Страница 132 из 144
Наконец Петтер нехотя кивнул и подставил мне локоть.
- Не злитесь, - осторожно погладить колкую шерсть шинели, заглянуть в темные глаза. – Вы не сможете защитить меня от всего.
- Я понимаю, - ответил он ровно. Богатый и мягкий тон меда окутывал его теплым облаком. «Но я хотя бы попытаюсь!»...
Пробираясь через ущелье, в котором свистел ветер, я вдруг уловила запах, которого здесь быть не могло. Пахло... карболкой!
- Стойте! – прошептала я, придерживая Петтера за рукав. - Там люди!
- Вы уверены? – недоверчиво уточнил он.
Да уж, сложно представить, чтобы люди так легко шастали в этих землях.
Альг-исса объясняла, что с недавних пор хель постоянно патрулируют свои угодья, даже за небом наблюдают. Кстати, именно так она отыскала нас с Петтером после аварии.
Я закрыла глаза, чтобы ничто не отвлекало, и принюхалась. Ветивер, липовый цвет, нагретые на солнце стволы сосен – это Петтер. А из-за скал тянуло... жареным беконом, карболкой и лимонной травой!
- Уверена! – подтвердила я, открывая глаза. Что-то мне этот запах напоминал...
- Давайте я выгляну, - юноша отодвинул меня и осторожно высунулся из-за скалы.
Бесшумно ступая, вернулся, потянул меня прочь.
- Что там? – спросила я, впрочем, не сопротивляясь.
- Альг-исса сидит на снегу у подножия статуи, - добросовестно отрапортовал Петтер, - а рядом с ней какой-то тип с кинжалом. – И добавил, упреждая вопрос: - С ней вроде пока все нормально.
Он хмурился, и резкий пряно-холодный аромат чайного дерева вперемешку с горячей камфарой выдавал затаенный гнев.
Но это было ничто по сравнению с буйством, в которое впала Мать, услышав новости.
- Люди! – словно выплюнула она, воинственно потрясая ломом. – Снова люди! Везде люди!
И это так ярко напомнило мне гневное «люди – как тараканы» Исмира, что я отвернулась, прикусив губу.
Петтер бросил на меня обеспокоенный взгляд – густой аромат ветивера поплыл вокруг – и потребовал властно:
- Прекратите! – и, не давая поперхнувшейся хель что-то ответить, заметил здраво: - Сейчас не время ругаться. Что будем делать?
- Да! – влез юный Вет-исс, надо думать, в силу возраста и пола испытывавший солидарность с Петтером. – Надо спасать Альг-иссу!
Мать наградила его тяжелым взглядом (м-да, Вет-исс все же смелый паренек!), но вынужденно согласилась.
- Мы пойдем с моря! – решила она, снова разоблачаясь. – А вы отвлеките!
- Договорились! - кивнул Петтер...
Отвлечь таинственного мужчину удалось без труда: разглядев его, я не сдержала вскрика.
- Господин Гюннар?!
Фотограф резко обернулся, сверкнув стеклами пенсне. Даже на расстоянии от него чувствовался аромат безумия – густой, темный и засасывающий, как трясина.
- О, старая знакомая! – он раскинул руки, словно собираясь меня обнять, и улыбнулся настолько сумасшедшей улыбкой, что меня передернуло. – Соскучились, госпожа Мирра?
От ужаса и воспоминаний меня затрясло. Но нельзя, нельзя поддаваться панике!
- Разве я такая уж старая?! – улыбнуться кокетливо, похлопать ресницами. Только бы он не обернулся, не увидел показавшиеся в море макушки хель!
Петтер позади излучал непонимание, но отвлекаться на него было некогда. Пахло от юноши раздражением – шершавой занозистой древесиной – однако у него хватило ума не спорить.
Близко подобраться к Альг-иссе нам не удалось, но это и к лучшему. Сочтя нас серьезной угрозой, господин Гюннар мог взять ее в заложники. И, судя по блаженно-отсутствующему выражению лица подруги, она не оказала бы ни малейшего сопротивления. К тому же сложно сопротивляться, будучи привязанной к ледяной статуе! Буквально в двух шагах от нее весело полыхал костерок, однако даже это не беспокоило одурманенную Альг-иссу.
- Нет! – возразил фотограф, не отрывая от меня плотоядного взгляда. Казалось, сейчас он бросится на меня, как коршун. – Вы по-прежнему сгодитесь!
