Страница 73 из 89
Крикс поинтересовался, кого я намерен взять с собой на это дело.
Я сказал, что возьму себе в помощь Клувиана и Эмболарию, так как они оба бывали в Риме и внешне вполне похожи на жителей этого города. Крикс одобрил мой выбор, заметив, что никто из галлов и германцев, конечно же, для такого дела не годится из-за своего внешнего вида и сильного акцента в речи.
По моему плану, я и мои помощники должны были проникнуть в Рим одетыми и подстриженными, как истинные римляне. Я и Клувиан должны были изображать зажиточных плебеев, а Эмболария должна представлять из себя жену торговца или богатого вольноотпущенника. Нам предстояло действовать в Риме порознь, встречаясь только в ночное время в каком-нибудь неприметном съемном жилье. Крикс отсыпал мне из награбленных сокровищ десять тысяч сестерций и еще несколько горстей различных безделушек из золота и драгоценных камней. Эти драгоценности при случае можно было обменять на продукты или на любые нужные вещи.
Эмболария была на четвертом месяце беременности, и я поначалу не хотел брать ее с собой. Однако самнитка все же уломала меня, приведя немало доводов в пользу ее участия в этом деле. Главный довод заключался в том, что как женщина Эмболария могла внушить меньше подозрений римским властям и соглядатаям, поставленным надзирать за государственными невольниками.
Клувиан без колебаний согласился составить компанию мне и Эмболарии, сразу загоревшись желанием организовать крупный заговор рабов прямо под носом у римского сената.
От Амитерна до Рима была проложена прекрасная мощенная камнем дорога, размеченная милевыми столбами. Однако осторожный Клувиан настоял на том, чтобы мы сделали большой крюк по проселочным дорогам и выбрались на Аппиеву дорогу, протянутую в Рим из Кампании. Путники и караваны, идущие в Рим из Кампании, наверняка вызывают у римских властей меньше подозрений, нежели всадники и пешеходы, прибывающие из местности, захваченной мятежниками, резонно рассудил Клувиан.
Мы трое ехали верхом на мулах, одетые подорожному, изображая из себя плебеев, возвращающихся в Рим с загородной виллы. Сесть на мулов, а не на лошадей опять-таки предложил нам Клувиан, заявивший, что мулы более неприхотливы и их будет легче продать в Риме на Бычьем рынке.
Я очень беспокоился, удастся ли нам с первого раза и без помех проникнуть в Рим, ведь все городские ворота наверняка находятся под усиленной охраной из воинов столичного гарнизона. Мои опасения оказались напрасными. Проезжая через Капенские ворота, мы действительно увидели много стражников, которые осматривали все повозки и поклажу на вьючных животных. Однако пеших путников и всадников без поклажи стража у ворот не обыскивала и не задерживала. По сути, это было и невозможно, так как в Рим через Капенские ворота валом валили толпы людей, мужчин, женщин и детей. В основной массе это был местный плебс, имевший усадьбы и земельные участки поблизости от столицы; многие из плебеев отлучались по делам и к родственникам в небольшие соседние городки, разбросанные по всему Лацию. Некоторые из этих городков были расположены всего в трех-четырех милях от Рима, иные лежали значительно дальше, но не настолько далеко, чтобы оттуда нельзя было обернуться за день.
Клувиан знал Рим, поскольку некогда прожил здесь полгода, пребывая в рабстве у одного местного патриция. Разгромив во время Союзнической войны самнитов и луканцев, римляне безжалостно обошлись с этими непокорными италийскими племенами, обратив в рабство население многих сел и городов в Самнии и Лукании. Отец и старший брат Клувиана погибли в сражениях с римлянами, а его самого, тогда еще подростка, римляне пленили вместе с сестрой и матерью. На рабском рынке в Капуе Клувиан видел мать и сестру последний раз. Его купил богач из Рима и увез с собой.
