Страница 33 из 75
— Не говорили. — Он помолчал. — Полагаю, вы находите забавным, что я сижу здесь взаперти.
— Почему вы так считаете?
Во взгляде, который он бросил на нее, читалась ирония.
— Вы, как правило, практически всегда сидите взаперти, так как дама может приходить и уходить, только когда ей это разрешат.
От его понимания этой простой истины Маргарите стало легко и тепло, но она постаралась, чтобы ее слова прозвучали беспечно:
— Такова женская доля. В юности я считала это жестокой шуткой, но теперь редко об этом задумываюсь.
— По крайней мере, когда все закончится, вам больше не придется спрашивать разрешения у мужчины.
Она посмотрела через окно на серые тучи, собирающиеся над зелеными дальними лугами и синими холмами. В небеса, испуская радостные трели, взмывал жаворонок, и она любовалась его полетом, а ее губы кривились в усмешке.
— Я не думала об этом в таком свете.
— То есть, конечно, если вы не вернетесь в Бресфорд-холл. Там вы сможете общаться со своей сестрой, Изабеллой, но вам придется принять защиту Бресфорда, а следовательно, подчиняться ему.
— Он — прекрасный человек, — тут же заметила она, — и весьма разумный. Теми же качествами обладает супруг Кейт Данбар. Однако я предпочитаю жить независимо.
— Я так и думал.
Она повернулась к нему и окинула его внимательным взглядом: вид у него был мрачный и задумчивый.
— Так вы поэтому заключили сделку с Генрихом?
— Я уверен, он выполнит все условия. Когда придет время, вам нужно будет только попросить его распространить свою защиту на один из полученных вами в наследство от благородного отца замков, чтобы вы могли туда удалиться.
Он прекрасно знал о том, что три сестры унаследовали значительное состояние после смерти отца, погибшего, когда Маргарита была еще младенцем. Ее мать вышла замуж повторно, но прожила только несколько лет. Затем умер ее второй супруг, а вскоре и его единственный наследник. В результате Маргарита и ее сестры унаследовали и это состояние. Теперь у Маргариты был широкий выбор мест, где она могла бы поселиться.
— Я с радостью удалюсь от света.
Он слегка наклонил голову, соглашаясь с ее словами.
— Но справедливый ли это обмен — свобода и одиночество в вашем собственном доме вместо семьи и безопасности у Бресфорда?
— А почему вы считаете, что я буду одинока? — спросила она, постаравшись, чтобы это прозвучало как можно небрежнее.
— Вы собираетесь найти себе мужа? — Он бросил на нее мимолетный взгляд.
— И передать ему все то, что принадлежит мне, чтобы он вел жизнь придворного или спустил все доходы на игры, безделушки и других женщин? Подобная перспектива меня нисколько не прельщает. — Она настороженно покосилась на него. — Астрид предложила мне завести любовника.
— Любовника, — напряженно повторил Дэвид.
— Она имела в виду какого-нибудь воина, который не стал бы претендовать на роль супруга.
— Не будьте глупой! — презрительно произнес он. — Любой мужчина, которого вы пустите в свою постель, начнет думать о том, что еще он может получить.
— Вы так считаете? — В ее тоне сквозил ледяной холод. — Ну да, полагаю, одной только постели будет недостаточно, чтобы его удержать.
— Нет, Маргарита. Постель неминуемо внушит ему мысль о том, что нужно что-то сделать, чтобы навеки закрепить за собой подобную привилегию.
От его тихого голоса у нее в животе возникло странное ощущение, как и от мысли, что мужчине может настолько понравиться обладать ею. Ей стоило больших усилий, чтобы голос не выдал ее волнения.
— Теперь подобное предприятие кажется мне чересчур опасным. Возможно, именно поэтому вы пытаетесь отговорить меня.
— А если и так?
— В таком случае, как я уже говорила, очевидное решение — жениться на мне самому. Тогда вам не придется переживать, что какой-то мужчина захочет получить больше преимуществ, чем я решу ему дать.
— Вы неосмотрительны, — сказал он, покосившись на жаворонка вдалеке. — Очень многие ухватились бы за такое предложение.
— Но вы не такой.
— Вы знаете...
— Я помню, что вы уже отказались стать моим супругом. Но мы не обсуждали вопрос физической любви, целомудренная она или нецеломудренная.
