Страница 98 из 359
- Спасибо, - выдохнул он, протягивая в пустоту кружку, - ещё.
- Нельзя тебе сейчас много, - ответил ему женский голос, - потом ещё попьёшь.
- Матуха? - уточнил он.
- Ну да, кто ж ещё. А сейчас ложись и спи.
- Да, - он откинул одеяло и попытался встать.
- А, ну давай, конечно, - его подхватили под мышки.
- Я сам, - попытался он запротестовать.
- Сам-сам, ты всё сам, - засмеялась Матуха.
Несмотря на его протесты, ему не то что помогли, а чуть ли не довели до уборной и там одного не оставили. Обратно он шёл уже уверенней, или это ему только так казалось.
Он хотел ещё попросить Матуху снять повязку и спросить, чего так тихо, куда все подевались, но заснул, едва успев лечь. Матуха сама укрыла его, подоткнув одеяло.
- Всё, Аюшка, спать иди.
- А ежли он опять биться начнёт? - спросила Аюшка, мужественно борясь с зевотой.
- Не начнёт, - улыбнулась Матуха, - он теперь спать будет.
- Я пригляжу, - важно сказал Махотка, упросивший, чтоб его при Рыжем сегодня дневальным оставили.
- А куда ж ты денешься? - засмеялась Маманя. - Давай только и остальную работу сполняй, а то я Старшего ждать не буду, сама накостыляю. Пол-то не метён, не мыт, давай, берись за работу.
- Возле его койки не пыли, - озабоченно сказала Матуха, - смачивай чаще.
- Знаю, - шмыгнул носом Махотка.
Ничего этого Гаор не слышал. Он спал. Время от времени его будили, давали ему что-то пить, потом пожевать, вроде это была каша-размазня, он ел и пил подносимое ко рту и снова засыпал. Потом до него смутно доносился шум множества голосов, вроде его даже трогали, и он невнятно заплетающимся языком отругивался, чтобы ему дали спать. Однажды с ним уже было такое, когда после многодневного утомительного бессмысленного боя наступила тишина, и они повалились на землю кто где стоял и заснули, и санитары трясли их и пинали, пытаясь разбудить и так отделить раненых и убитых. Ещё дважды его сводили в уборную, и в последний раз он уже почти шёл сам и даже пытался ладонью считать стояки. Но и это сквозь сон.
И проснулся опять от шума, в котором не сразу, но узнал шум вечерней спальни, и попытался приподняться на локтях, почему-то он лежал уже на животе, хотя не мог вспомнить, когда и зачем повернулся.
- Чего тебе? - спросил над ним озабоченный голос Ворона.
- Уже что, вечер? - спросил Гаор, с трудом ворочая языком.
- Правильно вечер. Ну, как ты?
- Нормально, - он медленно, уж очень плохо его слушалось тело, повернулся и попытался сесть.
Ему помогли.
- Очунелся? - спросил голос Старшего.
- Да, а как же...?
- Три дня тебе на поправку дали, - весело сказал Старший. - А потом в гараж выйдешь.
Вокруг радостно заржали.
- Так что, Рыжий, лежи не хочу!
Гаор попробовал улыбнуться.
- Належался вроде. Голова только тяжёлая. И глаза...
- Голова тяжёлая от таблетки, - сказал Ворон. - Не помнишь, как тебя снотворным поили?
- Помню, - не очень уверенно ответил Гаор. - А... зачем?
- Воевал громко, - усмехнулся Ворон.
- Понятно, - вздохнул Гаор.
Неужели кого-то отметелили за него? Хреново. И откуда снотворное взялось? Но думать об этом и тем более спрашивать было тяжело. Он почему-то от этого короткого разговора устал. И попросил .
- Глаза развяжите.
- Ворон, как?
- Может, и впрямь, а?
- Очунелся вроде...
- Попробуем, - озабоченно сказал Ворон. - Давай так. Ложись на живот, лицо с двух сторон руками заслони.
Несколько рук помогли Гаору выполнить указания Ворона и сняли повязку.
- Открой глаза, что видишь?
Зыбкий расплывающийся свет, нет что это? Серое, непонятное... А, понял!
- Подушку вижу.
- А теперь опусти ладони, подними голову. Ну?
Глаза слезились, болели, но он видел... Видел!
- Вижу! - вырвалось у него.
Ворон засмеялся.
