В ожидании счастья

— Вот именно. Наврала ты мне про ту поездку. Мать у тебя не совсем дура. Никуда вы не собирались. Тоже мне романтическое путешествие! Ты уже тогда была похожа на выжатый лимон, только я говорить не стала, не в моих правилах совать свой нос не в свои дела.

— Я вообще-то решила несколько изменить свою жизнь.

— Разумно. — Джинива выудила со дна пакета ломтик картошки. — С чего начнешь?

— Пока не знаю, — ответила Бернадин, — но в любом случае нам с детьми должно стать лучше.

— Гулять надо на свежем воздухе. Займись спортом. Я и то занимаюсь, и побольше твоего. Можешь не верить, но это прекрасно восстанавливает душевное равновесие.

— Верю, мам, верю.

— И надеюсь, когда все это закончится, ты наконец снова бросишь курить.

— Конечно.

— Тогда я все сказала. — И Джинива отправила в рот последний скрюченный ломтик жареного картофеля.

Дети увидели разложенные на обеденном столе игрушки, едва переступив порог, и так обрадовались, что бросились с новыми сокровищами к себе в комнаты, прежде чем Бернадин успела напомнить, чтобы они сказали спасибо.

— Саванна?

— Я тут, — донеслось из внутреннего дворика.

Они почти столкнулись у двери.

— Наконец-то, — облегченно вздохнула Бернадин и крепко обняла подругу. Так крепко она уже давно никого не обнимала. — Что ты во дворике делаешь?

— Сижу и думаю, — ответила Саванна, снова усаживаясь в шезлонг. — Просто думаю.

Бернадин подтащила поближе другой шезлонг и уютно расположилась в нем. Они молча закурили. Наконец Саванна выдохнула:

— Тебе страшно?

— Страшно, — ответила Бернадин.

— Мне тоже. — Саванна погасила сигарету. Склонив голову чуть набок и глядя в темноту, она задумчиво произнесла: — Знаешь, что мне бы хотелось узнать больше всего?

— Что?

— Как понять, поступаешь ты правильно или нет? Как, черт возьми, узнать?

— Милая, нашла кого спрашивать, — усмехнулась Бернадин. — Я вот сижу и думаю, как наладить жизнь, если ее полностью растоптали?

Саванна закурила новую сигарету, пару раз глубоко затянулась и передала ее Бернадин. Вздохнула:

— Не знаю, Бернадин. Правда, не знаю.

Бернадин вернула ей сигарету. Саванна оглядела подругу.

— Хорошая прическа, тебе идет, — одобрила она.

— Спасибо. — Бернадин встала. — Пить хочешь?

— Не откажусь.

Бернадин принесла большую бутылку минеральной и два стакана. Было так тихо, что даже шипение пузырьков, когда Бернадин наполняла бокалы, казалось слишком громким. Подруги скинули туфли и поудобнее устроились в шезлонгах, потягивая прохладную воду. Какое-то время они просто молчали, вглядывались в ночное небо. Монотонно трещали цикады, то и дело вспыхивали крошечными точками светлячки; где-то вдали печально завыл койот. И когда мельчайшие подробности обеих жизней и событий последнего времени были наконец рассказаны, уже занимался день.

ДЕВА ПОД ВЛИЯНИЕМ ВЕНЕРЫ

Я не в таком уж сильном отчаянии, как мне показалось. Майкл старается. И терпит поражение за поражением. Он не умеет трахаться, и, как учителю, мне остается только признать его совершенно неспособным. Пришлось напомнить себе, что он не единственный мужчина на свете. Я была бы не я, если бы зарыла голову в песок и представила себе, что все это меня устраивает. Но ведь я — это я, не так ли? Майкл очень хороший человек и, может быть, сумеет сделать счастливой женщину без особых физических запросов. Если б я была одной из них…

Может быть, я полная дура. Но что поделать, если не могу себя заставить? Жизнь слишком коротка, чтобы вот так гробить ее с Майклом. Но он еще глупее меня. Я только сейчас догадалась об этом. Вот он лежит рядом со мной и спит. Это уже наша девятая ночь и, похоже, последняя. Никогда в жизни своей я не видела мужчины, который кончал бы так быстро. И так было каждый раз. Он не похудел ни на килограмм, по-моему, даже немного растолстел. Неделю назад, когда он сидел в ванне, я посмотрела на него и поняла, что ни при каких обстоятельствах не заведу от него ребенка. Да и кто в здравом уме и твердой памяти девять месяцев будет ходить с животом, зная, что в нем сидит такой чудной ребенок? Только не я. Непонятно, зачем городить огород и вообще волноваться совершенно попусту.

