Год французов

Корнуоллис проводил Лейка и его войска, уходившие под дробь барабанов и писк флейт, и мы вернулись в Холлимаунт. В тот день флейту мы слышали еще не раз, и к вечеру мы собрали все необходимые сведения и до мелочей продумали грядущую битву. Не распогодилось даже к ночи, лишь похолодало — лето близилось к концу. Утром на Каслбар нас провожала легкая изморось.

Крофорду и его драгунам предстояло разведать, каковы укрепления на подступах к городу. Следом двигалась пехота и тяжелая кавалерия. Не дойдя двух миль до города, мы остановились: на оборонительных рубежах не видно вражеских войск, даже дождь не мешал разглядеть долину, вон почти уже до моста доскакал Крофорд. Ударили два пушечных выстрела, меж драгун взвились дымки. Вздыбилась чья-то лошадь. Крофорд отвел людей. Снаряду не достать. Мы решили, что сейчас он повернет к нам, однако он выстроил драгун боевым порядком. Воцарилась тишина. Потом последовал еще один залп, но снаряды разорвались ближе нашего авангарда. И снова над полем тишина.

Вот один из драгун поскакал в нашу сторону. Осадил коня подле Корнуоллиса и отдал честь.

— Полковник Крофорд просит разрешения вступить в Каслбар.

Корнуоллис сидел на стуле под полотняным навесом, укрывавшим от моросящего дождя. Он задумался, поджав губы, потом кивнул.

— Полковник Крофорд учел все?

Лейтенант внешне походил на Крофорда, только был много моложе. Такой же сухопарый, но в отличие от своего командира широкоплечий, настоящий кавалерист. Как и у Крофорда, высокие и массивные скулы.

Он пожал плечами.

— Очевидно. У противника две-три пушки и незначительное число солдат в городе. Пустяк. Горстка.

Корнуоллис оглянулся на лорда Родена — тот оторопело смотрел на него, — потом снова повернулся к лейтенанту.

— Ну что ж, если все учел — вперед, если сомневается — пошлю тяжелую кавалерию.

Чтобы скоротать минуты ожидания, Корнуоллис заговорил со мной, причем особо ласково, что случалось, когда он бывал в духе.

— Вот какие дела, голубчик мой. Не дали вам французы проявить отвагу. Ну ничего, успеете еще кровь пролить. Все сраженья у вас впереди.

Потом обратился к лорду Родену, тот стоял, переминаясь с ноги на ногу, и, как школяр, слушал.

— Улепетнули от нас французы. Сбежали, не попрощавшись. Что ж, им повезло, а нам — и подавно.

Ожидание наше затянулось. Но вот у моста показался Крофорд с небольшим отрядом драгун. Залюбуешься, глядя на статного шотландца в голубом плаще, а дождь между тем припустил сильнее. Итак, Каслбар снова наш!

Пока ночью мы обсуждали план битвы и выбирали позиции для наших войск, Эмбер с армией тишком покинул город, оставив три пушки с расчетами, две роты повстанцев и одну — французов. Мы вошли в маленький грязный городишко, взяли в плен десяток-другой бестолковых крестьян — можно ли назвать это победой?

— Мы смыли позор былого поражения, — сказал Корнуоллис, с трудом взбираясь в седло своего смиренного коня. Здоровую ногу вдел в стремя, больную оставил на весу. — К великой радости генерала Лейка! — Но офицеры не разделяли радости командира, да и я, признаюсь, был озадачен и разочарован.

— Кстати, Крофорд, — он жестом, не церемонясь, подозвал полковника. — Вы блестяще справились с задачей. Просто блестяще!

На тонкогубом лице шотландца скупо обозначилась улыбка, он подъехал к генералу.

— Так город был пуст! Какая ж это задача? Мои парни чуть пришпорили лошадей, им и поработать-то не пришлось, чтоб жалованье свое оправдать.

— Красиво это у вас, Крофорд, получилось, прямо скажем, изящно. — Корнуоллис потрепал своего коня по холке. — Впрочем, неудивительно. Драгуны у вас — парни лихие, боевые. Здесь они, конечно, заскучают.

Улыбка у Крофорда стала шире, однако он промолчал.

— Мне думается, нечего вашим драгунам здесь делать. Отправим-ка мы вас на недельку-другую под начало генерала Лейка.

— Есть под начало генерала Лейка, сэр, — четко повторил Крофорд, хотя и с некоторым недоумением.

— Вы знаете, с каким приказом я его послал. При вас разговор шел. Мне нужно, чтоб французу беспрестанно докучали, но не навязывали открытый бой. Пусть помечется, побегает от нас. Это ему в наказание. А для этой цели Лейку понадобятся драгуны.

— Но у него есть свои драгуны и кавалеристы, — заметил Крофорд.

