Не поле перейти

Сдержав свой порыв встать и послать его ко всем чертям, решил все же послушать, что он скажет дальше.

- Так вот, - продолжал он. - У меня есть данные, что вы не прочь пополнить свои денежные сбережения.

Это естественное человеческое желание. Заработок никогда не помешает. Итак, у вас есть товар, у меня деньги. Для вашего спокойствия я готов предоставить вам письменные гарантии любого из четырех высокопоставленных лиц Канады. Я имею в виду министра иностранных дел Шарпа, премьер-министра провинции Квебек Бурасса, министра Пелетье или Шарбоне. А может, вы хотите остаться в Канаде или США? Конечно, с семьей?

Значит, вот на кого работает мой "друг" Джеффри.

Должно быть, этому типу Вильяме доложил, будто я уже "готов", ибо тон его был хозяйский, что ли. В его словах чувствовалось высокомерие, какие-то едва уловимые пренебрежительные нотки, даже брезгливость.

Правда, все его слова были вежливыми, на лице играла улыбочка, но сквозь нее и проступало его подлинное отношение к "купленному" человеку.

Уняв волнение, я довольно спокойно спросил:

- Какой же товар вы имеете в виду?

- Информацию, - невинно, просто по-детски, как бы удивляясь моей непонятливости, ответил он. - Отнюдь, не военную. Просто расскажете о своих товарищах по работе в торгпредстве и Москве, о их привычках и склонностях, о сильных и слабых сторонах характера, о их материальной обеспеченности, ну и прочие такие мелочи. Я же в свою очередь, - он быстро обернулся на далеко позади нас сидящих пассажиров, - я в свою очередь вот. - Он достал из бокового кармана длинный конверт, положил его себе на колени и открыл клапан. Там лежала пачка новеньких, будто только что отпечатанных долларов. - Вы можете этот пакет получить сейчас, - сказал он, пряча его в карман, - если я смогу за него отчитаться перед своим начальством. - Впрочем, - заметил он, - поезд подходит к Оттаве, вас, я знаю, будут встречать. Через неделю вы уезжаете совсем, подумайте хорошенько, соберитесь с мыслями, ведь все равно уезжаете. Размер вознаграждения, если желаете, в советских рублях, будет зависеть от количества и полноты информации. Встретимся через четыре дня в полдень в Монреале под часами у касс. - Он резко встал и стремительно направился в тамбур.

Отъезда на родину всегда ждешь с огромным нетерпением, ждешь, как праздника. На этот раз я считал не дни. Часы считал. Конечно же, никуда я не пошел в назначенное мне время. В двенадцать десять раздался телефонный звонок.

- Я ведь вас жду! В условленном месте под часами.

Я повесил трубку не ответив.

Трудно передать тот радостный, нет - счастливейший миг, когда я ступил на борт лайнера "Александр Пушкин", когда услышал команду:

- Поднять трап, отдать все концы!

В ту минуту мне казалось, что я тоже отрубил все концы, все ниточки паутины. Не знал я тогда, как спецслужбы Канады исподволь, не торопясь, начинают плести паутину, как на все лады испытывают человека, как, однажды наметив жертву, уже не выпускают ее из своего поля зрения, где бы человек ни находился.

Так было и со мной. Вильяме не оставлял меня и в Москве. Регулярно присылал письма, фактически проверяя, работаю ли я еще на старом месте. Сообщил, что в Москву приедет его друг инженер-механик Петер Стефен, работающий на фирме "Дансон корпорацион".

Просил, если потребуется, оказать ему содействие.

Спустя насколько дней Стефен Петер позвонил мне.

Передал привет от Вильямса, справился о самочувствии, спросил, не собираюсь ли в Канаду.

Это фактически была тоже проверка, на месте ли я нахожусь. На мой вопрос, в какую внешнеторговую организацию он прибыл, Стефен, немного замявшись, сказал, что приехал со сборной хоккейной командой.

- Так вы еще и хоккеист? - сказал я.

- Нет, - засмеялся он, - я в административной группе команды.

Нетрудно было сообразить, что инженеру-механику там делать нечего. От встречи, о которой он просил, я под благовидным предлогом уклонился. Это былб в 1972 году. А в августе семьдесят третьего меня направили на Канадскую национальную выставку.

