Страница 4 из 15
— Ты на этой неделе хочешь поработать сверхурочно? — спросила она.
— Обязательно.
— Сегодня и завтра. О дальнейшем поговорим потом.
Сверхурочная работа никогда не была проблемой в гвардии. Я в последний год наработал много часов сверхурочно. Больше нечего было делать. Кроме того, когда занят, проще держаться подальше от бутылки. Когда мы с Эллен разошлись, я здорово пристрастился. Меня едва из гвардии не вышвырнули. Увяз так глубоко, как только можно, не захлебнувшись. Из этого состояния меня выдернул Билл.
Первую половину дня я провел у парадного входа Дворца с еще несколькими гвардейцами и парой привратников в красной униформе. Мы составляли первую линию охраны. Выглядели вполне обыденно в глазах множества людей, входящих внутрь и выходящих наружу, как неотъемлемые элементы антуража, но на самом деле мы постоянно изучали всех, кто входит, и были готовы открыть огонь при малейших намеках на угрозу. Оружие мы не искали — для его обнаружения служили металлоискатели внутри здания, — но высматривали особое выражение лица или нервный тик. В нашу задачу входило выявление людей, которых здесь быть не должно.
Каждый из нас потратил годы на изучение языка тела. Нас не просто приняли в гвардию и отправили охранять Дворец. Полгода мы занимались на подготовительных курсах, затем пять лет работали в различных филиалах и на разных должностях. Только по истечении этого срока мы считались достойными ознакомиться с системой безопасности Дворца. Затем следовали два месяца патрулирования средних этажей здания, где мы не могли сильно напортачить, и постепенное продвижение к нижнему этажу. После этого — несколько месяцев службы охранниками на заднем дворе, затем постепенное продвижение ближе к ограде. И наконец, парадный вход и вестибюль, но сюда попадали только лучшие из лучших.
Неофициально требовалось, чтобы гвардейцы первой линии обагрили руки кровью во время своей подготовки. Так что каждый из десяти гвардейцев-охранников хотя бы раз совершил убийство во имя Кардинала.
Я убил трижды. Первой жертвой оказался мясник, это произошло всего после одиннадцати месяцев службы. Меня отправили в его магазин с парой более опытных гвардейцев: требовалось стрясти с него деньги за крышевание. Упрямый глупый старик, он слетел с катушек, начал размахивать длиннющим ножом. Мои помощники отпрянули, я выхватил пистолет, прицелился и, когда мясник высоко занес руку с ножом и заревел, как бык, выстрелил ему в лоб, точно по центру.
Только через месяц мне позволили снова надеть форму. Месяц психологического анализа. Я не считал, что это необходимо, о чем и твердил постоянно. Мне не нравилось убивать, хотя я этого не боялся, но это случилось в то время, когда Кардинал боролся за легализацию гвардии. Мы находились в центре общественного внимания, насчет нас велись горячие споры, находились люди, которые утверждали, что мы ничуть не лучше наемных убийц. Тассо и его распорядителям приходилось действовать осторожно. Отсюда такое деликатное обращение.
Второй раз я убил спустя четыре года, во время жестокой стычки с русской мафией, покусившейся на территорию Кардинала. Наша сотня против тридцати иванов. Схватка завязалась в жилом квартале, который русские прибрали к рукам. Я состоял в третьей фаланге гвардейцев, и нас послали прочесывать здания. В темном коридоре я наткнулся на подростка. В руке он держал носок, набитый камнями и монетами. Я сжимал в руке кинжал, которым можно было вспороть брюхо медведю.
Спустя пару недель после этого я начал работать во Дворце.
Третий раз я убил три года назад. Прикончил зарвавшегося копа. Тогда мне первый раз приказали убить. Я забрался в дом копа в его отсутствие. Связал его ребенка и жену, засунул ей кляп в рот. Когда услышал, что он открывает дверь внизу, встал за дверь в его спальне. Когда коп вошел, я сделал шаг вперед и приставил дуло пистолета к его голове.
Бум.
