Страница 117 из 151
Под стулом негромко зарычал Буран, хищно прижавший уши.
— Нет, внучок, не уйдет, — едва различимо ответил старик. — И скотину не тронет. Надо просто выждать…
— Димочка, мне плохо, — одними губами проартикулировала Оксана, но в полумраке комнаты муж не заметил. — Меня сейчас стошнит…
Тема плакал, все еще уткнувшись в ее ладонь, Машка сама зажимала себе рот.
— У меня пистолет в машине. — Дмитрий сжал кулаки. — Завалить не поможет, но отпугнуть сумеем. Ты с ружьем, я с пистолетом…
— Ты же обещал не брать?! — встрепенулась Оксана. — Обещал же!
— Тихо, твою мать… — шикнул на нее Дима, собирая в кучу разбегавшиеся мысли. — Чтобы я свою семью в лес повез, и без оружия?.. Взял я, взял, и что теперь, разведешься со мной?
— Зачем ты так? — теперь тихонечко заплакала и жена, зарывшись лицом в волосы сына.
— Нельзя сидеть просто так! — Димка схватил деда за рукав. — Давай ружье!
— Нет, внучок. — Отдышавшись, Семен Акимович был теперь спокоен, будто они обсуждали осеннюю заготовку сена. — Не поможет это. Только разозлим…
— Ну?.. — неожиданная догадка вспыхнула в мозгу Дмитрия, вдруг забрав из тела всю силу, заставив его обмякнуть на лавке. — Ты чего-то не хочешь говорить, верно?
Старик только покачал седой головой, взлохматил волосы. Теперь было видно, что ему действительно очень много лет. Усталых, полных одиночества лет.
— Ну, старик, ты у меня ответишь… потом.
Димка встал, стараясь не шуметь. Подумать только, а ведь теперь они все вели себя как подпольные мыши, не издавая ни одного лишнего звука, даже захлебываясь слезами.
— Ты тут можешь помирать, но свою семью я увожу! — Он по-хозяйски прошел в спальню и снял со стены старенькую двустволку. Проверив стволы, обнаружил в них два патрона. — Машина почти у дома… Я выхожу, отгоняю медведя выстрелами, потом все прыгаем в джип, и он уже ничего нам не сделает. Всем ясно?
Они закивали вразнобой, кроме Семена, все так же опустившего руки.
— Не ходи, внучок. Погибнешь…
— Хватит детей пугать! — Дмитрий сказал это уверенно и решительно, хоть по плечам и позвоночнику вновь прокатился мертвецкий холод. — Отпирай засовы.
Старик не сдвинулся с места, и он сам шагнул к двери. Взялся рукой за первый засов и замер.
Кто-то большой все еще был снаружи, это чувствовалось каким-то необъяснимым образом. Об этом говорили волоски на загривке, поднявшиеся, словно шерсть на Буране. Большой был там, наматывая круги вокруг избы, принюхиваясь, пытаясь заглянуть внутрь. Кто-то, пришедший из леса на громкий шум городских приезжих…
— Оксана, возьми детей за руки. Я выхожу, будьте готовы! — жарко прошептал Димка, и тут снаружи грохнуло.
С лязгом, скрежетом и тяжелым ударом о землю. Дмитрий замер, так и не отодвинув запор, и вдруг решил, что ему нужно в туалет. Прямо сейчас, иначе он напрудит в легкие летние штаны за триста долларов.
— Что это было? — первой спохватилась Оксана, и муж расслышал, что у нее стучат зубы. Пламя свечей качнулось, будто по комнате пробежал сквозняк. — Дедушка, что это было?
— Танк это ваш был… — тихо ответил тот, и теперь Дмитрию пришлось поверить в образ, который он старательно гнал от себя.
Ладонь, которой мужчина сжимал приклад ружья, вспотела, в горле пересохло. Он обернулся, ненавидящим взглядом уставившись на деда. Что бы ни было там, снаружи, оно с легкостью перевернуло двухтонный «Лендровер Фрилэндер». А может быть, и не перевернуло, а просто подняло в воздух и с силой швырнуло об утрамбованную землю двора.
— Это не медведь… — сказал Дима, и по судороге, исказившей морщинистое лицо деда, понял, что попал в точку. — Это ведь не медведь, да?
В наступившей тишине старик медленно, словно во сне, покачал головой. Седые пряди скрывали подслеповатые глаза, но Дмитрий знал, что в них сейчас стоят слезы.
— Папочка, сделай что-нибудь… Пожалуйста… — Машка, впившаяся пальцами в край кирпичной печи, до крови закусила губу.
