Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 23 из 29

- Да, милая. Я здесь, моя хорошая. – Иван прижал свою крошку к груди, на сколько ему это позволили сделать многочисленные проводки и капельницы, захватившие крохотное тело в слишком длительный плен.

- Папочка, пообещай, что ты никогда меня не бросишь. Обещаешь?

Иван не мог видеть лица дочки в этом момент, но он чувствовал ее внутреннее напряжение и понимал, она изо всех сил держится чтобы не заплакать.

- Обещаешь?

- Да, милая. Куда же я без тебя? Я всегда буду рядом. Даже когда ты не будешь меня видеть, знай, я намного ближе, чем тебе кажется.

- Папочка, мне приснился сон… – Малышка замолчала, чтобы перевести дух. Ей было тяжело даже дышать, а говорить и дышать одновременно, она уже практически разучилась. – Мне приснилось, как в своих ладонях ты протягиваешь мне пылающее ярко-алое сердце. Я беру его в свои ладони и оно начинает бешено пульсировать, согревая меня своим теплом. Мне давно не было так тепло, как во сне… А ты исчезаешь. Ты просто растворяешься, как утренний туман. Помнишь тогда, когда ты в последний раз брал меня с собой на рыбалку. Тогда ведь был очень сильный туман, и он ведь рассеялся с яркими лучами солнца, как и ты… – Бахтияра все крепче жалась к отцовской груди, а в собственной резко почувствовала невыносимую боль. – Папочка…

Руки Бахтияры безвольно разжались, и она рухнула на больничную койку начиная биться в легких конвульсиях. В палате моментально началась паника. На крики Софии прибежали медсестры. Вскоре в палате появился и Иван Варфоломеевич. Бахтияру срочно увезли в реанимацию, а по истечении двух часов доктор вынес свой приговор.

- В этот раз нам удалось спасти вашу дочь. Но, если в ближайшие сорок восемь часов для нее не найдется подходящего сердца, мы ее потеряем. Мне жаль, но «список ожидания» в этот раз не в вашу пользу, а инородное для нее сердце больше не может находиться в ее организме.

Слова доктора прозвучали ужасающе. С Софией случилась истерика, по истечении которой Иван все же решил начать свой разговор. Более подходящего момента могло попросту не быть. Напичканная успокоительными София была не способна остро отреагировать на его слова. Да и никакая новость на свете не может прозвучать более жестоко, как то, что она уже услышала.

- Родная, – сидя у Софииной койки, Иван нежно держал ее за руку. – Родная моя, милая, я прошу тебя лишь об одном – пойми меня правильно и прости.

Иван смело посмотрел супруге в глаза, в которых больше не было надежды, и в тот же час понял – она поймет его, но вряд ли сможет простить. Может со временем, когда Бахтияра подарит ей внуков, но сейчас это будет для нее лишь еще одним ударом судьбы.

- Видит Бог, я не желаю причинять тебе лишнюю боль, но… София, у нашей дочери будет новое сердце. Я тебе это обещаю. – Иван так и не смог быть честным до конца, глядя в безжизненные глаза жены. – Она обязательно будет жить. Ты еще выдашь нашу дочь замуж и сможешь поняньчить внуков. Вы с ней еще не один раз съездите на море и прогуляетесь по лесным тропинкам. Ты обязательно научишь нашу дочь вкусно готовить борщ, как умеешь только ты. Ты… Ты многому ее научишь… Нет, я не сошел с ума, я просто верю в чудеса, которые время от времени должны случаться вопреки здравому смыслу. Тебе ведь известно, я когда-то обещал крошке Бахтияре, что сделаю все возможное, чтобы она была счастлива, так вот, я намерен выполнить свое обещание. Она будет счастливой. Обязательно будет. Эти кошмарные пару лет вскоре будут казаться вам лишь страшным сном, поверь. София, ты отдыхай сейчас, а я должен идти. Обещаю, скоро вернусь. Кстати, ты можешь даже запретить ей посещать невыносимое для тебя карате и записать ее в художественную школу, как всегда хотела. Мне кажется, из нашей малышки получится не самый плохой художник. А еще, если она того захочет, вы можете завести щенка. Я не стану возражать против четвероногого товарища в нашем доме. Пусть он станет для Бахтияры лучшим другом.

В полностью одурманенном лекарствами состоянии, Софие с трудом удавалось разобрать то, о чем говорил ей Иван. Большую половину из всего сказанного мужем, ее мозг так и не воспринял. Его слова напоминали ей некий бред. Единственное, что проникло в ее душу это то, что он дал ей обещание – их малышка будет жить. ЕЁ малышка – будет жить.

- Иван, не знаю, что у тебя в голове, но скажи что ты не обманываешь меня сейчас. Поклянись, что все, что ты только что проговорил, сбудется. – Крохотная надежда зажглась в этот миг в глазах у Софии, а Ивану больше ничего и не нужно было. Сейчас он был полностью уверен в правильности своего отчаянного решения.

