Молодость века

— Наташа…

— Вы знаете, что поручение, которое я вам дам, связано с большой опасностью?

— Знаю. У меня отца белые убили…

«Студент» оказался милым молодым человеком. За небольшое вознаграждение он согласился отвезти письмо от Наташи тетке в Ростов и предложил зайти к нему через две недели. Когда Наташа зашла к нему, он передал ей ответ. Тетка писала, что живет она не очень хорошо и была бы рада видеть Наташу. От себя студент прибавил, что Наташина тетя очень больна и нуждается. Наташа сказала, что немного денег она могла бы собрать.

— Каких? — спросил он.

— Обыкновенных, советских, рублей триста — четыреста…

— Эти деньги там не берут, нужны донские деньги. И потом, если бы даже я обменял эти триста рублей, это все-таки совершенно ничтожная сумма.

«Студент» предложил Наташе собрать кое-какие сведения, взамен чего он мог бы передать достаточную сумму ее тетке и привезти от нее расписку.

Через некоторое время удалось раскрыть крупную организацию Добровольческой армии, члены которой были навербованы преимущественно из лиц, имевших близких родственников на занятой Деникиным территории.

Союзники, высадившиеся в Одессе, естественно, стремились создать в Киеве прочный агентурный аппарат, а если возможно, то и взорвать Советскую власть изнутри.

Вскоре после переезда Советского правительства из Харькова в Киев туда из Одессы прибыл бразильский консул граф Пирро. У него были бумаги, аккредитующие его при Советском украинском правительстве.

Человек неясной национальности, очень элегантный, с бородкой и подстриженными усиками, он прекрасно говорил на нескольких языках и даже по-русски. У графа Пирро было много денег, и он был весьма общителен. Ему не хватало только одного — бразильских соотечественников. Поскольку Пирро был агентом военной разведки и, по-видимому, раньше жил и работал в южноамериканских странах, он считал, что легче всего свергнуть Советскую власть путем военного переворота. В многочисленных украинских и русских партиях он разбирался плохо и находил, что действовать с их помощью бесполезно. Через заведующего оружием инженерных командных курсов Алфердова он скупал и добывал вооружение, создавая организацию офицерского типа и стремясь к тому, чтобы члены ее были завербованы из штабов и воинских частей, входивших в Киевский гарнизон.

В середине августа, когда организация Пирро и все ее члены были выявлены окончательно, он и наиболее активные его соучастники были расстреляны.

В ОККУПИРОВАННОЙ ОДЕССЕ

Разумеется, с первых дней прибытия в Киев перед нами возникла задача выяснить точно, что же происходит в оккупированных районах, особенно в Одессе.

В области экономики там царил полный хаос. Большинство предприятий города закрылось. Никогда безработица не принимала таких ужасных размеров. Не было хлеба и топлива. Город был наводнен спекулянтами и бежавшими туда от наступающих советских войск капиталистами, лидерами контрреволюционных партий и помещиками. Союзные войска занимались безудержной спекуляцией, торгуя продовольствием и товарами, которые они контрабандным путем привозили с собой. Из Турции, Румынии, Греции, Франции слетелись любители легкой наживы. Сбывая залежавшиеся колониальные товары, они скупали золото, драгоценности, редчайшие картины — все ценное, что попадало под руки. Пьянство, проституция и бандитизм дополняли эту картину. Чтобы благополучно вернуться домой, посетители многочисленных ночных кабаков нанимали офицеров для охраны. Над городом царствовал сидевший на Пересыпи и Молдаванке бандит Мишка-япончик, обкладывавший торговцев контрибуцией и угрожавший в случае неповиновения убийством.

Одесса являлась центром большевистского подполья для юга Украины и Крыма. Всей работой руководил И. Г. Смирнов, прибывший туда еще в ноябре 1918 года. В Крыму работал брат В. И. Ленина — Д. И. Ульянов. В начале февраля 1919 года в Одессе была созвана подпольная областная конференция, на которую съехались делегаты от еще не освобожденных городов юга Украины, Молдавии и Крыма. Эта конференция особое внимание уделила развитию партизанского движения в тылу врага. Партизанские отряды уже тогда проявляли большую активность, сковывая силы интервентов. Особенно беспокоил союзное командование неуловимый Г. И. Котовский.

