Страница 52 из 62
Александр исполнил свое обещание — не мстить полякам за все то зло, которое они причинили России в 1812 году. Он милостиво принял депутацию от польского войска, сражавшегося под знаменами Наполеона, явившуюся к нему в Париже 13 апреля 1814 года, после отречения Наполеона, воздал должное храбрости поляков и их любви к родине и разрешил полякам возвратиться в герцогство Варшавское со своими знаменами, назначив главнокомандующим над ними великого князя Константина Павловича. В письмах к генералу Костюшко Александр выражал надежду, что с помощью Всевышнего ему удастся осуществить возрождение храброй и почтенной нации, к которой принадлежит Костюшко. Но при всем том от каких-либо прямых и категорических обещаний на ближайшее время Александр уклонился, ясно сознавая, какие трудности необходимо преодолеть для того, чтобы восстановить Польшу. "Пройдет еще несколько времени, — писал он, — и при мудром управлении поляки будут снова иметь отечество и имя, и мне будет отрадно доказать им, что именно тот человек, которого они считают своим врагом, забыл прошедшее и осуществил все их желания". В Пулавах, куда Александр заехал, отправляясь на Венский конгресс, он выразился яснее. "Еду на конгресс, — говорил он, — чтобы работать для Польши, но надо двигать дело постепенно. У Польши три врага — Пруссия, Австрия и Россия, и один друг — это я. Бели бы я хотел присоединить Галицию, пришлось бы сражаться. Пруссия соглашается восстановить Польшу, если ей отдадут часть великой Польши. А я хочу отдать польским провинциям около 12 миллионов жителей.
Составьте себе хорошую конституцию и сильную армию, и тогда посмотрим". Из этих заявлений видно, что, предвидя затруднения со стороны соседей и со стороны русского общественного мнения к восстановлению Польши в прежнем объеме, Александр все более и более сосредоточивался на мысли создать Польское государство, какое только можно по условиям момента, соединить его с Россией и, если будет можно, усилить польскими провинциями России, окончательное же восстановление предоставить будущему, когда разовьется и окрепнет созданное Польское государство и когда более благоприятным образом сложатся внешние обстоятельства. В конце концов, и князь Чарторыйский должен был принять эту же самую программу.
Польский вопрос на Венском конгрессе едва было не стал причиной разрыва между недавними союзниками и новой европейской войны. Талейран ухватился за него именно, как за средство перессорить союзников и дать решительный голос Франции в предстоявшем устройстве европейских дел, вручил князю Меттерниху ноту, в которой заявлялось, что французский король почитал бы себя счастливым, если бы разрешен был польский вопрос, и народ, столь интересующий другие народы своей древностью, храбростью, оказанными Европе услугами и своими несчастиями, получил бы свою прежнюю и полную независимость. "Раздел, который вычеркнул его на списка народов, был провозвестником происшедших в Европе смятений". Представитель Австрии, несмотря на то, что его государство также участвовало в разделах Польши, не только не оскорблялся предложениями Франции, но даже пошел им навстречу. "Никогда Австрия, — писал он, — не видела врага в свободной независимой Польше. Принципы, которых держались и достойные предшественники его величества императора, и он сам со времени разделов не пришли в забвение; отношение Австрии к этому краю было только следствием обстоятельств, неодолимых и не зависящих от воли австрийских монархов". К этому Меттерних прибавлял: "Австрия не пожалеет никаких жертв для восстановления королевства Польского — независимого и управляемого народным правительством".
Все эти заявления были продиктованы, конечно, не какими-либо добрыми чувствами к Польше, а соперничеством с Россией, боязнью, что этот сосед через присоединение герцогства Варшавского и других польских владений станет еще более сильным и опасным, чем в данное время.
Более бескорыстно высказывалась в то время симпатия к Польше в английском парламенте. Лорд Кэстльри от имени Великобритании заявил, что он также разделяет мнение парижского и венского кабинетов и что его правительство также желает видеть Польшу, в большем или меньшем объеме, но непременно независимой.