— Мне нужно, чтобы при нем были вы. Вы поступите в его распоряжение, и я дам указание, чтобы вы все время находились в авангарде, не упускали француза от себя, не вступая, однако, в открытый бой. Вы запомните, или мне попросить Уиндэма изложить приказ в письменной форме?

— Запомню слово в слово, — пообещал Крофорд, — однако думаю, генералу Лейку это большой радости не принесет. Он любит полагаться на свои собственные войска.

— Я доставил генералу Лейку радость уже тем, что не приковылял в это болото на своей больной ноге во время Уэксфордского восстания. Сейчас же я охочусь за французом, охочусь так, как считаю нужным. Надеюсь, вы не возражаете?

— Что вы, сэр. Никоим образом. Но кое-какое разъяснение не помешает. Я буду впереди армии Лейка, но под его командой. Могу ли я передвигаться по своему усмотрению? Каждый час посылать гонца к Лейку за указанием весьма затруднительно.

— Не сомневаюсь, что и генерал Лейк разделяет мое мнение относительно ваших, полковник, способностей и осмотрительности. Не вижу повода для беспокойства, надеюсь, вы тоже. Трудно решить все умозрительно. Действуйте, и мы посмотрим, так ли боевиты ваши драгуны в деле, как вы их представляете.

Крофорд опять улыбнулся, отдал честь Корнуоллису. Не прошло и часа, как его драгуны покинули Каслбар и направились на восток вслед за армией Лейка, где их командиру суждено будет отличиться доблестью и решительностью, но, увы, не милосердием и человечностью.

Не помню в подробностях, как мы вошли в Каслбар, настолько сер и неприметен этот городишко. Помню лишь, что нам пришлось ехать едва ли ни по телам его павших защитников: драгуны Крофорда, вихрем налетевшие с моста, сочли необходимым перебить повстанцев всех до единого. «Столица республики» являла поистине жалкое зрелище, но для кого и страшное: кое-кто из повстанцев, побросав пики и знаки различия, пытались смешаться с горожанами, но наши солдаты бдительно следили за этим и вылавливали их. Много еще пролилось крови на улицах Каслбара, прежде чем установился порядок. За долгие годы военных походов я пришел к выводу, что под занавес сражения и разгуливается самая тупая злоба. Словно хмельное вино, бродит она в жилах солдата и, если не находит выхода в самой гуще схватки, выплескивается после боя, и подчас солдат творит такое, о чем впоследствии искренне и глубоко сожалеет. Наших солдат в особенности разъярили зеленые флаги, вывешенные в окнах и дверях, и так называемые «древа свободы». Не в одной лавке, не в одном доме пожалели об этом.

Но стоило появиться в городе Корнуоллису, как все взвихрения жестокости улеглись, словно пыль на дороге после порыва ветра. Правда, в тот день на дороге не было ни пыли, ни ветра, лишь сыпал унылый, беспросветный дождь. Сегодня я вспоминаю Ирландию, и перед глазами не солнечные пейзажи, а нескончаемый дождь в Каслбаре. Трудно найти в природе более печальную картину, чем западноирландский пейзаж за пеленой дождя, а города кажутся еще мрачнее. Путешественники, побывавшие, скажем, неделю в Килларни, в разгар солнечного лета, повидавшие голубые, точно девичьи очи, озера и округлые, точно девичий стан, холмы, завороженные сладкоголосьем лодочников и проводников, понятия не имеют об иной, промозглой и продрогшей Ирландии, таящей под прогнившими соломенными крышами преступные замыслы один страшнее другого. В осеннюю дождливую пору в Ирландии все сливается воедино: и города, и деревушки, и болота, и раскисшие дороги — вспоминается лишь однородное бурое месиво.

И в то сентябрьское утро брошенный неприятелем городишко встретил нас холодным осенним дождем, и на душе было тоже холодно и по-осеннему тоскливо, причем не только мне, но и куда более опытным офицерам. Казалось, само обличье города навевает эту тоску. Ни верные королю патриоты, ни повстанцы, которых мы допрашивали, не сумели точно указать, в каком направлении ушла армия Эмбера, то ли к Фоксфорду, то ли к Суинфорду. Нужно было торопиться, иначе Эмбер мог ускользнуть из тисков наших с Лейком армий, ибо как, нимало не смущаясь, восторженно признал Корнуоллис, войска Эмбера передвигаются с поразительной быстротой, особенно если учесть, что обученных солдат у него всего одна четверть. Лишь за полдень Крофорд принес известие, что Эмбер пошел по дороге на Суинфорд. И он приказал, о чем узнается позже, своим войскам в Баллине и других селеньях двигаться на восток к Бычьему кряжу, где, если повезет, они объединятся.