В шести километрах от Одессы, в каменоломнях, была оборудована большая подпольная типография, печатавшая газеты и листовки на шести языках. Пропагандой среди иностранных солдат руководила иностранная коллегия во главе с И. Г. Смирновым и Жанной Лябурб — француженкой, приехавшей из Москвы. Оба они геройски погибли от рук интервентов.

Иностранные солдаты и матросы стремились домой. Мировая война закончилась, и они вовсе не склонны были умирать, сражаясь против русских рабочих и крестьян, которым сочувствовали. Первые волнения возникли еще 18 декабря 1918 года на болгарском крейсере «Надежда», в Севастополе. Матросы убили командира, арестовали часть офицеров и увели судно в Варну. В Одессе первыми взбунтовались солдаты 58-го пехотного французского полка, отказавшиеся идти в наступление на Тирасполь, который захватили повстанцы.

Интервенты и деникинцы наводнили Одессу десятками контрразведок. Кроме того, каждое командование — французское, греческое, английское, польское, сербское, румынское, итальянское — действовало еще и по собственному разумению. Греческий штаб привез с собой около пятидесяти православных священников разных рангов и среди них трех епископов и четырех архимандритов — «для вразумления русского народа».

Разумеется, недостатка в информации не было. Но она была не вполне точной. Далеко не совершенной была и пропаганда среди иностранных солдат. Например, листовки выпускались с надписью:

«Товарищи, так как неизвестно, как расположены по национальности войска союзников, то распространяйте между ними этот листок, составленный на шести языках».

Таким образом, точное расположение частей, по крайней мере в первые месяцы интервенции, не было установлено, а главное, не были еще разработаны формы пропаганды применительно к национальным особенностям каждой группы иностранных войск.

Но основное заключалось не в этом. Изучая многочисленные сведения, поступавшие в Отдел особого осведомления из Одессы, мы пришли к выводу, что во всей этой информации не хватает «верхнего этажа». Предположим, что вы ожидаете нападения какой-нибудь страны. У вас имеются данные о численности и расположении ее войск, настроении населения, экономике. Однако этого мало. Без оперативного и мобилизационного планов нападающего практически вы ничего не будете знать.

Возвращаясь к Одессе, мы имели сведения, что Директория, терпя поражение на фронтах, стремится любой ценой достигнуть военного соглашения с союзниками и Деникиным, идя за это даже на отказ от своей призрачной «самостийности». 13 февраля в Виннице был создан новый «кабинет министров». Винниченко, как глава Директории, передал свой пост Петлюре и уехал за границу. Петлюра составил «правительство» во главе с Остапенко по списку, согласованному с союзниками. Теперь задачей Петлюры было подписание военного соглашения, по которому командование союзников взяло бы на себя руководство петлюровской армией и ответственность за ее совместные с интервентами действия. С этой целью в Одессу была направлена миссия в составе генерала Грекова, заместителя министра иностранных дел Марголина, Мацкевича, Бачинского и других.

Нам нужен был текст этого соглашения, если оно будет заключено.

Система, по которой Отдел особого осведомления посылал своих агентов за кордон, существенно отличалась от той, которая была тогда принята в других организациях.

Обычно подбирался человек, имевший солидные семейные или личные связи в том или другом городе. Ему обеспечивался переход через фронтовую линию или границу туда и назад, выдавались необходимые по объему задачи средства. Он не имел никаких явок, адресов и не знал никого из подпольных работников в том месте, куда ехал. Иногда в одном городе, например в той же Одессе, было несколько таких лиц, но они не имели никакого представления друг о друге. Что могло произойти с таким человеком? Он мог сбежать и не вернуться (чего, кстати, ни разу не случилось), его могли арестовать (что иногда бывало), но против него не было никаких улик, и он ничего не мог сообщить ни о ком, кроме как о себе, что равнялось самоубийству.