Клувиан был очень непокорным рабом, постоянно норовил сбежать, дрался с надсмотрщиками. Хозяину Клувиана это надоело, и он продал его какому-то ланисте, владельцу одной из римских гладиаторских школ. Ланиста тоже натерпелся от непокорного нрава Клувиана и очень скоро перепродал его в одну из капуанских гладиаторских школ. Там-то на Клувиана обратил внимание ланиста Лентул Батиат, забравший его к себе. Таким образом, Клувиан оказался в одной гладиаторской школе вместе со Спартаком, Криксом и Эномаем, которые организовали массовый побег гладиаторов, со временем переросший в грандиозное восстание рабов.
За Капенскими воротами пролегала довольно широкая и очень многолюдная Капенская улица, тянувшаяся мимо высокого Делийского холма и далее по склону Палатина до самого форума. Я был поражен теснотой и толчеей, царящими в этом огромном городе. Наши мулы едва-едва продвигались вперед, стиснутые толпой, которая текла в двух направлениях: к воротам из города и от ворот в глубь города. Вздымавшиеся по сторонам улицы дома из белого, желтого и серого камня примыкали так плотно один к другому, что между этими трех-четырехэтажными громадами с длинными рядами окон не было ни единого просвета. Вся Капенская улица была укрыта тенью от домов, сюда не проникал ни один луч солнца.
Клувиан сказал, что нам нужно до захода солнца продать мулов, которые будут только обузой в тесноте городских кварталов. Для этого нам следовало добраться до Бычьего рынка, то есть сначала предстояло доехать до форума, затем по Этрусской улице выехать к Велабру, кварталу между Палатином и Авентином, где и был расположен Бычий рынок.
Проделывая этот неблизкий путь, я имел возможность увидеть воочию обширность и величие Рима, его многолюдность, пыль и отбросы рядом с великолепными зданиями и храмами, нагромождения из жалких лачуг соседствующие с роскошными домами знати, гигантский каменный акведук, мощенные камнем мостовые и площади, тенистые парки и журчащие фонтаны… Все увиденное мною прежде в Капуе, Ноле, Метапонте и Аргириппе меркло рядом с римскими трущобами и римским архитектурным великолепием. Этот резкий контраст между нищетой и богатством в Риме бросался в глаза особенно отчетливо. И конечно же, поражала обширность Вечного Города, раскинувшегося на десятки миль в окружности, замкнутого в кольцо каменных стен, возведенных легендарным римским царем Сервием Туллием.
Добравшись до Бычьего рынка, мы продали мулов по сходной цене какому-то торговцу-греку. Затем мы уже пешком вернулись на Этрусскую улицу, где стали читать объявления о сдаче помещений и целых домов в наем, написанные мелом на стенах домов. Читали объявления мы с Клувианом, поскольку Эмболария читать не умела. Меня поразили цены на съем жилья в Риме, они втрое превосходили цены на съемное жилье в той же Капуе и Амитерне. К тому же владельцы жилья сразу выставляли сумму оплаты за полгода вперед. Клувиан, видя мое недоумение, пояснил мне, что такие правила действуют по всей Италии. Никто из собственников жилья не пускает на проживание постояльцев сроком на месяц или два, но обычно на полгода или год. Из соображений обычной выгоды, сказал Клувиан.
Я спросил у Клувиана, как быть людям, прибывшим в Рим всего на несколько дней или на полмесяца. Клувиан ответил, что такие люди поселяются у знакомых или на постоялых дворах.
– Постоялый двор нам не подходит, – заметила Эмболария, – там грязно, полно вшей и клопов. Там постоянно случаются грабежи и поножовщина, невозможно толком ни помыться, ни выспаться.
Клувиан согласился с Эмболарией.
– Нам нужно чистое светлое помещение где-нибудь в центре Рима, ведь мы же будем изображать из себя зажиточных плебеев, – сказал он. – Мы никоим образом не должны попасть в поле зрения эдилов и их помощников, которые ведут скрытое наблюдение за всеми подозрительными личностями.