скрываемой издевкой поинтересовался белый.
Сказочник тряхнул головой и поднялся на ноги. Всклокоченные, сбитые в колтун пряди на глазах расправлялись. Так же мгновенно восстановился, заодно окрасившись в черный, и его костюм.
- Бессонной ночи! - поприветствовал пришельцев блондин и, изящно склонив в поклоне голову, неожиданно хитро ухмыльнулся: - Подопечный в учебной зоне, - отчиталася он. - Заявка на опекунство подана вчера и ждет только вашей подписи. Мои творения отлично контролируемы, как и всегда, а на местных никакие временные ограничения не действуют.