Молодость века

До занятия Константинополя и Смирны, то есть до того, как ангорское правительство стало единственной и общепризнанной властью, и Кемаль-паша, и члены его правительства вели очень простой образ жизни. Кемаль-паша и его министры часто запросто бывали в полпредстве.

Но теперь и президент, и члены его правительства, загруженные множеством дел и осаждаемые иностранцами, нахлынувшими в Ангору, были гораздо менее доступны. Мне предстояло через несколько дней уезжать в Константинополь, и я уже не надеялся лично увидеть Кемаль-пашу.

Однажды, когда я зашел к Сурицу, он спросил меня, есть ли у меня парадный костюм. Поскольку речь шла о дневном выезде, полагались визитка, соответствующие брюки, ботинки и т. п. Я сказал, что есть. Яков Захарович, живший до революции в Швейцарии как эмигрант, человек большой культуры и проницательного ума, несколько нервный по складу своего характера, относился к вопросам этикета весьма требовательно. Мне пришлось прождать несколько минут, пока он, покачивая головой, рассматривал свой жилет, собиравшийся складками на животе.

— Съездить в Константинополь, чтобы сшить новый костюм, нет времени, а этот жилет стал узковат.

— А вы застегните визитку и перестаньте об этом думать.

Мы отправились к Кемаль-паше с простым визитом вежливости по поводу предстоявшего в ближайшие дни подписания торгового соглашения.

И дорога в Чанкая, холмистая и бесцветная, и сама вилла, принадлежавшая ранее какому-то богатому греку, мало мне запомнились[17]. Внизу, в приемной, было несколько штатских лиц и два или три генерала, в том числе военный министр Кязим-паша. Нас, видимо, ждали и быстро провели наверх. В большой комнате, увешанной и застланной коврами, стоял перед письменным столом небольшой человек в военной форме, с рыжими подстриженными усами и серыми глазами.

Суриц представил меня. Кемаль-паша секунду задержался взглядом на моем лице и сказал:

— Я слышал о вас от господина Фаик-бея, нынешнего депутата меджлиса, бывшего вали Самсуна, а до него — от Эмин-паши. Вы встречались с ними в восточных провинциях. Мы очень ценим советских людей, которые помогали нам в самый тяжелый период нашей борьбы. Я думаю, что когда-нибудь эта борьба сыграет свою роль в освобождении и других народов Востока. История поведает будущим поколениям Советской России о дружеских узах, которые с самого начала связывали их страну с новой, республиканской, Турцией…

Суриц в кратких словах поздравил президента с предстоявшим успешным завершением торговых переговоров.

В 1926 году, после возвращения в Москву, мне довелось первым перевести и напечатать в одиннадцатом номере журнала «Красная Новь» первую часть мемуаров Кемаль-паши. Тогда же они вышли отдельным изданием в библиотеке «Огонька».

ПЕРЕД НОВЫМ ЭТАПОМ

Несколько дней спустя Владимир Петрович Потемкин и его жена Мария Исаевна провожали меня на борту советского парохода «Чичерин», отходившего в Одессу.

Спустя неделю я сидел в кабинете Г. В. Чичерина. Георгий Васильевич как-то постарел за это время, лицо его казалось утомленным, веки опухли от постоянной ночной работы.

— Итак, — говорил он, глядя на меня поверх очков, — вы отправитесь в Европу. Вы проедете через Латвию и Литву в Германию, в Берлин и Гамбург, потом через Австрию в Италию, там пробудете месяц и через Албанию и Грецию снова — в Турцию. Конечно, образование, гражданская война, подполье — все это важные элементы формирования характера. И у вас уже есть стаж дипломатической работы. Но это еще не все. Необходима широта кругозора, а следовательно, и познание мира на опыте. Когда я посылаю письмо тому или иному полпреду, копии рассылаются нашим представителям и в других странах. Это делается для того, чтобы кругозор полпреда был шире его деятельности в данной стране, чтобы он мог понимать и оценивать всю международную обстановку. Принимая решение, он должен иметь в виду не только свою колокольню, но и многие другие точки зрения и обстоятельства.

Он выпил глоток крепкого чая из стоявшего перед ним стакана и продолжал:

— Вы поедете до Берлина вместе с нашим генеральным консулом в Генуе Иваном Абрамовичем Залкиндом, и в самом Берлине вам доведется побыть с ним некоторое время. Присмотритесь к нему — это блестящий человек. Он окончил университет во Франции, в Сорбонне, женат на француженке. Он был послан в Индию и находился там длительное время. Англичане искали его по всей стране, но так и не нашли. Залкинд — первый советский человек, который посетил Абиссинию. Во время оккупации Константинополя, когда в городе свирепствовали белогвардейцы и контрразведки союзников, он находился там в качестве нашего торгового представителя. Вы понимаете, какая там была обстановка…

Все последующие дни были заняты подготовкой к отъезду. Ивана Абрамовича Залкинда я не видел. На вокзал я приехал за несколько минут до отправления рижского поезда. Пришлось спешить. Запыхавшийся, я вошел в купе и увидел элегантного, седого мужчину, несколько полного, с приятными чертами лица, одетого в безукоризненно сшитый заграничный костюм. Слегка посвистывая, он читал парижский журнал «Сурир», Рядом с ним сидела дама, почтенная, строго одетая, и не спеша перелистывала французский журнал мод. Я несколько растерянно огляделся, снял пальто и шляпу, поставил чемодан в сетку и сел напротив этой пары. Незнакомец опустил журнал и сказал, с улыбкой протягивая мне руку:

— Здравствуйте, Николай Александрович. Я — Залкинд.

17

Впоследствии на месте виллы был выстроен дворец в модернистском стиле.