Снежный Барс

Таким образом, уже к вечеру они прибыли в поместье богатого землевладельца и купца Сириуса Фан-Хорда. Он оказался весьма добродушным толстячком небольшого роста с открытой улыбкой на пухлом лице. От чего вокруг его маленьких глазок разбегалась сеть тоненьких морщинок. Гостей он встретил очень приветливо: крепко обнял графа, расцеловал и развеселил шутками Астор. И весьма комфортно разместил всю охрану. Только вот с телохранителями вышел небольшой казус. Маркус с Борном категорично заявили, что должны неотлучно находиться рядом со своими подопечными. Иначе за последствия они не ручаются. И вообще, если его превосходительству недорога жизнь, то он может немедленно рассчитать охрану и не тратить время попусту.

– Вы можете чувствовать себя здесь в полной безопасности, – пытался возражать удивленный таким поведением Фан-Хорд. – Мое поместье великолепно охраняется.

– Ты, несомненно, прав, дорогой Сириус, – с виноватой улыбкой согласился граф, – но ты уж прости, я все же последую совету знающих людей. Чуть позже я тебе все непременно расскажу.

– Как скажешь, дорогой друг, как скажешь, – согласился Фан-Хорд. И немедленно распорядился, чтобы четверых телохранителей поселили в непосредственной близости от графских покоев. Притом надо заметить, что поместье ничем не уступало маленькому укрепленному замку и действительно неплохо охранялось. А разбитые вокруг великолепные сады охраняли хорошо обученные собаки.

Де Энакер решил задержаться здесь на три дня, дабы не обидеть гостеприимного хозяина, которого и так едва не оскорбил недоверием. Да и местечко это, что ни говори, выглядело подкупающе безмятежным и надежным. Может, так оно и есть.

Маркус сидел на небольшой гранитной скамеечке как раз у входа в сад и издалека наблюдал, как Астор вместе со старшей дочерью Фан-Хорда собирают цветы. Собственно, наблюдал он вполглаза. А чтоб занять руки, по старой привычке возился со своим огромным двуручным мечом. Так поступали почти все его спутники, когда выдавалась свободная минутка. Хорошее оружие требует постоянного ухода. А старые воинские привычки практически неистребимы.

Маркус любил свой меч, как надежного друга, как память о былых сражениях и частичку себя. Клинок был тяжелый, такой не каждому под силу. Да к тому же старинной работы, еще тех мастеров, которые умели заговаривать сталь на века, что значительно прибавляло оружию ценности. Когда-то, очень давно, отец Маркуса заказал этот меч у лучшего оружейника своего государства, заплатив за него огромное количество золота. То был подарок на совершеннолетие. Рукоять клинка вместо традиционного шишака венчала вырезанная из цельного куска яшмы голова барса с яростно оскаленной пастью. Уже в те юношеские годы Маркус с легкостью орудовал тяжелым клинком. И заговоренная почти от всех коррозий и повреждений сталь по сей день служила ему верой и правдой, за прошедшие века обзаведясь лишь несколькими глубокими царапинами. Вообще, людям свойственно привязываться к вещам, а если ты живешь долго, некоторые вещи со временем становятся своего рода символами прошлого.

Борн и Ортон подошли тихо, почти неслышно. Но приблизиться к Маркусу, с его чутким слухом, незамеченным практически нереально. Он вложил оружие в ножны и вопросительно взглянул на товарищей. Те сели рядом на скамью.

– Ты чего такой мрачный, Барс? – поинтересовался, как всегда, чересчур жизнерадостный Ортон. – Пока ведь все спокойно.

Борн просто молчал.

Маркус, чуть прищурившись, разглядывал сад. Юная графиня выглядела такой радостной среди этих пестрых благоуханных цветов… Солнце светит, теплый ветерок развевает ее смоляно-черные кудри… идиллия. Бездна! Он тряхнул головой.

– Я не мрачный, я всегда такой. А спокойствие – это ненадолго. Они ждут, пока мы расслабимся, а потом ударят в самый неожиданный момент. Но меня не это беспокоит.

– Что в таком случае? – подал голос Борн.

– Я тут думал. Скоро посланцы поймут, что мы пока что успешно избегаем расставленных на нас ловушек. Из этого нетрудно сделать вывод, что мы, хотя бы в некоторой степени, знакомы с их тактикой. Они ее непременно изменят, попробуют что-нибудь другое.