Это все мой длинный язык. Это все моя глупая доверчивость. А когда дельные вещи советуют — никогда не слушаю. Мама еще давным-давно говорила мне, что женщина никогда не должна открывать мужчине всей правды. Всегда надо держать что-то при себе, потому что потом они используют это против тебя. Никогда не надо говорить, сколько раз ты любила, сколько было у тебя мужчин, и ни за что не вдаваться в подробности бывших своих романов. Ну и что же, я обо всем этом забыла.

Сейчас нужно срочно придумать, как бы помягче сказать Майклу, что у нас ничего не получается. Не могу дождаться, когда он свалит из моего дома. Однако хочется все-таки пощадить его чувства, потому что это чудо по уши влюбилось в меня. Кто в отчаянии, так это, наверное, он, и это понятно. Он говорил, что у него „пет никаких выкрутасов", что после последнего развода уже несколько раз обжегся. „Но это все неудачи, — бросил он как-то, — я буду пробовать еще и еще, пока все не будет так, как надо". А как доходит до дела, он просто сосунок, вызывающий только жалость. За полтора месяца он потратил на меня больше денег, чем все мои бывшие любовники вместе взятые. Почему же это не приводит меня в восторг? Он возил меня на лучшие курорты, в самые шикарные рестораны и, что просто убийственно — в места, куда не попасть без специального пропуска или членской карточки. Он оплатил мои счета в „Американ экспресс" и одолжил мне две тысячи двести долларов, что спасло меня от налоговой полиции. Он даже предложил оплатить мой студенческий кредит, но тут уже я отказалась — не быть же всю жизнь ему обязанной. Неважно, что будет дальше, но я намереваюсь все ему вернуть. До Майкла это не доходит. Восемьдесят тысяч в год, дом в Парадиз-вэлли и последняя модель БМВ не могут превратить его в рыцаря в моих глазах.

Если избавиться от него прямо сейчас, то он, наверное, решит, что я просто использовала его, но ведь это не так! Я что, виновата, что он такой щедрый? Я ничего специально не подстраивала, я только надеялась, что мы сможем со временем стать отличной парой. Не меня винить, что ничего не вышло, разве не так? Я так рада, что составила свой гороскоп. Планеты у Майкла не гармонируют с моими. Дева, находится под знаком влияния Венеры, а это вкратце означает, что я слишком критична, если речь идет о любовниках, и поэтому до сих пор не замужем. Но согласно Фрэнсису Сакояну и Люису Экеру, это еще означает, что я сама — заботливость и чуткость, если кто-то заболевает; могу работать с людьми с психологическими проблемами, которым трудно утвердиться в обществе. И действительно это так, если вспомнить, как долго я нянчилась с Расселом. Эти ученые так же считают, что Дева под влиянием Венеры подвержена влиянию Марса, Урана, Нептуна или Плутона, что нередко ведет к неприятию всякой робости и игнорированию общепринятого этикета. Все вышесказанное предопределяет беспорядочную жизнь и некоторую распущенность в стремлении доказать свою привлекательность, которые толкают к сексуальным победам. Чушь собачья, одним словом. В любом случае сейчас надо решать что-то с Майклом.

Насчитав сорок один седой волос на его голове, я в конце концов похлопала его по плечу.

— Майкл, — шепчу я, — вставай. — Он не шелохнулся. — Майкл, вставай! — говорю я уже громче.

Он переворачивается, потянув за собой половину одеяла, и черные куклы с моей тумбочки валятся на пол. У него белые уголки рта, но я не жалуюсь: у меня тоже такое бывает после сна. Он кладет мне голову на колено, я хочу оттолкнуть его, но не делаю этого. Проходит десять минут, ноги совсем деревенеют и холодеют. Я снова толкаю Майкла. Он подскакивает, будто у самого его уха только что прозвенел будильник. Потом видит меня, улыбается.