Эта ежегодная выставка в Торонто на берегу озера Онтарио всегда привлекает огромные массы людей и отмечается чуть ли не как национальный праздник.

Я же отправлялся туда не как на праздник. Впрочем, на душе было не так тревожно. Я уже был не наедине со своей тайной. И далеко не праздное любопытство владело теперь мной в предстоящих встречах.

Обо всем, что произошло со мной в Канаде, сообщил компетентным товарищам, как только приехал домой. Они и решили узнать, чего же добивается канадская разведка от советского человека.

На третий день пребывания на выставке отправился посмотреть павильон транспорта. Остановился у одного из стендов и тут же услышал:

- Здравствуйте, господин Мартынов.

Я обернулся. Знакомое лицо.

- Здравствуйте, господин инкогнито, - ответил я.

- Почему инкогнито, - сказал он, отводя меня от стенда. - Я ведь вам представился тогда в поезде. Впрочем, понимаю. Вот мое удостоверение.

Это было закатанное в пластик удостоверение сотрудника РСМП. На лицевой стороне сверху напечатанная на машинке фамилия. Ф. Ф. Дэнтремонт сотрудник РСМП.

Он повторил мне все, что говорил в поезде, начав с денег. Кстати, и Вильяме свои вербовочные беседы начинал с благ, которые меня ожидают. Снова предложил, если пожелаю, остаться в Канаде.

- Что касается гарантий, - заметил он довольно небрежно, - то РСМП может обеспечить их вам за подписью кого угодно...

Я слушал его не перебивая. Условились встретиться на следующий день в дорогом ресторане гостиницы "Фор сизонз Шератон". Считая, что я окончательно сломлен и завербован, он начал на этой встрече уверенно, тоном хозяина:

- Мы уже несколько лет только ведем беседы с вами, а дела нет. Пора приступать.

- Но и с вашей стороны только одни разговоры, - возразил я.

- Хорошо, первый шаг сделаем мы. Завтра я вас познакомлю со своим шефом. Зто руководитель отдела РСМП Билл Кльфф.

Знакомство состоялось на старом пароходе, превращенном в плавучий ресторан "Харбор Боут". Клифф оказался удивительно добродушным, обаятельным и остроумным сорокалетним человеком. Встретил меня радостно, как старого приятеля. Выше среднего роста, круглолицый, немного лысеющий со лба, с голубыми невинными глазами. И по внешнему виду, и в поведении прямая противоположность Дэнтремонту. Клифф также предъявил удостоверение РСМП.

Он сказал:

- Мне известно, что вы проявляете особое беспокойство о своей безопасности. Наши службы работают так, что какая бы то ни было утечка информации исключена. Тем не менее к вашим опасениям мы относимся с пониманием, - и он положил передо мной визитную карточку с именем Михаила Дзюбы, сотрудника фирмы "Дангарвин Компани лимитед". - Это ваша карточка, - сказал он. - На это имя вам будет выписан канадский паспорт и открыты банковские счета в Канаде и Швейцарии. Если хотите, мы можем познакомить вас с американской или английской спецслужбами - ЦРУ или СИС, которые также готовы предложить вам сотрудничество.

Теперь о связи с нами. Вы часто выезжаете в другие страны. На визитной карточке условный телефон.

Диспетчер дежурит там круглые сутки.

Клифф дал мне текст для связи с ним, который просил не записывать, а запомнить. Текст простой, запомнил его хорошо.

Вскоре я вернулся в Москву к своей работе.

И здесь, в Москве, по многим признакам я понимал, что меня ни на день не выпускают из вида. Это весьма убедительно подтвердилось во время моей командировки в США. Клиффу не звонил. Однако на шестой день моего пребывания в Нью-Йорке в моем номере раздался телефонный звонок:

- Это Михаил?

- Нет, вы ошиблись.

И тут же второй звонок:

- Говорит Билл. Хотел бы встретиться, поговорить по коммерческим делам.

Разыскал все-таки. Как же, выходит, следили они за каждым моим шагом. Так я убедился, что щупальца РСМП раскинулись довольно широко. В связях разведок Канады и США не приходилось сомневаться.