- Ну и ладноть, - сказал Старший.
Гаор попытался повернуться к ним, чтобы увидеть их, а не стену, но Ворон остановил его.
- Не спеши. Теперь закрой глаза и ляг на спину, и полежи так, чтобы свет сквозь веки шёл. Потом посмотришь и снова закроешь. И на лампы не смотри. Постепенно привыкай.
- Ага, - согласился Гаор.
Тогда из того завала его достали ночью, и он помнит, как резал глаза свет слабого притемнённого фонарика. Так что всё правильно. Но откуда Ворон всё это знает? И почему все его слушают?
Гаор сделал всё, как ему сказали, и успел увидеть столпившихся вокруг, когда вдруг глаза сами по себе закрылись, и он опять рухнул в сон.
- Крепкий парень, - Ворон поправил ему одеяло и встал. - Всё, Старший, дальше он сам справится.
Старший порывисто обнял его.
- Спасибо, кабы не ты...
- Ладно тебе, - Ворон усмехнулся, - нашёл, чем считаться, - и пошёл к своей койке, став опять прежним, молчаливым и отстранённым.
Оставив Рыжего спать - седни он уж похоже буянить не будет - все разбрелись по койкам. В прошлую ночь многие не выспались и сегодня улеглись на боковую, не дожидаясь отбоя.
Посреди ночи Гаор проснулся, сразу, как от толчка, и несколько мгновений полежал, соображая, где он, что с ним и что его разбудило. Так, всё правильно, и теперь ему надо добраться до уборной и обратно, не упав и никого не потревожив. Сложно, но возможно. Ну... шаг за шагом, не спеша, за стояки сильно не цепляться, а то тряхну койку и разбужу, ну, сержант, вдох-выдох и вперёд...
Сумрак в спальне позволял видеть и не резал глаз. Пошатываясь, стараясь не хвататься за стояки, Гаор добрался до уборной. Здесь свет был ярче, но всё же терпимо, боли нет, крови в моче нет, значит, почки целы, не отбили, и не застудил, уже хорошо, а теперь так же назад. Чёрт, как не его тело, завтра же надо начать разрабатывать, два дня у него на восстановление, а там работать, а интересно, почему говорят то так, то этак, то работать, то работать, это не просто так... серьёзная эта штука "ящик" и впрямь больше суток выдержать тяжело. Кто только до такой пакости додумался, поговорить бы с этим умником, чтоб думал, прежде чем изобретать.
Добравшись до своей койки, почему-то она теперь нижняя, похоже, его с Полошей местами поменяли, интересно, зачем, но хорошо, что поменяли, на верхнюю ему сейчас не залезть, Гаор посидел, переводя дыхание и рассматривая ночной сумрак спальни, потом лёг и натянул на себя одеяло.
Старший, следивший за ним со своей койки, успокоено опустил голову на подушку. Всё - и очунелся, и оклемался, ну силён парень, ну крепок, нашенского рода, мы живучие, нам иначе нельзя. С этим и заснул.
Проснулся Гаор вместе со всеми, но ему сказали.
- Лежи, не путайся под ногами.
И он согласился с этим. Быстро ходить он ещё не может, а поесть он и потом поест, не забудут про него. Так что он переждал суматоху и суету, а когда в коридоре затопали надзиратели, лёг под одеяло и закрыл глаза. А то ещё... глазеешь, так пошёл в строй! Знает он эти штуки. Но пронесло. Если даже и заглянули в спальню, то его не тронули, и когда всё затихло и хлопнула дверь надзирательской, он откинул одеяло и сел.
Сегодняшний поход в уборную прошёл куда легче, его только раз повело в сторону, но он успел ухватиться за стояк и переждать головокружение, и даже смог зайти в умывалку и умыться. Глаза, если не смотреть на лампы, совсем не болели и почти не слезились. Он успел вернуться и сесть, когда в спальню вошла Матуха. Гаор улыбнулся ей.
- Я в порядке.
- Вижу, - засмеялась она. - Сейчас тебе поесть дадим, а на обед уже со всеми сядешь.
- Я и сейчас дойду, - попробовал он возразить.
- Ты сейчас в коридоре свалишься, - насмешливо сказала Матуха, - тащи тебя потом да укладывай, Асил-то работать ушёл.
Гаор покорно вздохнул. Что с матерями не спорят, он уже хорошо усвоил.