Вкус страсти

— Что? Вы думаете, что графиня должна была соблазнить меня и уговорить вернуться во Францию, или, в случае неудачи, связать меня и привезти туда силой?

— Полагаю, нечто в этом роде.

— Нет, миледи. Те люди в лесу пускали стрелы, пытаясь меня убить. Какую пользу я смог бы принести в качестве пешки в игре Карла против Англии, если бы меня доставили ему мертвым?

— Не надо! — резко воскликнула Маргарита.

— Простите меня, но факты упрямая вещь.

— К сожалению, — пробормотала она, не глядя на него. — Я бы, пожалуй, предпочла, чтобы вы были гостем французского короля, пусть и посаженным под замок, чем прикидывались Эдуардом V.

Он наградил ее хмурым взглядом.

— Неужели вы действительно думаете, что не имеет значения, в тюрьме я или на свободе? Что любой вариант — это лучше, чем иметь дело с Генрихом? Тогда должен вам сказать, что разницы не было бы никакой. Так в свое время случилось с Генрихом, который был тогда гостем Людовика XI. Для французского короля выгоднее всего было бы передать меня людям английского короля в обмен на определенные концессии.

— И Карл поступил бы так?

— Без долгих размышлений.

— Но вы были его другом! — В груди она ощутила боль, когда увидела, с каким спокойствием, почти фатализмом, Дэвид отнесся к этому обману. Он был так одинок, так одинок!

— Да, но я значу для него гораздо меньше, чем слава его короны. Он был бы горд стать королем, снова объединившим Англию и Францию в одно государство. То, как он достигнет этого, не имеет никакого значения, и даже меньше, чем никакого.

Сменить болезненную тему разговора показалось ей добрым делом.

— И тем не менее мы не знаем наверняка, представляла ли графиня интересы Карла.

Он сдвинул ноги, поставил их на подоконник и обхватил руками колени. Во взгляде, который он бросил на Маргариту, смешались интерес и сомнение.

— А чьи тогда?

Поскольку на волосах у нее не было накидки, край которой она обычно грызла, Маргарита сунула в рот уголок одеяла.

— Она — гордая женщина. Может, свои, из мести?

— Тщеславная женщина, — поправил ее Дэвид. — Но если в ее намерения входило отомстить за прошлое, почему она ждала так долго? Наша связь началась и закончилась много лет назад.

То, что он сразу же ответил на ее вопрос, доказывало, что он и сам об этом думал. Но если это и беспокоило его, голос его не выдал.

— Возможно, она одновременно преследовала несколько целей. Работала на кого-то еще.

— На йоркистов, полагаете? Или у нее были некие договоренности с наследником Галливела? Если так, я бы предположил, что ее убедило золото. Поддерживать высокий статус при французском дворе — задача не из дешевых.

Маргарита подумала, что он недооценивает ревность графини и проистекающий из этого гнев. Однако она ничего не сказала.

— Возможно, ее нанял Генрих. Предположим, он решил, что вы действительно настоящий наследник Плантагенетов.

— Тогда у него тоже имеется причина желать мне смерти? Я вижу, к чему вы клоните, — иронично заметил Дэвид.

— Это объяснило бы, почему он так внезапно решил устроить мою помолвку, хотя мог это сделать намного раньше, — настаивала она, дергая за уголок одеяла, говоря не задумываясь и почти не веря в то, что говорит. — Он давно пытался добраться до вас, но не мог, поскольку вы оставались во Франции. Насколько я помню, вы говорили, что он отправил вам несколько посланий, в которых просил вернуться в Англию, — посланий, которые вы проигнорировали. Он, возможно, оказался достаточно умен, чтобы понять: я обязательно пошлю вам призыв о помощи, если меня захотят выдать за столь ужасного человека, как Галливел.

— И что я откликнусь на него с такой же вероятностью, с какой после осени наступает зима, — согласился он и задумчиво посмотрел в окно. — Но нет. В таком случае Генрих никогда бы не рискнул сделать из меня еще одного претендента на трон. Более того, известно, что Карл VIII поддерживает Уорбека, и я подозреваю, что граф чувствовал, что моя смерть послужит французской короне лучше чего бы то ни было. Что касается того, какую выгоду получила бы Селестина, помогая супругу, то она оказалась в самом центре интриги — а возможно, даже была ее инициатором. Бесспорно, она понимала: заманить меня в ловушку будет легче всего, если ей удастся впутать в это вас.