- Клянусь, родная. Все будет именно так, как я сказал. Ты ведь знаешь – слово офицера.



- Спасибо. – Точка в их недолгом разговоре была поставлена.

София тут же прикрыла глаза и моментально окунулась в мир сновидений. Слова мужа сладким медом разливались по ее уставшему телу и пробирались глубоко в подсознание. Она знала – слово офицера священно для ее Вани, а значит, их девочка будет жить. В этот раз ее потусторонний мир был по-особому красочным, а не тревожным и черным, как обычно для последних месяцев ее жизни. Впервые за последние пару лет Софие удалось по настоящему сладко уснуть. В то время как его жена предавалась настоящему умиротворенному отдыху, у Ивана были намечены дела поважнее дневного сна. Абсолютно ничего не подозревающий Иван Варфоломеевич дал ему отсчет времени, который был слишком мал – всего каких-то сорок восемь часов. А дел было не так уж и мало. В свой восьмичасовой период реабилитации Иван имел возможность составить четкий план действий. Первое, чем решил заняться – грамотно оформить завещание и упорядочить всю свою документацию.

- Вы уверены, что то, что вы мне предлагаете узаконить, и есть ваше завещание? – Женщина нотариус лет тридцати, подозрительно поглядывала то на исписанные от руки листы бумаги, то на измученного мужчину сидящего в ее кабинете. – Я не уверена, что имею право…

- Я ожидал чего-то подобного, – Иван только улыбнулся и протянул нотариусу новый документ. – Вот, это справка, подтверждающая мое вполне нормальное психическое состояние, заверенная главврачом одной из ваших киевских поликлиник. А еще, я на словах могу вас заверить, что нахожусь в здравой памяти и полностью отвечаю за каждое изложенное на бумаге слово.

Девушка придирчиво всматривалась в предложенный документ, оспорить который у нее не было никаких оснований. Разве что личностное убеждение в ненормальности сидящего перед ней мужчины.

- Что ж, вынуждена признаться, подобное в моей практике впервые.

- Поверьте, в моей тоже. – Попытался пошутить Иван.

- Тогда я, пожалуй, приступлю к делу.

Пока Иван разглядывал висящие на стенах кабинета дипломы и бегло осматривал небольшую библиотеку, нотариус занималась своим делом – изучала документы, которые ей было поручено узаконить.

- Все готово. Держите. – Девушка протянула Ивану бумаги. – Вы все грамотно составили. Теперь только распишитесь везде, где я указала галочкой и все. Надеюсь, по судам меня за это не затаскают, – иронично улыбаясь, нотариус одну за другой пропечатывала страницы своими штампами.

- Не волнуйтесь. Это лишь формальность, вас никто не тронет, честное слово. Вы же видите что я в своем уме, так что вам нечего опасаться. – Иван бережно собрал все документы в папку. – Все это для того, чтобы мою семью не затаскали потом по судам. Так сказать, стараюсь сделать все правильно. По закону. Благодарствую и спешу удалиться. – Иван поспешно откланялся и исчез за дверью.

- Очень сильно сомневаюсь, что в своем уме можно завещать ТАКОЕ, – раздалось уже в пустом кабинете. – Но, собственно, какое мне до этого дело.

Из нотариальной конторы Иван направился прямиком домой, точнее в их временное с Софией жилище, съемную гостинку на окраине Киева. После того, как они продали свою квартиру в провинции и перебрались в столицу, незнающая ни одного ремонта в своей жизни малюсенькая комнатушка, стала их домом. Но их мало волновал внешний вид временного пристанище, тем более что они практически дневали и ночевали в институте Амосова. Прежде чем покинуть родной город они избавились не только от жилплощади, а и от всего, что находилось на ее квадратных метрах, начиная с утюга, заканчивая домашним кинотеатром. Различный хлам типа ложек, вилок, тряпок и прочего барахла, отправили в деревню к Софииной матери. Багдасаровы прихватили с собой в столицу лишь документы и еще кое-что. Именно это «кое-что» было просто необходимо сейчас Ивану для воплощения в реальность своего плана. «Кое-чем» был тридцатикалиберный пистолет ТТ, приобретенный Иваном несколько лет назад в силу своей профессиональной деятельности. Делая подобную покупку, он и представить не мог, какую службу этому оружию предстоит сослужить в не таком уж и далеком будущем. Подобное применение ему даже в страшных снах никогда не снилось. Но реальность порой бывает гораздо трагичнее и страшнее, даже самых ужасных ночных кошмаров. Из одного единственного кухонного шкафчика Иван извлек пестрящую красочными цветочками банку. Когда-то в ней хранились сладости, которые просто обожала его Бахтияра. Сейчас, эта жестяная банка служила «домом» для его стального товарища. Аккуратно сняв крышку, Иван уловил едва ощутимый запах ванили вперемешку с запахом пороха. В небольшой коробке сладость и горечь смешались воедино, словно вся его жизнь. Иван натянуто улыбался поглаживая холодную сталь, а в глазах мерцали немного сумасшедшие огоньки.