– Полагаешь, посланцы пойдут на открытое нападение?

– Не думаю, по крайней мере пока. Но сомнительно, чтоб это было для них большой проблемой.

– Тебе не кажется, что ты слегка сгущаешь краски? – спросил Тайвер. – Я вообще сомневаюсь, что они способны напасть вот так. К тому же в открытом бою убийцы, привыкшие к ударам исподтишка, будут почти беспомощны.

– Я всего лишь пытаюсь предугадать дальнейшее развитие событий. Это вовсе не означает, что я прав. И вообще, лучше уж так, чем перерезанная глотка. Им ведь тоже никто не мешает действовать нестандартно и нанять, например, разбойничью банду.

– И то правда, – согласился Ортон.

Борн хмыкнул. Конечно, Барс ничего не усложняет, он перестраховывается. И в данной ситуации он, несомненно, прав. Опыт подсказывал Тайверу, что всегда надо готовиться к худшему, даже если внешне все спокойно. Охрану редко нанимают просто от хорошей жизни. Впрочем, не стоит загадывать, там будет видно. Что-что, а уж предусмотрительность еще никому не вредила, в этом Борн был уверен. Они очень схожи с Барсом.

И оказалось, что беспокоились они не зря. Очередное нападение произошло, действительно когда его уже почти перестали ждать. На третью, последнюю ночь их пребывания в поместье Сириуса Фан-Хорда. Хозяин выделил своему другу десяток лучших воинов из охраны поместья. Все было готово к отъезду. Вечером Фан-Хорд устроил нечто вроде прощального банкета, выразив при этом сожаление по поводу редких и кратковременных встреч. Он не поскупился на дорогие вина и изысканные блюда, и вечер удался на славу.

Спать легли пораньше, завтра на рассвете снова в дальний путь. Телохранители, к немалому удивлению хозяина, каждую ночь дежурили у графских покоев, несмотря на то что в поместье за все время его существования не смог пробраться ни один посторонний. Этой ночью тоже дежурили по двое, как было решено еще раньше. Сначала Борн и Ортон, а вторую половину ночи Маркус с Димераном.

Прошла почти вся ночь, до рассвета оставалось чуть более двух часов. Казалось, что все спокойно, слишком спокойно. Тихо…

Димеран постепенно начинал клевать носом. Предрассветные часы – самые тяжелые для часового. Маркус же просто смотрел в темноту пустого коридора. Впрочем, для него темнота не являлась особенным препятствием: кошачьим глазам хватало и далекого блеска звезд, который проникал в маленькое окно. Однако когда долго чего-то ждешь, особенно ночью, внимание неизбежно притупляется. Барсу об этом было хорошо известно. Но помимо всего прочего, у него были инстинкты хищника, звериное чувство опасности. Оно-то как раз никогда не подводило, а потому в очередной раз спасло ему жизнь и заодно всем остальным.

Смутное движение в темноте, уловимое каким-то иным, более тонким чувством, нежели слух или зрение. Маркус успел увернуться, прежде чем матовый клинок (чтобы ненароком не блеснул, отражая свет) коснулся его горла. И крикнул, предупреждая напарника. Димеран резко дернулся, реагируя скорее машинально, чем осознанно. Вбитая годами выучка не подвела, тревога была поднята, оставалось вступить в схватку с противником и ждать подмоги. Тут Димерану было куда сложней, чем Маркусу, он не видел в темноте. А посланцы Тьмы считали себя детьми ночи, они жили в темноте. И это отнюдь не преувеличение, специальные техники обучения позволяли им в схватке обходиться вообще без какого либо освещения.

Маркус, недолго думая, воспользовался своим преимуществом, вывернул противнику руку, заставив напороться на собственный же кинжал. Огляделся. Убийц, похоже, четверо. Двое должны были прирезать охрану, другие – расправиться с намеченными жертвами. Теперь же план был сорван, и те, кто не сражался, спешили скрыться. Маркус не собирался позволить им сделать этого.

Димеран опустил клинок, повернулся, окликнул товарища. Но тот не отреагировал, а исчез в темноте вместе с посланцами. Димеран слышал звуки борьбы, довольно странные, как ему показалось. А потом был другой звук… Рык разъяренного хищника? Вопль умирающего? Или оба, странным образом слившиеся воедино? Димеран поежился, ему вдруг стало жутковато. Что посланники там делают с Барсом или он с ними?