Розы в декабре

настоящей английской посадкой. Фиона не могла поверить собственным глазам — это

была совсем молодая женщина. Вдруг Эдвард закричал и остановил своего коня.

Поднявшись на стременах, он приложил ладонь ко лбу и потом указал на озеро: — Кажется, к нам гости. Поехали!

Так оно и было. Катер входил во фьорд Ноуз.

— Давайте спустимся и встретим их, — закричал он и ударил пятками коня. Увидев, что Фиона замерла в нерешительности, он заметил: — Да поехали, дом в полном

порядке, и запасов полно.

— Но мне надо приготовить обед.

— Ты же сама как-то сказала, что в “Бель Ноуз” нет только одного — нежданных

гостей.

Они поскакали вниз и успели как раз вовремя: судно причаливало. На борту было

несколько пассажиров: жена Гаса, их дети, исполняющий обязанности ванакского

врача и высокий широкоплечий священник. Фиона остолбенела. Свершилось… Чудо, о котором она молила Бога, свершилось. На берег сходил Хью Алегзандер! Она

бросила взгляд на Труди. Ее волосы развевались, открывая маленькие уши и

порозовевшее от быстрой езды и озерного ветра милое лицо. Там был еще один

человек, но Фиона даже не взглянула на него она вся была поглощена драмой, которая должна была сейчас разыграться у нее на глазах. На минуту ее охватила

паника. А что если Хью из тех мужчин, которые терпеть не могут женщин в

брюках?

Хью Алегзандер помогал детям и жене шкипера сойти с катера. Затем легко

спрыгнул со сходней, приветствовал всех и, улыбаясь, протянул руку Эдварду.

Фиона снова поглядела на Труди. Та словно окаменела в седле. Лошадь заплясала, попятилась, женщина автоматически натянула поводья. Хью не успел дойти до

Эдварда, как увидел ее. Он тоже остолбенел, рука повисла в воздухе, так и не

дотянувшись до руки Эдварда. Она смотрела на него сверху, их глаза

встретились.

— Феба! — проговорил он. — Феба! — Он протянул руку.

Феба поставила на нее ногу и ловко спрыгнула на землю.

В этот момент Эдвард сказал на ухо Фионе:.

— Проснись, дорогая. Разве ты его не узнаешь?

Фиона оторвалась наконец от этой пары и повернулась, чтобы увидеть человека, идущего к ней. Ее брат. Гамиш!

На миг все закружилось перед глазами. Этого не может быть. Это сон. Гамиш?

Здесь? И тут же она очутилась в его медвежьих лапищах. Да, это был Гамиш

собственной персоной, дочерна загорелый, длинный как жердь, весь обвешанный, как всегда, фотоаппаратурой, со старинной камерой в руке.

Фиона высвободилась из его объятий и увидела детей, стоящих с открытыми ртами.

Перед ними был сам Гамиш Макдоналд! Она глянула украдкой на Эдварда, догадавшись, что все это его рук дело. Перехватив ее взгляд, он объяснил: — Когда ты сказала, что он собирается в Новую Гвинею, я решил, что это в двух

шагах отсюда — если, конечно, по воздуху. Сначала Австралия, потом мы. Ты все

жаловалась на отсутствие нежданных гостей, вот я и решил что нежданнее некуда.

Заодно я пригласил преподобного отца и врача. У нас тут так принято — людям

хочется побывать в настоящей глуши и повидать настоящую жизнь. У врача отпуск.

Я подумал, он поживет у нас и встретит Новый год, а потом вы с Эмери

отправитесь в Ванаку. Ну как?

— Но ведь это еще не все. Откуда ты узнал про Труди и Хью Алегзандера? Или ты

все знал?

— Что — знал? О том, что они знакомы? Нет, я этого не знал. Но встретил его на

улице, когда мы шли на рентген. Он сказал, что с удовольствием заехал бы к нам

перед тем, как отправиться служить на Северный остров.

— Ты хочешь сказать, что все это чистое совпадение? Ты не упоминал о Труди?

Эдвард посмотрел на нее, не понимая, о чем она.

— А что тебе так далось совпадение? Это случается на каждом шагу, а как мы сами

встретились?

— Ты действительно не знаешь? — тихо спросила она. — Это не просто встреча

старых знакомых. Они были обручены.

Вид у Эдварда был смешной.