— Димочка, не надо, — одновременно с ней прошептала Оксана.
Артемка еще вздрагивал, неслышно рыдая в ее плечо, Буран тихонечко рычал под столом.
В два шага Димка приблизился к деду. Ружье, которое он держал в руках, нацелилось на старика.
— Отвечай, что там? Отвечай, дед… — он покачал головой. — На кону здоровье моей семьи, я на все готов.
— Хозяин. — Голос Семена Акимовича был похож на треск свечки, готовой угаснуть. — Из леса. Кормилец и защитник. Мы давно уживаемся. Главное, не шуметь.
— Это животное? — не отводя от родственника стволов, Дмитрий наклонился вперед, стискивая зубы.
— Тебе лучше и не знать, внучок…
Застонав, Дима без сил упал на лавку. Ружье с глухим стуком ударило по столешнице, и снаружи незамедлительно донеслось рычание. Глухое, протяжное, долгое. Так рычат львы, которых в зоопарках сажают за решетку.
— Во что ты втянул мою семью, глупый старик? — Дмитрий обхватил голову руками, вцепившись пальцами в волосы.
— Это и моя семья, — прошептал Семен, и Дима едва сдержался, чтобы не ударить его по губам. — Если не шуметь, он уйдет к рассвету… Обещаю.
Дмитрий распрямился, оглядел присутствующих так, будто только что очнулся ото сна.
— Ну. Уж. Нет, — громко произнес он, вставая.
В этот момент ставня за спиной Оксаны отлетела — с деревянным хрустом, лязгом выдранных гвоздей, треском бьющегося стекла и скрежетом сминаемого засова из кованого двадцатимиллиметрового прутка. Отлетела в один миг, будто сделанная из картона, а ворвавшийся в избу ветер мгновенно убил все шесть свечек, погрузив комнату во тьму.
Все произошло очень быстро, Оксана даже не успела понять, что случилось. Начала поворачиваться, еще крепче прижимая к себе Артема, привстала и открыла рот в неудержимом крике, а за спиной уже зияла дыра. Что-то снаружи вырвало ставни вместе со всеми замками и оконной рамой. И теперь проем занимало нечто серое, большое, похожее на оживший туман.
Дед не пошевелился. Может, ждал чего-то, а может, просто не успел. Буран тявкнул, клацнув зубами, Машка заверещала в полный голос, Артемка поднял заплаканные глаза. Оксана продолжала вставать, а ее муж нащупывал на столе ружье.
Теперь стало ясно, что у дверей все еще горит лампа, поэтому полной темноты не получилось. В ее блеклом свете было видно, как из пролома к женщине и мальчику потянулось что-то змееподобное, длинное, размытое.
А потом время вдруг ускорилось, и Дмитрий увидел себя словно со стороны.
Как метнулся к жене, одним беспощадным и болезненным рывком отшвыривая ее в сторону. Как вздернул ружье, даже не задумавшись, что никогда из таких не стрелял. Как прицелился в нечто, занявшее весь оконный проем, и спустил курки.
В тесной комнате грохнули два выстрела, почти слившиеся в один. Заложило уши, окружающее пространство окутал сизый пороховой дым. Хозяин за окном заревел, звуковой волной сбив мужчину с ног, а туманное щупальце мигом втянулось обратно, исчезнув в проломе.
— Дыра, папа! Дыра! Нужно заделать дыру!
Дмитрий пришел в себя, сидя за столом. Над плечом, дергая за рукав рубахи, надрывалась Машка:
— Папочка, очнись!
Он осмотрелся, будто лунатик. Оксана лежала у печи в дальнем углу, прикрывая собой Артема. Буран выглядывал из спальни, по-прежнему скалясь. Семен так и сидел, сгорбившись, на хозяйском месте, сцепив перед собой старческие артритные пальцы. Перед Дмитрием покоилось разряженное ружье, из стволов которого еще сочился дымок.
Дима вскочил, невзирая на гул в ушах и боль в спине. Оттолкнул дочь. Подхватил тяжелый самодельный стол, будто тот был сделан из фанеры. С рычанием навалился, переворачивая его набок Машка не обиделась — умничка. Она, казалось, осталась последней в этом помещении, кто сохранил хоть каплю рассудка. Принялась помогать, толкая громадину стола к пролому.
Навалившись на нее вдвоем, отец и дочь заслонили пролом.
— Гвозди! — крикнул Димка, обернувшись к верстаку.
— А поможет? — негромко подал голос дед, но его не услышали.