— Маргарита...
— Я уверена, Генриху это понравится, поскольку он явно стремится соединить нас. Возможно, он считает себя прекрасным сватом, ведь он так удачно устроил брак моих сестер.
— А возможно, это просто подарок гладиатору.
Она вспыхнула при мысли о том, что ее предлагают Дэвиду, как в былые времена, как награду за то, что он пойдет на смертельный риск, выполняя волю своего сюзерена.
— Непохоже.
— Совсем непохоже.
Боль в его глазах подстегнула ее, хотя она и не знала наверняка, что эту боль вызывало.
— Забудьте все, что я сказала, — решила закончить этот разговор Маргарита. — Я вообще не понимаю, почему мы это обсуждаем.
Он повернулся к ней лицом, сунул большие пальцы за пояс, оперся спиной о каменный край оконного проема.
— Я спрашивал вас о планах на будущее.
— Я не понимаю, как это касается вас, раз уж вы не намерены ничего делать, чтобы изменить их.
— Если позволите, я мог бы познакомить вас с совершенно иным взглядом на задачи супруга.
— О чем вы? — Она вгляделась в его суровые, словно высеченные из камня черты. — Возможно, я что-то неправильно понимаю, но я могла бы поклясться, что вы проехали верхом не одну лигу и рискнули вызвать гнев короля, лишь бы спасти меня от притязаний ненавистного жениха.
— Точнее, от вступления в брак по воле Генриха без вашего на то согласия, — напомнил он. — Вам лучше выйти замуж, если вы не желаете уйти в монастырь. Нет более бесспорной защиты, чем сильный супруг, внушающий страх всем мужам.
— А от него меня кто защитит?
— В этом не будет необходимости, если вы выберете его сами, на свой вкус, но супруга, а не просто любовника. И тогда в первую брачную ночь вы не только покоритесь ему, а, вполне вероятно, получите удовольствие от его объятий.
— Дэвид... — начала Маргарита, но у нее неожиданно с такой силой сжалось горло, что продолжить она не смогла.
— Вы мне не верите, но я, если вы позволите, мог бы показать вам кое-что. Я долго находился вдали от Бресфорда и от вас. Полагаю, редкий мужчина добровольно отказался бы от того, чтобы использовать определенные возможности в своих интересах, если уж они сами плывут в руки. Я уезжал мальчиком, вернулся мужчиной, а в промежутке...
— Я понимаю, — коротко кивнула она.
На сей раз в его взгляде читалось сомнение.
— Правда?
— Оливер был достаточно любезен, чтобы просветить меня.
Выражение лица Дэвида мгновенно стало угрюмым.
— И что он рассказал?
— Женщин влечет к вам, и у вас нет причин сопротивляться их натиску. — В ее словах улавливалось раздражение, чего она, конечно, не хотела. Она просто не желала представлять его себе с другими женщинами: такой новый его образ оскорблял идеал, в глубине души лелеемый ею, и причинял боль, как неожиданно полученный удар.
— Что ж, ясно.
— О чем вы? Мы уже выяснили, что ваша клятва не касается... других женщин.
— Но в результате я получил больше знаний о том, что происходит между мужчиной и женщиной, чем за весь период жизни в Бресфорде.
— Я не сомневаюсь, что это поможет вам в будущих поисках, но...
— Услышьте меня, Маргарита!
Железный лязг приказа, прозвучавший в его голосе, был для нее чем-то новым: она не только никогда ранее не слышала ничего подобного, но и не представляла, что таким тоном могут обратиться к ней. Она гордо вскинула голову и резко отвернулась, тем самым отстраняясь от него.
С его губ сорвалось тихое проклятие. Он грубо схватил Маргариту за руку и развернул ее лицом к себе. Одновременно он другой рукой обхватил ее за талию и привлек к себе. Отпустил ее руку, провел ладонью по ее спине, завел руку под скрывающее волосы полотно и зарылся пальцами в толстую, свободно заплетенную косу. Полуприкрыв глаза, он пожирал взглядом ее лицо, ее губы, уже разомкнувшиеся, готовые страстно прошептать повеление о ее освобождении. Его глаза смотрели на нее в упор, и она удивилась, увидев, что они потемнели и стали грозными — словно надвигалась буря.