Петтер со свистом выдохнул сквозь зубы, чуть не обжигая меня коричным ароматом. Ему было невдомек, что интерес господина Гюннара ко мне сродни гурманским мечтам Хельги.
- Тогда отпустите Альг-иссу! – наивно предложила я, делая шаг к нему. – Разве я хуже?
- Ничуть! – заверил он, сглотнул и непроизвольно шевельнул кинжалом.
И запах, ядовитый, как волчьи ягоды. Надо думать, фотографу не терпелось располосовать меня – до исступления, до зуда в кончиках пальцев.
Стараясь ни о чем не думать, я подошла еще ближе, с трудом сохраняя внешнее спокойствие. Если понадобится, Петтер обязательно меня защитит, как когда-то защитил его отец. Вот только страх мой от этого меньше не становился. Я боялась за себя, за Петтера, за Альг-иссу...
- Отпустите! – потребовала я, остановившись шагах в десяти, и капризно топнула ногой.
Разумеется, я не рассчитывала, что он согласится. Зачем упускать добычу?
Только бы у Петтера хватило выдержки не испортить игру!
Школа домашнего притворства не прошла даром: фотограф поверил, нетерпеливо двинулся вперед, больно схватил меня за руку... И упал прямо мне под ноги, оглушенный ударом Матери. Вид ее был страшен: седые косы короной венчали голову, мышцы бугрились, глаза сверкали тьмой, а в крепких зубах тонкой тросточкой держался лом.
А я, стараясь унять бьющееся сердце, подобрала выпавший из безвольной руки фотографа кинжал и бросилась к Альг-иссе. Я принялась пилить неподатливые веревки, однако кинжал словно сопротивлялся моим намерениям, не желая освобождать ненавистное создание Льда.
- Давайте я, - предложил Петтер и, отодвинув меня, ловко разрезал путы складным ножом.
- Альг-исса, ты как? – начала я, однако она не слушала.
- Любимый! – вскричала она, рванувшись вперед. Но не к радостно вскинувшемуся Вет-иссу, а к неподвижно лежащему господину Гюннару.
Лицо у нее при этом сияло такой безграничной преданностью, что Вет-исс взревел и ринулся к безвольному телу соперника. Альг-исса пронзительно закричала, по-кошачьи выставила когти... и забарахталась в крепких объятиях Матери.
- Поспи! – пыхтя, велела ей Мать, аккуратно тюкнув буйную Альг-иссу по макушке ломом.
А Вет-исс не замечал ничего: рыча, он подхватил господина Гюннара, проревел что-то гневное в небеса...
- Не смотрите! – Петтер прижал меня к себе, заставляя уткнуться ему в грудь. – Не смотрите туда!
Впрочем, отвратительных звуков и солоновато-металлического запаха крови мне вполне хватило, чтобы представить происходящее.
- Тихо, тихо, - Петтер успокаивал меня, как маленькую, гладя по спине. – Все будет хорошо, слышите?
Я кивала, не отрывая лица от его шинели. Все будет хорошо, только не для господина Гюннара...
Обратный путь в поселок оказался куда романтичнее. Мать по-прежнему восседала одна, ведя в поводу флегматичного медведя, на котором ехали мы с Петтером, а оклемавшаяся Альг-исса весело пришпоривала Хельги, крепко обнимая своего Вет-исса.
А господин Гюннар остался там, на берегу, кровавым подношением статуе Хель. Достойная судьба для такого, как он, хотя я никак не могла выбросить из памяти кровавые подробности.
Ледяные же смотрели на вещи куда проще: свои все живы, Альг-исса со смертью фотографа резко его разлюбила, мы победили.
Альг-исса не распространялась о том, что с ней произошло. Лишь скупо рассказала, что однажды во время патрулирования встретила на берегу человека. Надо думать, господин Гюннар умудрился наложить на нее мансег - слишком безрассудной и мгновенной была любовь Альг-иссы, позабывшей не только жениха, но даже инстинкт самосохранения. Оказывается, она видела и понимала все происходящее, и была готова с радостью принять свою смерть в огне...
Вспомнив пустые глаза подруги, я поневоле сжала кулаки. За одно это господина Гюннара стоило казнить, потому что приворот хуже изнасилования. Он ломает волю, насилуя и тело, и душу...
А в поселке уже вовсю кипели приготовления к празднику. Кто-то тащил длинные столы, кто-то тонкими ломтиками стругал сырое мясо, а некоторые, судя по всему, уже успели угоститься самогоном.