— Похоже, вы правы. — Маргарита помолчала и шепотом добавила: — Мне жаль, невероятно жаль!

— Не надо ни о чем жалеть. — Он повернул голову и посмотрел на Маргариту. — Вас просто использовали, вот и все.

Уголки ее губ поползли вниз.

— Я позволила себя использовать.

— Из-за беспокойства, и страха, и тысячи других причин, которые больше не имеют значения.

— Вы слишком добры.

— А что, я должен кричать, ругаться и угрожать наказанием? Это было бы глупо, ведь я знал, что должно случиться, и не сделал ничего, чтобы предотвратить это.

Ей внезапно стало дурно.

— Вы знали? Но как?

— Я слышал ваш разговор с Селестиной на стене замка.

— Но тогда... — Она помолчала, и все же закончила фразу: — Почему вы поехали с нами?

— Я не мог поверить, что вы хотите навредить мне. — Он дернул плечом. — А если бы хотели, то что произойдет дальше, уже не имело значения.

— Вы доверяли мне. — Она не могла сейчас думать о его второй фразе, означавшей, что для него будет неважно, жив он или умер, если Маргарита предаст его.

Дэвид встал с подоконника и подошел к Маргарите. Опустился на колени возле кровати, взял ее руку в свою, стараясь не побеспокоить ее раненую руку.

— Я доверял вам, да, поскольку вы всегда доверяли мне. Единственное, чего мы никогда не делали, моя милая Маргарита, — не причиняли друг другу боль.

«Неправда, — подумала она, скрывая взгляд за опущенными ресницами, — по крайней мере, не совсем правда». Он причинил ей боль, предлагая брак, который не давал ей ничего, кроме его защиты и его имени. Он причинял ей боль каждый раз, когда ускользал из ее объятий, заставляя жаждать чего-то большего от их близости, желая получить такой финал, которого он и не даст ей, и не примет от нее. Впрочем, все это делалось непредумышленно, и потому нельзя придавать этому слишком большое значение. Более того, он искренне считал, что так будет лучше — для нее.

— Маргарита!

— Нет, мы не причиняли друг другу боли. По крайней мере, не нарочно. — Она на мгновение встретилась с ним взглядом, но тут же снова опустила глаза.

— Тем не менее вы получили стрелу, которая предназначалась мне. Молю простить меня за эту боль.

— В этом виновата я сама.

Он провел большим пальцем по ее ладони — это движение оказалось успокаивающим, но одновременно чрезвычайно волнительным.

— Мне не следовало соглашаться скакать с вами наперегонки, да я и не согласился бы, если бы не счел это прекрасным предлогом для того, чтобы как можно быстрее добраться до крепости.

Она криво улыбнулась.

— Я думала точно так же.

Его длинные пальцы коснулись ее пульса на запястье и слегка надавили на кожу. Она на мгновение представила себе, как они касаются ее в других местах и так же уверенно ласкают ее. Тянущее ощущение внизу живота заставило ее заерзать на кровати.

— Я также сожалею, что втянул вас в это дело, — продолжал Дэвид глухим, рокочущим голосом. — Кажется, вы были бы в большей безопасности с Генрихом, и все же я думал...

— Что? Что вы думали? — спросила она, когда он замолчал.

Дэвид встретился с ней взглядом — его синие глаза сияли.

— Я боялся, что вы станете мишенью упреков из-за моих действий, а возможно, даже заложницей.

— Заложницей.

— Если бы вы оказались во власти йоркистов, у меня были бы связаны руки. И у меня могли бы потребовать жизнь в обмен на вашу. — Он устало пожал плечами.

— Вы бы согласились? — спросила Маргарита, хотя слова вонзались в ее горло, словно ножи. — Обменяли бы свою жизнь на мою?

Он нагнул голову и провел губами по костяшкам ее пальцев, не отвечая на вопрос напрямую.