Страница 33 из 39
В этот миг портьера заколебалась и вошел Дон Хуан.
Как всегда собранный и подтянутый, он, как ни в чем не бывало, прошел в комнату с уверенностью человека, никогда не ведавшего страха.
Издалека, с того края разверзшегося, как вечность и забвенье, грозового неба еще доносился тысячеголосый клокочущий рев урагана.
И усевшись, как тридцать лет назад, на диван, на который после него никто не садился, сказал Дон Хуан, и в голосе его сквозило обычное скорбное уныние:
— Так все и было на самом деле. Ты не ошиблась в моей любви, дорогая подруга. Много вздора обо мне понаписали, а разгадать сумели только в одной-единственной комедии — поэтому она до сих пор не издана, — в которой в мои уста вложены такие слова:
Я только влюбленный Любви домогался. Перевод Веры РезникИз сборника «Стихи родового гнезда»{129}
ПЕС Нос у него приплюснут, в морщинах мудрых морда; с достоинством привычным, ему природой данным, он дружелюбно-сдержан, подобно ветеранам, и голову — воитель! — всегда он держит гордо. Видна в его движеньях неспешных поступь лорда; прерывисто дыханье, но, в нетерпенье рьяном, вдруг разразится лаем с усердьем неустанным, затем внезапно смолкнет, не завершив аккорда. Загадкой остается: кто и за что облаян? Хвостом бьет возбужденно, коль рядом с ним хозяин. Любой и звук, и запах им издавна изведан. Шерсть у него лоснится — так хорошо быть чистым! Глаза огнем сверкают — коварно золотистым. Навек он человеку высокомерно предан. Перевод Виктора Андреева КОРОЧЕ НЕКУДА{130} I Да будут воспеты мной муравей в суете неизменной своей, до работы всегда охочий, черный, как чернорабочий; он от напасти любой защищается кислотой. II И цикада, которая даже в зной песни петь рада — в пыли золотистой, где разлита любовная нега кота. III И пьяный от меда шмель, в бутоне любого мака отыщет он щель. IV И паук — над роялем, умолкшим давно, кружевное без устали ткет полотно. V И жук-скарабей, он катает свой шар — круглее, чем шар земной. VI И оса, что, прервавши полет, сладкий сок из груши сосет. VII И сверчок — простачок, он поет, заливается, его скрипки смычок не ломается. VIII И мотылек, что цветочную почту разносит срочную. IX И Купидон крылатый, любовной страстью объятый. X И муха: жужжит, кружится и наконец садится на нос педанта, который в твореньях моих не находит ни грана таланта. XI И мальва{131} — волей богов она нам в утешенье дарована. XII И чаровница-фиалка, поэта из человека ей сделать отнюдь не жалко. XIII И головка ядреного чеснока, она учит, что жизнь — донельзя кратка. XIV И узкий серп лунный, послушный капризам фортуны. XV И солнечный луч — он погожим днем входит из сада в дом и на стене, без затей, рисует тени ветвей. XVI И застенчивая девчушка, что считает: она — дурнушка. XVII И попугай; болтовня его — это сюжет для плохого сонета. XVIII И лужица, сотворенная на дороге копытом мула, в ней, сверкнув на мгновенье, звезда утонула. XIX И костлявая кляча — с такой худобой, будь человеком, она была бы святой. XX И собака, которая — всем нам урок — от хозяина стерпит любой пинок. XXI И ягненок — как всякий с башкою бараньей, он покорно идет на закланье. XXII И мышонок, что, черствую корку украв, мчится в норку стремглав. XXIII И воробей — он зимою холодной, как Ласарильо{132}, голодный. XXIV И мальчуган, что понравиться девочкам хочет и перед зеркалом рожицы корчит. XXV И старый гринго{133} — он из артистов, доныне величествен и неистов. XXVI И бездарный пиит — его стих убог, но судья ему только Бог. XXVII И хлеба кусок, который я ем, хотя хлеб растить не умею совсем. XXVIII И вина бокал — бодрость духа и мудрость я в нем отыскал. XXIX И вода ключевая — она такого же цвета, что и серебряная монета. XXX И соли крупица — она всегда и везде пригодится. XXXI И творог на столе ранним утром, он сравним белизною лишь с перламутром. XXXII И огонь в очаге вечерком — он приносит тепло и спокойствие в дом. XXXIII И шавка, кудлатая, словно овца, она по собачьим меркам — старушка, дремлет все дни на ступенях крыльца, а кличка ее — Вертушка. XXXIV И палка — она крепка в руках и жандарма, и батрака. XXXV И лачуги — они и в горах, и в долинах, словно пастушки из песен старинных. XXXVI И дьявол, который смог за спину солнце закинуть, как старый мешок. XXXVII И заброшенный дом — приют в нем только кошки найдут. XXXVIII И пустое гнездо: и ему отдам дань я — в нем забыты птичьи воспоминанья. XXXIX И засохший листок — он настолько хорош, что красивее вряд ли что-либо найдешь. XL И мгновение жизни земной, оно — подобие пятака у бедняка, и в копилку смерти упасть ему суждено. XLI И тропинка над горной кручей; не кричи здесь на всякий случай. XLII И древесная стружка — в ней рабочего дня терпкий запах и всполох веселый огня. XLIII И рубашка, хранящая в нитях своих тепло прилежных портних. XLIV И глина, в которой угадана форма кувшина. XLV И кирпич саманный{134} — для крестьянина гость желанный. XLVI И закат — он сверкает, в небесах рассыпая оперение попугая. XLVII И павлин, что, хвост распустив, любовный заводит мотив. И роман, где хороший конец: героиня идет под венец. XLVIII И родник, что под солнцем нещадным нам напомнит о гроте прохладном. XLIX И жаба, что, разевая рот, мошек ловит и жрет, — тем она и живет. L И запах анисовых зерен, и сумрак, что ветру покорен. LI И земля — я на ней был рожден, и хочу я быть в ней погребен. Перевод Виктора Андреева вернутьсявернутьсявернутьсявернутьсявернутьсявернуться