Я едва не уволился из гвардии после этого. Меня пробрало не само убийство, а мысль о том, что тот парень вполне мог быть честным копом. Он мог быть Биллом. Когда ты гвардеец, у тебя нет выбора. Ты идешь, куда посылают, стреляешь, когда приказывают. Я всегда знал: может наступить день, когда меня заставят схлестнуться с Биллом, но всерьез начал об этом думать только после того, как застрелил копа.
Я почти что ушел. Если бы тогда уволился, жизнь пошла бы совсем по-другому. Вполне возможно, я помирился бы с Эллен. Не хочу сказать, что нашим отношениям помешала моя работа, но она явно им не способствовала. Если бы я нашел легальную работу и проводил больше времени с Эллен, чем за чисткой своих пистолетов…
Но прошлое есть прошлое. Его не изменить. Я колебался, пил, расстался с Эллен, опять пил. Наконец Билл оторвал меня от бутылки своим собственным неподражаемым способом: одной запойной ночью он выволок меня из моей квартиры и сунул мне в рот дуло пистолета. Сказал, что его папаша упился до смерти. Сказал, что не допустит, чтобы то же самое случилось со мной. Лучше он сам меня пристрелит. Так будет быстрее. Я посмотрел ему в глаза, понял, что он не шутит, и со следующего дня полностью завязал.
Когда я окончательно протрезвел, состоялся долгий разговор с Тассо. Я ему сказал, что раздумывал об уходе из гвардии. Поведал о своих страхах. Он слушал молча. Можно было не сомневаться: Тассо слышал подобное раньше. Когда я закончил, он пожал широченными плечами:
— Что ты хочешь, чтобы я сказал? Пообещал не посылать тебя убивать своих друзей? Я этого не могу. Тебя обучали убивать. Ушло много времени на то, чтобы сделать из тебя гвардейца, Алджерс. Если хочешь уйти, валяй уходи. Но если останешься, работать будешь так же, как раньше. Выбирать цели самому тебе не позволят. Ты будешь убивать того, кого прикажут убить, а если не выполнишь приказ, пришьют тебя самого.
Тассо всегда называл вещи своими именами.
Я подумал, взвесил варианты и решил: мне лучше там, где я есть, чем где-либо еще. По крайней мере, я знал, что к чему в гвардии. И продолжил работать, как будто ничего не случилось, и молился, чтобы мне никогда не пришлось встретиться лицом к лицу с Биллом или кем-нибудь из моих друзей.
Время ланча я провел в столовой под землей, смотрел по телику спортивную передачу. Одну из тех международных программ, которые охватывают все, от пляжных гонок на багги до прыжков в воду со скал. Эта программа шла чуть ли ни каждый день в это время, так что за неимением телевизора дома я ее смотрел регулярно.
Франк явился к концу перерыва. Три четверти присутствующих вскочили со стульев, намереваясь бежать на свои посты, но он махнул рукой и печально улыбнулся:
— Все нормально. Я уже остыл. Не стоит убегать раньше времени.
Послышались радостные возгласы, и все снова расселись. Франк обладал одной положительной чертой: он был отходчив.
— Хорошо провел выходные, Ал? — спросил он, усаживаясь рядом со мной.
— Так себе.
— Как Билл?
— Нормально.
Билла знали многие. Он занимался довольно прибыльным побочным бизнесом, связанным с фейерверками, и неоднократно устраивал оригинальные пиротехнические шоу для друзей и помощников Кардинала. Билл был честен и в то же время прагматичен. Коп в этом городе может быть честным, но не дураком. Ссориться с Кардиналом было себе дороже.
— Насчет лестницы слышал? — спросил Франк.
— А что именно?
— Ночью мы должны держаться от нее подальше до следующей команды.
— Что так?
Франк пожал плечами:
— Приказ сверху. Никакого патрулирования. Никакой охраны у дверей. — Он выглядел явно недовольным. — Ты ведь часто пользуешься лестницей, верно?
— Угу. Помогает держаться в форме.
Он оглянулся, желая убедиться, что никто не подслушивает.
— Ты на этой неделе работаешь сверхурочно?
— Скорее всего, три или четыре ночи.
— Не возражаешь, если отправлю тебя на верхние этажи?
Я улыбнулся:
— Иду, куда пошлют.
— Отлично. И еще: в течение ночи я могу несколько раз отправить наверх распоряжение, что ты мне нужен внизу, и…