Вторая гробница

Спинк рассчитывал на многое, даже на то, что у лорда возникнут сомнения по поводу крушения самолета. Но о том, что Карнарвон будет оспаривать всю версию, Спинк никогда и ни за что бы не подумал. Он побледнел, когда лорд начал описывать события с точностью и хладнокровием комиссара полиции.

– Мистер Спинк, сокровища из гробницы фараона – мои сокровища – были доставлены на самолете в Зибу на Аравийском полуострове при вашем содействии. Там их встретил такой же бессовестный человек, как и вы, и отправил груз в Суэц. Телеграмма «Груз получен» была знаком, что вам самому нужно отправляться в Суэц. Вы остановились в отеле «Эль-Салам» и дождались драгоценного груза. Самолет упал в море на обратном пути из Зибы в Египет, потому что один из ваших агентов наполовину разбавил горючее водой. Простой, но очень подлый трюк. Вы, Спинк, забронировали в Суэце билет на ближайший пароход в Америку, точнее на корабль «Норс-Атлантик». Как я вижу, вы уже продали сокровища фараона.

Карнарвон подошел к Спинку и пощупал ткань его костюма. Ошеломленный, Спинк отпрянул назад. Какое-то мгновение он не мог вымолвить и слова, так как был шокирован точным описанием всей истории. Но потом все же ответил, лукаво глядя на Карнарвона:

– Это вы все сами придумали, ваша светлость? Мои комплименты! Но, к сожалению, ваша история не отвечает действительности. Если бы сокровища фараона были у меня, я был бы баснословно богатым и не стал бы отвечать на ваши идиотские упреки. Конечно, вывозить сокровища самолетом из страны – большой риск, но другой возможности не было. Шансы были пятьдесят на пятьдесят.

Карнарвон язвительно рассмеялся.

– Все шансы имелись у вас, потому что ваш план был рассчитан на то, чтобы присвоить себе сокровища Тутанхамона. И, чтобы провернуть это дело, вы даже отправили на тот свет ничего не подозревавшего пилота!

– Что за чушь! У вас нет ни одного доказательства. Почему же вы не заявите на меня в полицию, милорд? Может, потому что тогда вы опозоритесь на весь мир, ибо станете расхитителем гробницы фараона? Я не чувствую никакой вины за собой. Я лишь выступил посредником при транспортировке деталей к насосам, что было написано на ящиках. Мне очень жаль. А сейчас оставьте меня в покое со своими сказочными историями!

Лорд подошел к Спинку совсем близко и угрожающе прошипел сдавленным голосом, в котором явственно чувствовалась ярость:

– Спинк, у меня есть одно плохое качество – я не умею проигрывать. Вы, должно быть, чувствуете себя в безопасности и считаете, что вышли победителем из этого поединка. Но это роковая ошибка. Я даю вам неделю времени, чтобы вы признались в краже и выплатили мне все деньги, вырученные за мои сокровища. Иначе…

– Что иначе? – нагло спросил Спинк и, скрестив руки на груди, гордо поднял подбородок. – Что иначе?

– Иначе я раздавлю вас, как навозную муху, Спинк! – Карнарвон упер указательный палец правой руки в ладонь левой и провернул несколько раз. Затем он ушел, не прощаясь.

Несколько секунд Роберт Спинк стоял в растерянности, потом опомнился и побежал, прихрамывая, вслед за лордом. Перед входом в дом Спинк, споткнувшись, схватил его за рукав. Карнарвон отбивался, но Спинк не отставал, как легавая, вцепившаяся в добычу, и кричал:

– Вы или я!

По дороге в отель Карнарвон думал о том, что же имел в виду Спинк.

«Мистеру Говарду Картеру, Долина царей, Египет» – писем с таким адресом Говард получал сейчас каждый день корзинами: поздравления, советы, приглашения, предложения о замужестве от состоятельных вдов. У него не было времени просматривать такое количество почты. Поэтому Картер едва не пропустил письмо от своей сестры Эмми.

