Розы в декабре

ты забыла Иана. Я до сих пор не могу понять, при каких обстоятельствах мы

встретились… все это кажется мне каким-то недоразумением… Как я могу судить

о тебе по этому пустяковому случаю, зная тебя на протяжении всего этого

времени? — Он крепче взял ее за руки. — Ты была такой смелой, такой заботливой

и любящей. То, что ты сделала с детьми, выше всяких похвал. Ты — женщина того

же калибра, что и Ранги. Мы все делаем ошибки. И я благодарен Богу, что ты

сделала свою. Я тебя не отпущу.

Неудержимая волна захлестнула Фиону. Все в ней пело. Она взглянула на Эдварда.

— Так, значит, время оправдало меня, — воскликнула она и от всей души

засмеялась. — А теперь, Эдвард, выслушай меня. Иан бросил меня вовсе не из-за

того, что я отправилась на эту сумасшедшую вечеринку. Он сказал мне об этом

утром. Он приехал на три дня раньше, чтобы сообщить мне, что любит Матти и что

они уже поженились. Вечером была их свадьба. Я не могла оставаться одна в

квартире. Я понимала, что, если просижу еще полчаса, никуда не пойду, но я была

в шоке. — Она улыбнулась сквозь слезы. — Мужчина пошел бы и напился, ты же

понимаешь это, Эдвард?

— Конечно, понимаю, — горячо воскликнул Эдвард. — Все эти глупости, что я

говорил тебе… никогда не прощу себе. Но послушай, Фиона, ты сказала, чтобы я

прежде узнал все. Что ты имела в виду? Прежде чего?

Он смотрел на нее не отрываясь — весь внимание. Сумерки рассеивались: всходила

луна. Ее бледный свет сочился сквозь ветви деревьев. Фиона говорила еле слышно, и он нагнулся к ней.

— Прежде, чем признаться что я люблю тебя, Эдвард.

Она приникла к нему,

— О, Эдвард, Эдвард. Любовь моя!

Наступило молчание. Фиона в объятиях Эдварда наконец знала твердо и

определенно: он ей доверяет. Она подняла лицо, и Эдвард засмеялся и поцеловал

ее.

— О, как же я измучился за это время — так мечтая о тебе, так желая тебя…

каждый раз осаждая себя напоминанием, что ты не та, чем кажешься. Я был

окончательно сбит с толку тем, как восприняли тебя дети и тем более Труди.

Но у меня хватало всяких треволнений. Помнишь тот вечер, когда я открыл дверь, а вы там с Эндрю целуетесь.

— Эдвард! — Фиона с негодованием посмотрела на него. — Ничего такого не было.

Это он целовал меня. А это большая разница. Он застиг меня врасплох — тут уж

ничего не поделаешь. А ты сделал то же на следующий вечер, только я… — Она

смутилась.

— Ты… Ах да, понял, ты тоже поцеловала меня в ответ. А я так расстроился, я

решил, что ты просто развлекаешься… О, Фиона! — Он поцеловал ее снова и

почувствовал ответный поцелуй. — Может, хватит с этими воспоминаниями? Что

было, то было.

— Да, — горячо подхватила Фиона. — Пора со всем этим покончить.

Его пальцы нащупали пять родинок на ее щеке.

— Если б только знала, как часто я хотел их поцеловать.

— Представляю. Я по себе знаю. Что за несчастная участь у всех влюбленных.

— А потом я стал видеть все в черно-белом цвете. И знаешь с какого момента?

Когда отослал кулон Иану.

— Ты поступил замечательно.

— Надо было сделать копию письма. Тебя бы это убедило. Я написал ему, что это

его потеря, мое приобретение, что я своей будущей жене подарю все ювелирные

украшения, которые она только пожелает. Возможно, это тебя убедит… Я сразу же

отослал тот зеленый камень, что принадлежал Ранги. Тебе дети не показывали?

Коко-тангивай — нефрит. Он вернулся из Греймута, где его отполировали и

оправили, — прямо перед землетрясением. — Он сунул руку в карман и извлек

оттуда маленькую шкатулку.

Что-то серебристое блеснуло в слабом лунном свете. Фиона посмотрела на

изысканные жадеитовые кулон, серьги, браслет и брошь, напоминающие своим

отливом оперение птицы туи.

Я куплю тебе бриллианты, когда поедем в Данидин, но я не мог удержаться от

этого. — Он вынул маленький футляр для кольца и открыл его.

Фиона даже вскрикнула от восхищения:

— Не надо бриллиантов, Эдвард. Этот зеленый камень настоящее новозеландское

сокровище.

— Ну и хорошо. Не надо будет никуда ездить. У нас и так времени в обрез.

— Что за гонка?

Эдвард усмехнулся:

— Как — что за гонка. Пока здесь Гамиш, надо успеть. Мы все сделаем на

праздники. Я пошлю за Марго — она умирает от желания познакомиться с тобой и

обещала прилететь из Окленда с мужем и детьми, так что мы сможем уехать в

свадебное путешествие. Это звучит, вероятно, очень нагло — предлагать тебе

готовую семью.

Фиона лукаво засмеялась:

— Да, может, я выйду за тебя именно ради детей! Я всегда мечтала о большой

семье, но для этого требуются годы… а здесь это к тому же большая проблема.

Если только Малколм не собирается проводить у нас ежегодный отпуск! — И она

замолчала, напуганная собственной храбростью…

Чуть позже они проходили благоухающим садом над озером. Они ждали, когда все в

доме уснут, — сегодняшняя ночь принадлежала им одним. Эдвард рассмеялся, глядя

на дом.

— Добро пожаловать в твердыню Кэмпбеллов, Флора Макдоналд.

— Эдвард, сейчас не время вспоминать о наследственной вражде.

В глазах его бегали бесенята.

— Да ты что. Я хотел только утвердить союз двух любящих душ и тел. Как-то ты

говорила, что не веришь в романтическую любовь прекрасного принца и Флоры

Макдоналд.

Она прищурилась.

— Ты никогда не спрашивала о моем полном имени, — продолжал он.

— О твоем полном имени? Ах да… Ч. Эдвард Кэмпбелл. Неужели?..

— Ч.Э.С. Кэмпбелл. Чарлз Эдвард Стюарт Кэмпбелл, Флора, любовь моя.

Они остановились на минуту у боковой веранды. Фиона подошла к шпалерам и

потрогала старинный куст кремовых роз, посаженных Фионой Кэмпбелл восемьдесят

лет назад.

Легкая улыбка тронула ее губы.

— Розы в декабре, — проговорила она. — Что за чудная страна! Лед в июне, розы в

декабре…

Серые глаза Эдварда потеплели.

— Заходи, пойдем расскажем все Ранги.