Страница 67 из 169
— А если Арди все же высадится, где мы к тому времени будем?
Эмбер сжал кулак, поднял над столом, разжал и растопырил пальцы — весьма необычный жест.
— Позвольте спросить, генерал, в какой степени можем мы рассчитывать на успех?
— Обстоятельства против нас. Слишком многое должно произойти своевременно и быстро. Восстанут на местах — а вы в этом сомневаетесь; скоро ли высадится Арди, а за ним и Килмэн; как начнет разворачивать войска Корнуоллис. Не исключена возможность, что он раскинет сети пошире, опутает нас и свяжет по рукам-ногам. О плане своем скажу лишь, что он самый выгодный в данных условиях.
— Выгодный для Франции или Ирландии?
— Конечно, для Франции, — ответил Эмбер, — выгодный для Франции. Ведь вы же к Франции обратились за помощью, и вы лично, и Уолф Тон, и Фицджералд, и прочие. Мы, что ли, толкали вас на путь измены Англии, вы сами позвали нас, чтобы крепче досадить Англии. И вот мы здесь. Повезет — нас будет еще больше. Но и у вас в стране мы служим своей родине, как вы — своей.
— Своей родине, — повторил Тилинг, — а не Революции.
— Франция — это и есть Революция, — неожиданно пылко произнес Эмбер. — Моя победа в Ирландии упрочит Революцию, а победа Бонапарта в Египте ее, быть может, уничтожит.
— Думаете, для крестьян, которых вы посылаете под пушки, это имеет какое-то значение?
— Задайте этот вопрос себе. Они же не мои соотечественники, а ваши.
— Я им и задаюсь. Только очень уж вопрос страшен.
— Верно, — печально согласился Эмбер, — страшный вопрос. Война пожирает людей. Мы посылаем своих детей под пушки. Но в разгар кампании задаваться этим вопросом нельзя.
— Я перепишу ваше донесение начисто, — сказал Тилинг. — Оставить для вас копию?
— Разумеется. И проследите, чтобы выбрали надежного гонца. С первым приливом судно должно выйти в море.
У двери Тилинг обернулся.
— Скажите, генерал, лобовая атака на открытой местности без прикрытия приводит к неоправданным потерям в живой силе, не так ли?
— На этот раз атака себя оправдала, — ответил Эмбер.
ИЗ «ВОСПОМИНАНИЙ О БЫЛОМ» МАЛКОЛЬМА ЭЛЛИОТА В ОКТЯБРЕ ГОДА 1798-ГО
На следующий день после Каслбарской битвы меня направили на восток, в Слайго, чтобы удостовериться, в каком состоянии там движение Объединенных ирландцев, и по возможности выяснить, как обстоят дела в Ольстере. Эмбер учитывал возможное присоединение к нам остатков повстанческих сил на севере. Со мной поехал учитель Оуэн Руаф Мак-Карти. Не исключено, что дорога на Слайго частично в руках крестьян, и Мак-Карти легче, чем мне, удалось бы объясниться с ними. По правде говоря, на дорогах было небезопасно появляться всякому, по одежде, поведению и речи похожему на протестанта. Нас, однако, подобные злоключения миновали, хотя Западное Слайго и находилось в руках повстанцев.
Мы ехали через Суинфорд, Чарлзтаун и Тоберкурри, и вряд ли кто видел спутников более разномастных, чем мы. Мак-Карти трясся в седле, каждое движение причиняло ему боль, и раз он заметил, что лошадь, реквизированная у лорда Клерморриса, должно быть, и пяти фунтов не стоит. Он намекал на стародавний закон, по которому папистам запрещалось держать лошадь дороже пяти фунтов. Мак-Карти оказался человеком умным и тонким, хотя и чудаковатым, и я в очередной раз проклял искусственные преграды, разделяющие людей разных сословий. В целом о лучшем спутнике я и мечтать не мог, правда, он порывался заглянуть во всякую таверну на пути, выказывая немалые способности и в питейном деле. В некоторых тавернах его знали по имени, как автора стихов на древнегэльском языке. О целях и задачах Объединенных ирландцев он почти ничего не знал, хотя читал кое-какие наши брошюры. Голова у него забита прелюбопытнейшими знаниями, как научными, так и псевдонаучными, но ограничиваются они в основном Ирландией и четырьмя морями окрест, хотя ему не отказать в знании литературы, читал он и Голдсмита и Шекспира.
— Моя жена, — упомянул я, — очень увлекается Оссианом.
— Кем?