В отличие от остальных братьев и сестер она поддерживала с Говардом сердечные отношения. Как и он сам, Эмми в юные годы много рисовала, пока с ней не познакомился лондонский издатель Джон Уолкер, приятный мужчина с безупречными манерами. Кроме всех прочих достоинств, у него были деньги. В браке у них родилась дочь Филлис, очень симпатичная, за которой сейчас увивалось множество молодых мужчин. Но ее привлекательная внешность компенсировалась недостатком, который часто присутствует у красивых дочерей. Филлис была очень капризна, и зачастую казалось, что она не может терпеть даже саму себя.

В своем письме, которое Говард обнаружил среди сотен прочих, Эмми сообщала о поездке в Египет с мужем и дочерью. Она гордилась своим знаменитым братом и надеялась, что он уделит ей немного времени. Их семья должна была прибыть 17 февраля.

Джон и Эмми Уолкер выбрали самый неудачный день для приезда. В Каире они узнали, что все билеты на любые виды транспорта в Луксор были проданы, потому что Говард Картер как раз на этот день назначил взлом последней стены в гробнице. Билеты невозможно было раздобыть, ни предлагая бакшиш, ни увещевая служащих льстивыми словами. Даже намек на родство с Картером не убедил джентльменов из фирмы «Кук и сыновья». Как оказалось, слишком многие люди уже успели воспользоваться этой уловкой: в фирму обращались «братья», «жены», «сыновья» и «дочери» археолога.

В то теплое весеннее утро в Луксоре царило напряженное беспокойство. Несмотря на то что Картер велел развесить объявления в больших отелях, в которых значилось, что на открытие усыпальницы приглашены лишь правительственные чиновники, главы организаций и избранные археологи, с самого утра от переправы на Ниле в Долину царей, в этот день закрытую для туристов, тянулся нескончаемый поток зевак. Тысячи людей не хотели упустить возможность если не стать очевидцами важного события, то хотя бы быть поблизости от гробницы и прочувствовать всю значимость исторического момента.

Картер в тот знаменательный день мог сколотить состояние на одних только приглашениях для людей, которые жаждали быть причастными к происходящему. По пути из своего дома к гробнице, где Говард провел ночь, на него поочередно набрасывались американцы, французы и швейцарцы, которые протягивали ему чеки. Женщины падали в обморок, когда Говард отвергал тайно переданные ему письма.

Внутри гробницы будто разыгрывалась сцена из немого фильма в кинематографическом театре. Здесь поставили около тридцати складных стульев, на которых в ожидании терпеливо сидели избранные. В первом ряду сидел лорд Карнарвон со своей дочерью Эвелин. Никто не осмеливался сказать и слова, даже археологи, которые привыкли к подобным громким сенсациям Всех, казалось, занимал один и тот же вопрос: что таится за этой стеной. Более трех тысяч пет ни один человек не входил в усыпальницу. Создавалось впечатление, что время остановилось и большинство зрителей чувствовали себя здесь незваными гостями.

Вспыхнули прожекторы. Говард словно в трансе начал работать молотком и зубилом. Вскоре он поменял инструмент, взяв в руки лом, потом – снова молоток и зубило. Голыми руками он убирал обломки с верха стены и передавал их рабочим, которые стояли наготове с корзинами. Удары молотка в напряженной атмосфере казались странными и неуместными. Даже лорд, любивший пошутить в подобных ситуациях, молчал, поджав губы.

И вот наконец Картер проделал дыру в стене, как и несколько недель назад, когда он открывал вход в сокровищницу. Говард поднес свечу к отверстию. Пламя горело ровно, и археолог снова взялся за работу. Убрав три камня, он подал Каллендеру знак установить прожектор поближе, чтобы направить свет прямо в усыпальницу.

Каллендер принялся выполнять просьбу Картера, и, пока он возился с освещением, Эвелин вскрикнула:

– Бог мой, папа!

Остальные гости вытянули шеи, и их взору предстала стена, которая так блестела, будто была сделана из чистого золота.

Довольно улыбаясь, Картер отошел в сторону и самоуверенно посмотрел на лорда. Во взгляде археолога читалась явная ирония, словно он хотел сказать: «Ну, милорд, что вы скажете теперь?» Но Говард молчал. После непродолжительной паузы он снова взялся разбирать стену и не успокоился до тех пор, пока не пробил достаточно большую дыру.