Страница 27 из 48
В середине апреля 1944 г. Красная Армия вышла в районе Закарпатья на старую границу Чехословакии. Рассчитывая на безусловную удачу задуманного, СССР и Чехословакия еще 30 апреля заключили соглашение, предусматривавшее в деталях взаимоотношения командования Красной Армии с номинальной администрацией правительства Эдварда Бенеша, которую предполагалось создавать в ходе восстания. Новый документ вместе с тем подтвердил весьма важное условие для послевоенного устройства Европы: независимость Чехословакии в границах, существовавших до Мюнхена.
Выход советских войск на Балканы позволил Москве решительно вмешаться и в крайне сложное, ни с чем не сравнимое положение, сложившееся в Югославии. Там длительное время беспощадно боролись, главным образом между собой, несколько политических группировок. С одной стороны, союзники Германии: хорватские легионеры, усташи и домобранцы-ополченцы; «Белый корпус» — три полка русских эмигрантов-врангелевцев; словенские домобранцы. С другой — антифашистские силы: четники (партизаны) генерала Драже Михайловича, министра обороны королевского правительства в эмиграции; Народно-освободительная армия (НОА) под командованием Иосипа Броз Тито, созданная на основе коммунистических партизанских отрядов, начавших сопротивление оккупантам еще в июле 1941 г. При этом ситуацию до абсурда доводило то, что четники сражались не с немецкими и итальянскими частями, а с НОА, которой приходилось ко всему прочему защищать сербское и черногорское православное, боснийское мусульманское население от хорватов-католиков.
В феврале 1944 г. советское руководство отклонило предложение королевского правительства заключить пакт о взаимопомощи, а в марте направило к Тито военную миссию во главе с генерал-лейтенантом Королевым. Еще сильнее подчеркнул ориентацию Кремля ставший демонстративным прием 19 июля Сталиным прибывших в Москву представителей штаба НОА Терзича и Джиласа. Советские войска 28 сентября начали Белградскую операцию, позволившую уже в начале октября, с официального согласия НКОЮ, освободить значительную часть Восточной Югославии, а 20 октября — и ее столицу.
Своеобразным завершением действий союзников в Европе за 1944 г., предвосхищением решений, принятых позже в Ялте и Потсдаме, стал впоследствии широко известный своеобразный «джентльменский» договор, заключенный Черчиллем и Сталиным в Москве 9 октября. Фактически он гласил о сферах интересов, сферах влияния Великобритании и СССР, что должно было послужить, с их точки зрения, одним из краеугольных камней послевоенного устройства мира.
Руководство Советского Союза поначалу твердо придерживалось достигнутой 9 октября 1944 г. договоренности. На протяжении двух лет, до подписания в Париже мирных договоров с Финляндией, Румынией, Болгарией, а также и с Венгрией, оно не делало попыток «изменить общественный строй» в этих странах, довольствовалось достигнутым, вполне достаточным: появлением надежного прикрытия территории СССР на случай еще одной войны, которой тогда, да и много позднее, продолжали опасаться — с возродившейся, милитаризованной и сохранившей агрессивные устремления Германией.
Именно такая ситуация, в свою очередь, предопределила своеобразное внутриполитическое положение, установившееся в странах Восточной Европы, распространение в их компартиях представления о возможности своеобразного, отличного от того, что было присуще Советскому Союзу, развития, некоего «национального пути к социализму», базирующегося на системе широких блоков, близких к тому, что понимали под народным фронтом в середине 1930-х гг. Отсюда не только многопартийность правительств в странах «новой демократии», как их называла тогда официальная пропаганда в СССР, но и сохранение монархий: в Албании и Венгрии — до января 1946 г., в Болгарии — до сентября 1946 г., а в Румынии — даже до декабря 1947 г.
Все дальнейшее, включая и силовое разрешение внутренних политических кризисов в Польше на рубеже 1946–1947 гг. и в Чехословакии в феврале 1948 г., стало прямым следствием распада прежнего союза трех великих держав. Появление и обострение между ними соперничества, выразившегося прежде всего в провозглашении доктрины Трумэна, принятии плана Маршалла в первой половине 1947 г., подготовке тогда же и подписании в марте 1948 г. Западного союза, ядра появившегося год спустя НАТО, но, главное, явное, откровенное нежелание Великобритании и США завершить подготовку мирного договора с Германией и соответственно с Австрией и послужило одной из причин сохранения военного присутствия СССР в странах Восточной Европы.
Необходимость обоснования и обеспечения его вынудила советское руководство к установлению там жесткого контроля: сначала, с помощью надуманных политических процессов, отстранить некоммунистические партии от руководства правительствами, а коммунистические — заставить забыть о «национальном пути к социализму», а затем, но лишь в 1955 г., юридически закрепить достигнутое созданием оборонительного Варшавского пакта.
Какую же войну проиграл СССР?
Страны, особенно многонациональные и потому огромные, гибнут обычно только после проигранной войны. Именно так исчезли с политической карты мира Австро-Венгрия, Оттоманская империя. Но в ряде случаев для иного рода государств распад становится следствием войн принципиально иного характера — национально-освободительных, колоний против метрополий. Примером тому могут служить распад Британской империи, потеря Нидерландами, Бельгией, Португалией своих заморских территорий. Наконец, могут оказать катастрофическое воздействие на великие державы и оба таких фактора, при этом далеко не всегда совпадающих по времени. Так произошло с Французским союзом.
В 1991 г. как карточный домик — вдруг и в одночасье — рассыпался, распался Советский Союз. Трагическое для большинства его граждан событие оказалось практически для всех — и сепаратистов, и сторонников единства, целостности — столь неожиданным, что до сих пор порождает неослабевающие споры. Заставляет вновь и вновь искать ответы на мучительные вопросы: почему же так произошло? Кто повинен в распаде, ответствен за него?
Причины ищут во всем. Прежде всего, и вполне обоснованно, в проигрыше Советским Союзом «холодной войны». А потому еще и в происках США, явлении явно бесспорном. Заодно, что также вполне логично, в политике последнего руководства нашей страны, возглавлявшегося Горбачевым. И в роли ГКЧП, остающейся довольно туманной, не проясненной по-настоящему даже сегодня. И в неуемном властолюбии Ельцина, Кравчука, Шушкевича. Некоторые же голословно пытаются объяснить причину гибели Советского Союза откровенно надуманным — природой существовавшего до августа 1991 г. строя, безосновательно именуя его тоталитарным. Но всякий раз, рассматривая и пытаясь решить проблему, все исходят только из конкретной политической ситуации, почему-то исключая ее из контекста истории.
Отнюдь не умаляя, не отрицая значимости перечисленных выше факторов, кроме, разумеется, последнего, вынужден настаивать на ином. Все, что произошло в 1991 г., стало лишь следствием. Причина же, подлинная и глубокая, коренится в давней, насчитывающей почти сорок лет борьбе национальной партократии союзных республик с Москвою за власть. Власть полную и безраздельную, никому не подконтрольную. Коренится в борьбе — закулисной, подчас малозаметной даже для самих ее участников. В борьбе, начавшейся еще в 1953 г., постоянно нараставшей и достигшей апогея в 1989-м, когда, собственно, и была предрешена судьба СССР.
В свою очередь, само существование национальных партократий, лишь номинально числившихся коммунистами, было естественно обусловлено, проистекало из заведомо искусственного существования союзных республик. Из лежащего в основе административного устройства Советского Союза национально-государственного принципа. Того самого, который и по сию пору сохраняется неизменным. А посему угрожает целостности многих возникших на руинах СССР республик. В том числе и Российской Федерации.