Страница 18 из 27
Итак, очевидно, что здесь имеется определенная группа хотя и немногочисленных, но достаточно убедительных наименований, упоминаемых в источниках с I по IV век н. э. главным образом в трех местах: у Блатенского озера, на нижней Саве и в нижнем Банате. Поскольку и другие приведенные выше доводы также говорят, что присутствие славян в указанных местах не только вероятно (в I и II веках), но начиная с III и до V века оно непосредственно подтверждается, то названия Pelso, Vulka, Vrbas, Tsierna, Bersovia, Γρανούας, Pathissus — все без исключения представляются мне следами славянских поселений и племен. Славяне проникли в области Дуная и Савы уже в начале нашей эры, но, конечно, лишь на отдельные участки, образовав как бы большие и малые славянские острова в чуждой, иллиро-фракийской и сарматской среде. Именно потому, что речь здесь идет о крае, в который славяне проникали постепенно, появление в нем единичных славянских названий представляется совершенно закономерным и бесспорным.
Суммируя все вышеприведенные свидетельства, как исторические, так и топографические, мы приходим к заключению, что все они, дополняя друг друга, опровергают тезис о внезапном переходе славянами Карпат и выходе их к венгерскому Дунаю лишь в V веке, а к нижнему — в VI веке; наоборот, все эти данные позволяют говорить о проникновении славянских групп, вначале, конечно, разрозненных, в среду иранских сарматов, иллирийских паннонцев и фракийских даков уже в I–II веках н. э. В III веке, очевидно, под влиянием массового переселения прикарпатских народов продвижение славян к Дунаю значительно усилилось, и в IV–V веках северное Подунавье было полностью заселено последними.
Нельзя представить себе, чтобы все это произошло внезапно, в короткий срок, незадолго до того времени (551 года), когда Иордан привел в своем историческом труде цитированное выше известное сообщение (стр. 49), из которого исходят те, кто не хочет признать более раннее появление славян на Дунае.
Движение славян на Балканский полуостров и его оккупация
Если имеются известия, свидетельствующие о пребывании славян в I–IV веках н. э. на среднем Дунае и Саве, то нет никаких позитивных фактов, подтверждающих пребывание их в эту эпоху на самом Балканском полуострове, южнее Дуная и Савы. Хотя М. Дринов, а за ним некоторые его последователи[117] пытались доказать и это, однако эти доказательства были неубедительными. Возможно, и даже весьма вероятно, что в волне вторжений древних германцев или гуннов на Балканский полуостров были также отдельные группы славян и даже целые славянские племена, однако достоверных сообщений об этом мы не имеем. В свое время я верил известию Моисея Хоренского, согласно которому готы, теснимые в 376 году гуннами, в свою очередь вытеснили из Дакии на другую сторону Дуная 25 славянских племен[118]. Однако значение этого известия я переоценил[119], так как оно является единственным и не подтверждается другими известиями, кроме того, время, когда оно возникло, а также то, как оно попало в географию Моисея, остается совершенно неясным. В равной степени нельзя обращаться и к сообщению Константина Багрянородного относительно нападения славян-аваров в 449 году[120] на Салоны, так как здесь Константин, очевидно, перепутал нашествие готов в указанном году с завоеванием Салоны славянами в первой половине VII века, вероятнее всего — в годы правления императора Фоки (602–610). И, наконец, даже географические названия, которые встречаются на римских картах и итинерариях III–IV веков и которые для многих представлялись славянскими[121], таковыми не являются. Во всяком случае, их славянский характер нигде не выступает с достаточной убедительностью. Скорее уж некоторые географические названия из книги Прокопия «περὶ κτισμάτων» внешне сходны как в написании, так и в звучании с аналогичными славянскими названиями, например Στρέδην, Δόλεβιν, Βράτζιστα, Δέβρη, Βελέδινα, Ζέρνης, Βέρζανα, Λάβουτζα, Πέζιον, Κάβετζα[122], но это уже источник второй половины VI века (после 560 года), когда возникновение славянских поселений на Балканском полуострове не вызывает никаких возражений. Впрочем, даже эти наименования не так убедительны, как названия Черная, Плесо или Брзава — на севере.
Итак, достоверного доказательства прихода славян на Балканский полуостров до конца V века нет. Весьма вероятно, что в набегах на полуостров карпов, костобоков (176 год), гепидов, готов, сарматов и гуннов в течение II–IV веков принимали участие и славяне, более того, можно допустить, что при этом отдельные отряды или роды могли уже тогда в виде исключения задержаться здесь и осесть на местах древних поселений или в покинутых и разрушенных крепостях, но и в этом случае нет никаких оснований полагать, что Балканский полуостров был заселен славянами до VI века. Первые прямые и бесспорные известия о движении славян через Саву и Дунай появляются лишь в VI веке, и все византийские историки уверены, что славяне, наступавшие в VI и VII веках, являются новыми завоевателями, новым народом, который до этого жил в Задунавье[123].
Первой датой проникновения славян на территорию Византийской империи считается обычно 527 год, то есть год вступления на престол Юстиниана, так как о его правлении Прокопий определенно говорит (рассказывая об Иллирии и всей Фракии) следующее:
„Οὖννοί τε καὶ Σκλαβηνοί καὶ ᾌνται σχεδὸν τι ἀνὰ πᾶν καταθέοντες ἔτος ἐξ οὖ Ἰουστινιανὸς παρέλαβε τὴν Ῥωμαίων ἄρχην, ἀνήκεστα ἔργα εἰργάσαντο τοὺς ταύτη ἀνθρώπουξ“[124].