Но эти заявления шли уже вразрез с намерением и самолюбием "освободителя Европы", желавшего воссоздания Польши непременно в союзе с Россией, наподобие того, как соединена Венгрия с Австрией. Александр употребил все усилия к тому, чтобы в этом направлении воздействовать на общественное мнение поляков и показать, что сам народ польский желает соединения с Россией. В Польше распространялись вести, что все правительства стоят за раздел и уничтожение Польши, что один только Александр защищает ее и домогается ее восстановления. Власти устраивали в честь Александра банкеты, торжественные молебствия. Как бы в подтверждение ходивших слухов великий князь Константин 29 ноября издал приказ по польской армии, призывающий ее к защите отечества. "Вы ознаменовали себя, — говорилось в этом приказе, — великими подвигами в борьбе, нередко вам чуждой. Теперь, когда вы обратите все свои усилия к защите отечества, вы будете непобедимы. Беспредельная преданность императору, который желает одного блага вашему отечеству, любовь к его августейшей особе, повиновение, дисциплина, согласие — вот средства, могущие обеспечить благоденствие вашей страны, состоящей под мощной защитой императора. Таким путем вы достигнете той счастливой доли, которую другие вам могут обещать, но которую лишь он один вам может доставить. Его могущество и его добродетели в том ручаются". Результатом всех этих усилий были адреса, посланные императору Александру в Вену от различных общественных групп Польши. Эти адреса нарочно распространялись во всеобщее сведение. Русский министр иностранных дел Нессельроде сделал заявление конгрессу, что 8 миллионов поляков готовы по приказу его государя бороться за независимость своей родины. Но все это привело лишь к тому, что 22 декабря Талейран, Меттерних и лорд Кэстльри для обуздания претензий России подписали тайную конвенцию, в силу которой Франция, Австрия и Англия обязывались выставить на случай войны со 120 тысяч пехоты и по 30 тысяч конницы, к коалиции предполагалось привлечь и другие государства: Баварию, Виртемберг и Нидерланды.
Польский вопрос готовился стать причиной новых кровавых столкновений в Европе. Но преждевременная высадка Наполеона во Франции предотвратила борьбу коалиции с Россией. Наполеон, чтобы отвлечь Россию, оповестил Александра о заключенной против него тайной конвенции и прислал копию договоре Австрии, Франции и Англии. Но Александр остался непоколебим в своей вражде к Наполеону и простил своим союзникам их тайные замыслы против России. Началась борьба, но не против России, а против Наполеона, кончившаяся окончательным низложением его и ссылкой на остров св. Елены. Во время борьбы с Наполеоном державы уже не ставили серьезного вопроса о восстановлении и независимости Польши, а старались, главным образом, лишь о том, чтобы поменьше досталось на долю России. Александр желал соединить с Россией герцогство Варшавское в его полном объеме, гарантируя ему свободное бытие под властью русского государя, конституцию и народные учреждения. Эта гарантия является как бы исполнением прежних его обещаний касательно воссоздания Польши и удовлетворением либеральных заявлений Англии, Австрии и Франции. Приехавший в Вену князь Чарторыйский хорошо понимал, что о восстановлении прежней Польши в данный момент не может быть и речи, и всячески поддерживал Александра в его стремлении получить все Варшавское герцогство. Но им не удалось этого достичь. 21 апреля 1815 года были подписаны трактаты между Россией, Австрией и Пруссией, коими судьба Варшавского герцогства была определена таким образом: герцогство неразрывно связывалось реальной униею (par la constitution) с Россией, за исключением Познани, Бромберга и Торна, отданных Пруссии, Кракова, объявленного вольным городом, и соляных копей Велички, возвращенных Австрии вместе с Тарнопольским поветом, который с 1809 года принадлежал России; Александр принимал титул короля польского и предоставлял себе даровать этому государству, пользующемуся особым управлением, то внутреннее протяжение, которое признает подходящим. Вместе с тем гарантировано было, что поляки, подданные России, Австрии и Пруссии, получат политическое представительство, какое каждое из правительств сочтет для них полезным и подходящим.