Любимая

— Почему? Почему это случилось?!

Тео швырнула пустую рюмку на пол и вскочила на ноги. Рюмка разбилась вдребезги, но Тео этого даже не заметила. Слезы беззвучно катились у нее по щекам, а лицо перекосилось от боли.

— Это несправедливо! Ведь он был молод… и столько значил для меня… А теперь все потеряно… утрачено…

В бурном потоке слов трудно было разобрать, кто был ей больше дорог, отец или дед. Сильвестр в душе сочувствовал ей и понимал, что в данный момент она не замечает его присутствия. Вся ее скорбь излилась слезами, она стояла посреди комнаты, стиснув кулаки.

Граф опомнился, когда Тео чуть не наступила босой ногой на осколки стекла. Вскочив со стула, он подхватил ее и оторвал от пола.

— Стой! Ты порежешь себе ноги…

Тео отбивалась изо всех сил, хотя вряд ли понимала, что происходит. Держа ее на весу, граф направился к окну и уселся там, прижимая Тео к своей груди. Он ощущал тепло ее тела сквозь тонкую рубашку, ее беспокойное трепетание у себя на коленях, и, вопреки желанию, его собственное тело напряглось в ответ.

Наконец она немного успокоилась и хотя все еще рыдала, но сидела смирно, уткнувшись в его грудь. Он гладил ее волосы и нес какую-то чепуху, лишь бы утешить ее.

Граф не заметил, как дверь тихонько отворилась и тут же закрылась. Снаружи стояла леди Илинор. Она была в глубоком раздумье. Она пришла проведать Тео, услышав ее отчаянные рыдания, которые доносились через закрытую дверь, и вовсе не ожидала увидеть то, с чем столкнулась по ту сторону двери.

Да, это она посоветовала графу следовать своему чутью, когда дело касается Тео. Но по-видимому, он понял ее указания слишком буквально. Вероятно, ей следует спасти свою дочь? Леди Илинор спустилась вниз и стала ждать развития событий.

Потихоньку буря стихла, и снова воцарилась тишина. Тео предприняла очередную попытку освободиться из державших ее железных рук, но теперь с ее стороны это уже не была слепая реакция боли и страдания. Видя, что она вновь вернулась к действительности, Сильвестр ослабил хватку. Тео подняла голову и посмотрела в его глаза, которые на этот раз не были ни холодными, ни насмешливыми.

— Что случилось? Что вы делаете? — фыркнув, спросила она, вытирая нос рукавом.

— Я ничего не делаю, — ответил граф. — Вы сидите у меня на коленях и ревете, как Ниагарский водопад, а все, что я имею, — это испорченный сюртук.

Граф с грустью указал на свой костюм и вынул носовой платок.

— Сидите спокойно.

Тео позволила вытереть себе нос, откинула волосы с лица и глубоко вздохнула.

Но при всем при том Тео почувствовала себя умиротворенной, словно слезы унесли из ее души горе и ненависть. Голова ее упала на плечо графа, и Тео закрыла глаза, ожидая, когда к ней вновь вернутся силы.

Подумав, граф почел за лучшее не менять позы, пока Тео не придет в себя.

Он провел пальцем по ее щеке, и Тео снова заерзала у него на коленях, вызвав тем самым соответствующую реакцию. Граф осторожно взял ее за ягодицы, словно приготовившись немедленно снять со своих колен, но его руки задержались на них гораздо дольше, чем это было необходимо.

— Опля! — Он быстрым движением поставил Тео на ноги. — Жаль тревожить вас, цыганочка, но держать вас, почти раздетую, на своих коленях просто невыносимо!

Опешившая Тео оглядела себя и поняла, что он имеет в виду. Она вдруг остро почувствовала тепло его рук, но, опомнившись, тотчас перешла в наступление.

— Я не садилась к вам на колени и не приглашала вас сюда, — проговорила она, но была слишком возбуждена, чтобы выразить свое возмущение.

Неожиданно она начала дрожать от прохладного ночного воздуха. Она поспешно сделала шаг назад, стараясь восстановить дистанцию, словно это могло исправить ситуацию.

Тео вскрикнула — она порезала ногу об осколок стекла.

— Этого я и опасался!

Сильвестр вскочил и так резко толкнул ее, что она упала на кровать, болтая кровоточащей ногой.

