Низвержение

— Погодите! — перебила Ребекка-один. — Вы хотите сказать, что она уже оплодотворила так много? Одна-единственная женщина? Как такое может быть?

— Если позволите, я полагаю, вам лучше всё увидеть своими глазами, — сказал в ответ командир. Вместе с остальными членами делегации он последовал за Ребеккой-один к центральной части бульвара. Стигийка шла наперерез очередям, люди покорно расступались перед ней. Один пожилой новогерманец с покрасневшим от долгого стояния на солнце лицом вдруг упал без сознания. Ребекка-один едва взглянула в его сторону.

— Да, сюда, — сказал командир Граничников, когда она поравнялась с ближайшим зданием.

Это была колоссальная оранжерея. Её фасад тянулся метров на триста.

— Кью-Гарденс, — негромко произнесла Ребекка-один. Оранжерея напомнила ей Королевские ботанические сады в Лондоне, мимо которых они с Вейн проезжали меньше двух недель назад.

Командир открыл перед стигийкой дверь, за которой почти сразу начиналась лестница. Ребекка-один поднялась по чугунным ступеням, миновала ещё одну дверь и вышла на галерею, тянущуюся вдоль всего здания. Судя по изобилию разнообразных деревьев, кустарников и цветов, которые можно было увидеть внизу, новогерманские ботаники собирали растения для оранжереи по всем джунглям и занимались их размножением.

Ребекка-один прошла на середину галереи. Командир и его Граничники, двое из которых тащили канцлера, остались позади. Стигийка посмотрела вниз с одной стороны галереи, потом с другой. Сквозь ветви было видно, что на земле лежит множество человеческих тел, уже раздутых до чудовищных размеров растущими внутри личинками Воителей.

— Великолепно, — сказала Ребекка-один. — Но как ей удаётся оплодотворять… — Она осеклась, заметив, что одно из тел уже разорвалось и из него на жирную землю цветочной клумбы выползают молодые личинки. — Не могу поверить! В Верхоземье они вылупились чуть ли не через неделю. А здесь им понадобилось… сколько?

— Двадцать четыре часа, — ответил командир Граничников.

Ребекка-один задумалась.

— Но каким образом их жизненный цикл мог настолько ускориться? — наконец проговорила она.

— Мы можем только предположить, что заключение Данфорта относительно местных условий оказалось верным. Вероятно, близость к солнцу и высокий уровень ультрафиолетового излучения стимулируют процесс, — ответил командир.

— Допустим… но всё же как ей это удаётся физически? — сказала Ребекка-один. — Такие масштабы для одной женщины немыслимы.

Канцлер тоже поглядел вниз с галереи. Какой-то частью сознания, уцелевшей после протемнения, он понял, что там происходит, понял, что его люди умирают страшнейшей смертью. Толстяк начал всхлипывать.

— Так, а ну прекрати! — строго прикрикнула Ребекка-один и снова стала наблюдать за происходящим внизу. — Где же она? — пробормотала она, а потом позвала: — Вейн! Ты здесь?

Едва услышав это, командир и его бойцы отступили назад. Меньше всего им хотелось попасть на глаза взрослой стигийке. Они уже оказались свидетелями страшной участи товарищей, ставших её жертвами, когда Вейн переводили из одного здания в другое.

Послышался шелест листьев, и между двумя финиковыми пальмами появилась голова. Светлые волосы Вейн слиплись от крови, пота и смазки. В этом не было ничего особенного. Но Ребекка-один изумлённо подняла брови, когда увидела, что вместо одного яйцеклада изо рта Вейн свисает целых три, а её живот раздулся в несколько раз, полный яиц, которые неустанно производила репродуктивная система.

Вейн выставила вверх большой палец, а потом гордо погладила себя по животу.

— Так держать, сестрёнка! Бьёшь все рекорды! — поздравила её Ребекка-один.

Канцлер продолжал всхлипывать, теперь уже громче.

— Господи, ну как ребёнок в самом деле! — проворчала девочка. — Слушайте, просто киньте его вниз, — велела она Граничникам. — Сейчас тебе будет жирный лакомый кусочек! — известила она Вейн.

Та опять выставила большой палец, а затем, с треском ломая кусты, ринулась под галерею, навстречу угощению.