Однако дата эта неверна, и мы можем на основании некоторых данных отнести приход славян к более раннему времени, по крайней мере ко времени правления Юстина (518–527), предшественника Юстиниана. Прежде всего Прокопий при описании событий 550 года вспоминает о поражении, которое еще во времена Юстина[125] славяне потерпели от римского полководца Германа. Вторжение готов в 517 и 530 годах в Фессалию, Эпир и Иллирию, о котором говорит Комит Марцеллин, можно с наибольшей вероятностью отнести к славянам, так как Марцеллин отличает в своем тексте гетов от болгар, гуннов и готов[126]. Затем, наконец, Прокопий в сочинении о постройках Юстиниана, где он описывает замечательные работы по восстановлению укрепленных линий, которые провел Юстиниан вскоре после своего вступления на престол, упоминает о двух крепостях, называемых „Ἄδινα“ и „ὀχύρωμα Ούλμιτῶν“, в которых будто бы были в то время славяне, во второй из названных крепостей они находились даже длительное время: βαρβάρων δὲ Σκλαβηνῶν ἐπὶ χρονοῦ μῆκος ἐκείνη τὰς ἐνέδρας πεποιηκότων[127].
Нам неизвестно, существовала ли крепость Адина и где она находилась. Вероятно, это искаженная форма от Ἄλδινα — названия крепости, расположенной на Дунае близ Силистрии; крепость Ульметон, обозначенная в другой латинской надписи как vicus Ulmetum[128], находилась в Добрудже севернее линии Аксиополис (Черновода), Томис (Констанца), и ее остатки были раскопаны недавно румынским археологом Василием Парванем. К сожалению, следов пребывания здесь славян не найдено[129].
Начиная с 527 года, хотя, как мы видели, этот год и не является датой начала славянских вторжений, набеги славян начали повторяться все чаще и чаще, а также приобретать все большие размеры, будучи поддержаны одновременными нападениями гуннов, болгар и аваров. Юстиниан, вступив на трон, хотел для защиты своих границ от опасности с севера построить грандиозную оборонительную систему, состоящую из нескольких линий крепостей с постоянными гарнизонами; эти линии должны были доходить до «длинной стены» (μάκρον τεῖχος), которую построил незадолго до этого, в 512 году, Анастасий перед Константинополем (от Селимбрии до Деркоса). Эта система крепостей была частично возведена заново, частично восстановлена (см. перечисление крепостей в сочинении Прокопия «περὶ κτισμάτων», кн. IV), однако в империи не было необходимого количества войска, чтобы должным образом занять растянутую оборонительную линию и преградить путь неприятелю. Правда, в нескольких больших гарнизонах было достаточное количество имперского и союзных варварских войск (φοιδεράτοι), но между отдельными крепостями оставались очень большие слабо защищенные участки, да и само войско не было благонадежным. Именно поэтому северодунайских варваров — славян, болгар, гуннов и аваров — очень мало заботила имперская оборона, о чем достаточно ясно свидетельствует история царствования Юстиниана и его преемников.
117
М. Дринов. Заселение Балканского полуострова славянами, М., 1874. Затем см., например, Первольфа, А. Гильфердинга, П. Шафарика, Е. Богуславского. Раньше я тоже придерживался того же мнения. См. „Slov. star.“, II, 174.
118
Время появления географии Моисея Хоренского является предметом спора и датируется по-разному в промежутке между IV и X веками. Французский перевод издал А. Сукри в Венеции в 1881 году (Moïse de Khorène, Texte traduit par A. Soucry), а русский — К. Патканов, Армянская география VII века (СПБ, 1877); кроме того, см. новый текст Сукри в статье в ЖМНП, 1883, № 226, 21. См. „Slov. star.“, II, 175.
119
Niederle, Ein Beitrag zur Gesch. der südslaw. Wanderungen. Archiv f. sl. Phil., XXV, 307.
120
De adm. imp., 29, 30. По мнению Ф. Шишича („Geschichte d. Kroaten“), Салоны пали в 614 году.
121
Так, например, в Иерусалимском итинерарии: Beodizus, Berozicha; в итинерарии Антонина: Brizica, Brendice, Milolitus, Cosintus, Ostodizus; на Пейтингеровой карте: Micolitus, Hostizus, Zervae, Burtizus и др. См. „Slov. star.“, II, 178.
122
Procop., 1, стр. IV, 4.
123
Leon, Tactica, XVIII, 79, 99; Procop., B. G. I, 27, III, 14. См. „Slov. star.“, II, 180.
124
Procop., Hist. arc., 18. К этому см. высказывание Иордана (Rom., 388); „hi sunt casus Romanae rei publicae praeter instantia cottidiana Bulgarorum, Antium et Sclavinorum“.
125
Procop., B. G., III, 40. Здесь комментаторы исправляют обычно имя Юстина на имя Юстиниана, но без всякого на то основания, как я уже говорил в Čes. čas. hist., 1905, 136, и в „Slov. star.“, II, 191. Прокопий довольно ясно говорит, что это было во времена Юстина, а не Юстиниана, а также во всех рукописях написано: ’Iουστίνος.
126
Marcell., ad. а 517, 530 (Getae equites). Затем мы вскоре видим, как Феофилакт Симокатта совершенно очевидно отождествляет готов со славянами (ed. Boor, III), 417, VII, 2, 5; cf. Photii summaria, ed. Boor, 8, 13). См. „Slov. star.“, II, 186–189.
127
Procop., De aedif, IV, 7.
128
На вотивном камне 140 года, найденном у Ceatal-Ormanu. См. J. Weiss., Mith. d. geogr. Ges., XLVIII, 231, и Corpus inscrip. lat., III, p. 1424, 26.
129
Vas. Pârvan, Cetatea Ulmetum, Bucur., Acad., 1912–1915.