— Величайшим из поэтов, писавших по-ирландски, — вопрос его меня озадачил, — Оссианом. Может, правда, он шотландец. В Лондоне его прославил господин Джеймс Макферсон.
— О’Сиан, говорите? — помолчав, переспросил он. — Имя знакомое.
Вскорости после свадьбы госпожа Эллиот заставила меня выучить наизусть отрывок из цветистого перевода Макферсона, и я процитировал его Мак-Карти.
— «О реки Каледонии прекрасной, пусть ваши духи воспарят высоко, пробудят ото сна героев-гэлов, чтобы на бой пошли они, не дрогнув».
— Что ж, красиво звучит, — признал Мак-Карти. — И запомнить наизусть такое непросто. «Чтобы на бой пошли они, не дрогнув». Не каждый день такие стихи попадаются.
Мне почудилась издевка в его замечании, и я сказал:
— Стиху, кажется, недостает чувства и выразительности.
— Ничуть, — с едва ли не приторной любезностью заверил меня Мак-Карти. — Очень хороший стих. «Пробудят ото сна героев-гэлов». Одну эту строчку стоит запомнить! В Западном Корке есть один рифмоплет, так он за эти слова не один шиллинг выложит.
Долгий и разный путь проделали мы с ним, прежде чем пошли одной дорогой, и все же еще очень многое нас разделяло. По-моему, Ирландию удерживают в повиновении жестокие законы и продажный парламент; правительство и знать, уверовавшие в незыблемость своей власти из-за разжигаемой вражды меж протестантами и католиками; могучая армия чужеземцев-англичан. Со всем этим Мак-Карти с готовностью согласился, хотя, очевидно, его это почти не трогало.
— Мой отец, — сказал он, — был, по вашим понятиям, безземельным, он батрачил, чтобы прокормить нас двоих. А его отец некогда владел клочком земли на угодьях лорда Бленнергассета, близ Трейли. Выдались два неурожайных года подряд, один за другим, аренду платить нечем, вот и согнали его с земли. Удастся ли теперь Объединенным ирландцам покончить с этим?
— Арендная плата существует во всех странах, и у помещиков свои долги, они их и покрывают тем, что получают за аренду.
Мак-Карти словно не расслышал меня и продолжал:
— Вырос я, пошел учительствовать в Макруме, и тут опять Избранники зашевелились. Вожаком у них был Падди Линч. На любое злодейство горазд. По сравнению с ним Мэлэки Дуган из Килкуммина — невинный агнец. Когда он начал орудовать в Западном Кроке, помещики присмирели, перестали бедноту с земли сгонять. Случись Избранники во времена моего деда, не пришлось бы ему бродягой свой век кончать.
— Мы еще у истоков освобождения, — начал я и почувствовал всю пустоту слов. — И продвигаться нужно постепенно, шаг за шагом.
— Вот так постепенно, шаг за шагом, и оказался мой дед в придорожной канаве. Заснул раз зимней ночью, лишь утром его нашли, а подле слезами заливается и от холода дрожит его сын — мой отец. — Мак-Карти задумчиво закусил губу, потом сказал: — Ну еще бы! Разве кому есть дело до таких, как мой дед?
Повстанцы, узнав о победе при Каслбаре, не дожидаясь ни помощи, ни указаний французов, захватили Суинфорд. Узкая деревенская улица украшена зелеными ветвями, там и сям стоят «древа свободы». Восставшие заняли местную пивную, хотя хозяин ее был папистом, и пили, горланили песни весь день-деньской. Крепко сбитый молодой крестьянин, похоже, самый отчаянный драчун и забияка, назвавшись капитаном, вершил над селянами полный произвол. Не удержавшись, Мак-Карти похвастал, что мы участвовали в Каслбарской битве, нас тут же окружили, забросали вопросами, стали угощать спиртным, от чего Мак-Карти не отказался. Почти то же ожидало нас и в Чарлзтауне. Короче говоря, дорога на восток Мейо была открыта, деревни — в руках повстанцев. Но о графстве Слайго мы так ничего и не узнали. По слухам, одни деревни восстали, в других стоят отряды йоменов, а третьи жили по-прежнему, будто ничего не случилось. В самом городе Слайго, более крупном и лучше укрепленном, чем Каслбар, стоял большой английский гарнизон, усиленный частями из Ольстера. Слайго на севере и Бойл на юге — вот два звена в цепи, которой англичане хотели приковать нас к провинции Коннахт до подхода армии Корнуоллиса. И случись нам дойти до Ольстера, придется либо с боем прорывать эту цепь, либо постараться незаметно проскользнуть.