— Что ты говоришь? Труди была помолвлена?

— Я думала, ты знаешь. Ты как-то говорил, что она не предается напрасным

сожалениям о несбывшемся.

— Да, но я имел в виду то, что она посвятила жизнь своей несчастной матери.

Они присоединились к остальным. Эдвард велел детям, засыпавшим Гамиша

вопросами, бежать за Тамати, чтобы тот приехал на “лендровере”.

— Как странно, что вы, оказывается, знали друг друга, — обратился он к Хью и

Труди. — Я даже не представлял себе. Труди, поезжайте с мистером Алегзандером

на “лендровере”, а я предложу вашу лошадь брату Фионы. Остальные могут ехать с

вами.

Труди, все такая же румяная и привлекательная, заметила: — Как замечательно ты сделал, Эдвард, что пригласил сюда брата Фионы. Она здесь

совсем одна.

Наконец все собрались в доме. Настроение было праздничное. Катер доставил много

хлеба и всякой еды. Фиона тут же взяла на себя роль заботливой Марфы и рада

была обнаружить в холодильнике холодный копченый кабаний окорок и салат. Она

велела детям собрать побольше малины. Эдвард будто знал, он действительно знал, и сделал много сливок. Теперь понятно, почему он устроил охоту на кабанов на

прошлой неделе. Жена Гаса охотно помогала, что было очень мило, потому что

Труди была совсем не в рабочей форме. Она удалилась сразу же, как только

добралась до дому, и вскоре вышла в своем новом темно-синем платье, так удачно

скроенном Фионой, что Эдвард, видевший его первый раз, потом с изумлением

бросил Фионе:

— Чтоб мне провалиться! Ты настоящая ведьма, умудрилась сделать из Фебы

красавицу!

— Ты, видно, никогда в жизни не слыхал о корсетах, — насмешливо отозвалась

Фиона.

Вся команда катера вскоре после завтрака отбыла, а Хью Алегзандер, к немалому

восторгу Фионы, заявил безапелляционным тоном: — Феба, мы идем на прогулку, — и, повернувшись к хозяину, сообщил: — Мы хотим

восстановить связь времен… сегодня же. — И не успела Феба принести свои

извинения по части немытой посуды, как он вывел ее из дома.

— Ну и дела! — воскликнула Виктория. — Труди, оказывается, умеет краснеть. Кто

бы мог подумать, что он ее друг.

Эдвард не дал Фионе ответить, бросив:

— Будь я добрый хозяин, я бы тоже смотался, дав вам с Гамишем побыть одним, но

у вас в запасе вечность.

— Вечность? На сколько ты приехал, Гамиш?

— Пока не выгонят, — со смехом ответил Гамиш, — но когда Эдвард звонил мне, он

предложил провести здесь все лето. Приманки он раскидал дай Бог… пообещал, что может отвезти меня на Те Анау, что может достать мне право на фотосъемки и

на исследование такахе, считавшихся вымершими. Разве против этого можно

устоять?

Фиона с недоумением посмотрела на него:

— Когда он звонил тебе? Гамиш Макдоналд, проснись и спустись на грешную землю.

Ты хочешь сказать — писал.

— Я, кажется, ясно сказал — звонил. Представь, как я обалдел, когда мне в тот

вечер сказали про звонок из Новой Зеландии. Я уж не знал, что и подумать.

Перепугался до чертиков — вдруг что с тобой случилось.

— Так вот зачем ты ездил в Уэйнвуд-Хиллз? Ты сказал, что тебе надо позвонить. А

оказывается, тебе взбрело в голову звонить в Южную Африку.

Гамиш с первого же мгновения вписался в жизнь “Бель Ноуз”, словно он родился

здесь. Уильям и Джеймс стали его тенью, Виктория и Элизабет мало чем от них

отличались. Гамиш, доктор и дети часами пропадали где-то вне дома. Малколм

Ремингтон упивался отсутствием телефона, долгими, никем не нарушаемыми часами

сна, — словом, был счастлив провести отпуск в столь необычной обстановке.

А Феба? Феба Трудингтон двигалась как во сне, в счастливом сне. Внезапное

вторжение Хью Алегзандера не позволило ей снова укрыться в своей скорлупе. Это

была совсем неизвестная им Труди. Каждый раз, глядя на нее, Эдвард не

переставал удивляться.