Граничники перебросили канцлера через перила галереи, и он, размахивая руками и ногами, полетел вниз. Высота была небольшая, и приземлился он на мягкую клумбу, так что почти не ушибся. Канцлер сел и растерянно огляделся вокруг.

— Держи! — крикнула Ребекка-один старшей стигийке. — Приятного аппетита!

От грохота взрыва многие невольно вскрикнули. Комплекс тряхнуло так, что у всех застучали зубы и поплыло перед глазами.

Потом Центр накрыла ударная волна. У Уилла заложило уши. Вдруг раздался шум, как будто что-то огромное ударило снаружи в дверь кухни.

С полок на стенах полетели кастрюли. По потолку побежала трещина, оттуда посыпалась пыль, и кошачий концерт в корзинках достиг апогея.

Стэфани тихонько заплакала, а сержант Финч стал сбивчиво читать «Отче наш». Уилл невольно обратил внимание на то, как Честер, не поднимая головы, страшно затрясся, взрыв снова напомнил ему о гибели родителей. Эллиот тоже это заметила и крепко обняла Честера.

Грохот постепенно стих, но послышался негромкий гул.

— Надеюсь, что это не потолок второго этажа, — прошептал Перри.

А потом воцарилась тишина, нарушаемая только удивлённым мяуканьем кошек сержанта Финча.

Дрейк выпрямился и отряхнул голову.

— Фонари и огнетушители, — распорядился он.

Полковник подхватил на спину сержанта Финча.

Дрейк толкнул дверь. Центр, казалось, совсем не пострадал, но когда все спустились на второй этаж, последствия взрыва стали очевидны. Там мало что уцелело, почти все внутренние стены поблизости от лестницы были разрушены.

Дрейк и Перри первыми двинулись по этажу, осматривая потолок над собой. Из-за густого дыма и пыли в воздухе было трудно разглядеть, что впереди. Все закрыли носы и рты шарфами и пошли следом за отцом и сыном, аккуратно переступая через обломки на полу. Эдди и Суини поливали пеной из огнетушителей небольшие очаги возгорания, встречавшиеся по пути.

Обходя опрокинутую ванну, Уилл сквозь немного рассеявшийся дым увидел кресло. Оно стояло прямо, но было объято пламенем.

Дрейк остановился, подняв кулак, чтобы остальные последовали его примеру. Он размотал шарф на лице.

— Чувствуете? — крикнул ренегат.

Почувствовали все.

Прохладный воздух быстро сушил пот на коже. Откуда-то шёл сквозняк.

Обнадёженные, они направились дальше по разрушенному коридору. В одном месте путь завалило, но Дрейк со Суини оттащили в сторону бывшую межкомнатную перегородку, чтобы можно было пройти.

Чем меньше оставалось до конца этажа, тем чаще приходилось прибегать к помощи огнетушителей и отбрасывать с дороги горящие обломки мебели. Внезапно Дрейк крикнул:

— Берегись! — и все поспешно отступили назад.

Раздался треск, и целая секция потолка меньше чем в трёх метрах впереди просто обрушилась на пол.

Они подождали несколько минут, но остальные секции вроде бы падать не собирались, и Дрейк сделал знак, что можно идти дальше.

Наконец они дошли до комнат, которые были заминированы. От них почти ничего не осталось. В бетонном полу зияла дыра, через которую можно было увидеть нижний этаж, и все сосредоточились на том, чтобы аккуратно её обойти.

Но Дрейк ускорил шаги. Поскольку он шёл впереди, то первым заметил неровную пробоину в стене Комплекса.

Потом её увидели остальные и пробрались через неё вслед за ренегатом.

Вскоре раздались радостные возгласы — под ногами оказался не раскрошенный бетон, а каменистый уступ, который все видели на схемах на компьютере у Дрейка. Они стояли на склоне горы, недалеко от вершины, и любовались тем, чего не видели уже много недель.

Над ними было колоссальное открытое пространство.

Ночное небо.

— Звёзды! — закричал Уилл. — У нас получилось!

Полковник подпрыгивал на месте, прямо с сержантом Финчем, которого держал на спине. Оба торжествующе кричали.

— Ура! Свежий воздух! — воскликнула Стэфани. — И снег! — добавила она и поймала на ладонь несколько снежинок.