— Оставайтесь там, пока я не уберу осколки. Тео больше не играла в оскорбленную невинность. Она скрестила ноги и уставилась на порез.

— Я разбила рюмку.

— Неужели помните?

Граф посмотрел на нее, стоя на коленях. В ладони у него были осколки.

Тео покачала головой:

— Кажется, я обезумела и утратила способность что-либо понимать и чувствовать.

— Слава Богу, что вы ее опять обрели, — проговорил граф, улыбнувшись. — Забудем об этом.

Он поставил графин на туалетный столик и обмакнул полотенце в холодную воду из кувшина.

— Дайте-ка я осмотрю вашу ногу.

Тео вытянула ногу и откинулась на кровать. Вообще-то она не была уверена, что вновь обрела способность спокойно соображать. Если бы это было так, то почему же она лежит здесь и принимает помощь от человека, которого ненавидит? Но может быть, она слишком устала, чтобы обращать на это внимание? С этой мыслью Тео закрыла глаза.

В следующую минуту она почувствовала на своем разгоряченном лбу холодное полотенце.

— Так лучше? Тео открыла глаза.

— Да… благодарю вас.

В серых глазах графа промелькнула улыбка, и впервые Тео подумала, что он вовсе не выглядит как человек, которого надо ненавидеть. Казалось, что до этого момента она видела его сквозь туман гнева и скорби.

— Вам надо поесть, — проговорил граф, бросая мокрое полотенце обратно в рукомойник. — Я пойду и принесу поднос, пока вы уляжетесь в постель, а потом мы немножко поговорим.

Тео присела в кровати, откинувшись на подушки, и попыталась сосредоточиться. Она чувствовала себя так, словно ее пропустили меж валиков для отжимания белья, а затем пригласили на беседу с лордом Стоунриджем, о теме которой нетрудно было догадаться.

Графинчик с портвейном и рюмка все еще оставались на полу рядом со стулом. Тео соскользнула с постели, неуверенно шагнула к графину, наполнила рюмку и немного отпила. Если предполагается, что портвейн укрепляет, то на этот раз вино сразу же ударило ей в ноги, и Тео, зажав рюмку в руке, поспешно села на кровать.

Глаза ее снова остановились на портрете, с которого отец улыбался ей. Его наследство могло бы принадлежать ей, если бы она заплатила соответствующую цену. Тео отхлебнула еще глоток.

Когда граф спускался по лестнице, леди Илинор вышла из гостиной.

— Вы были у Тео, лорд Стоунридж? Сильвестр остановился на нижней ступеньке.

— Да, сударыня. Я хочу попросить Фостера приготовить ей поесть. Она была голодна, когда вернулась. Леди Илинор задумчиво разглядывала его.

— Вы собираетесь сами отнести ей поднос?

— С вашего разрешения, леди Белмонт. Их взгляды встретились.

— Мне кажется, вы уже все решили, милорд, — сухо проговорила леди Илинор. — Надеюсь, ваш сюртук еще послужит вам.

Сильвестр проследил за ее взглядом.

— Да, ради благой цели.

Леди Илинор кивнула. Этот граф действительно проявлял необычайную настойчивость!

— Ну что ж, надеюсь, вы получите дивиденды с выгодной сделки, — проговорила она, направляясь в гостиную. — Тео быстро восстанавливает утраченные позиции.

— Это меня и окрыляет, — пробормотал граф ей вслед. Он вызвал Фостера.

— Ужин для леди Тео, — приказал граф. — Приготовьте поднос, я сам отнесу.

— Это может сделать горничная, милорд.

— Уверен, что может, — нетерпеливо проговорил его светлость. — Но я хочу отнести его сам.

На лице Фостера видно было неодобрение. Спальня леди не место для джентльмена, особенно если он направляется туда в сопровождении графина с портвейном.

— Хорошо, сэр. — И Фостер с чопорным поклоном удалился на кухню.

Пять минут спустя дворецкий вошел в библиотеку с накрытым салфеткой подносом.

— Я добавил бокал кларета, сэр. Того самого, что вы пили за обедом. Леди Тео он нравится. — Он все еще излучал неодобрение.

— Уверен, что леди Тео оценит ваше усердие. — Сильвестр взял поднос и пошел следом за дворецким. — О Господи, вы никогда не слушаете, что вам говорят! — воскликнул он, войдя в комнату Тео. — Я же сказал, чтобы вы легли в постель. А вы что делаете?