Степной рассвет

— Но ведь это же безграмотно!

Комбриг Филин скорее ворвался, чем вошел в дискуссию, вызвав гримасы неудовольствия на лицах ученых.

— Да поймите же вы!!! Ведь к тому времени как наши противники только-только смогут выставить первые боевые реактивные эскадрильи, у нас уже будет опыт применения соединений боевой реактивной авиации. Да и новые уже полностью нашей разработки аппараты появятся. НИИ ВВС будет отстаивать закупку «Фоккера»!

Давыдов уловил недовольный взгляд своего «патрона», мелькнувший за стеклами очков, и забрал «бразды правления дискуссией» себе.

— Товарищи наши споры затянулись, а результата пока нет. Предлагаю подводить итоги. Кто готов? Георгий Федорович, прошу вас.

— Благодарю, товарищ Давыдов. Уважаемые коллеги! Здесь звучало множество разных точек зрения, и все они имеют право на существование. Между тем, как здесь уже совершенно справедливо говорилось, наша страна стоит на пороге большой войны. Это означает, что у нас, инженеров и научных работников, есть в запасе всего год, может быть два. После начала большой войны все силы и средства государства будут тратиться на выпуск серийной продукции и модификацию образцов техники, появившихся накануне. Это не означает, что мы с вами должны брать за основу кое-как спроектированную технику, и побыстрее ее внедрять в массовое производство. Такие «тяп-ляп-самолеты» превратятся в гробы для наших пилотов. Но нельзя нам и слишком долго растекаться мыслию по древу. Стратегически верное решение проектировщикам и промышленности нужно уже вчера. Если у страны нет пяти спокойных лет, то значит, наш с вами подход должен быть гибким. Сохраняя нацеленность на решение фундаментальных научных проблем, и на глубокую проработку первых реактивных прототипов, нам все же необходимо ускорить и практическую часть работ. В первую очередь, необходимо уже сейчас дать летчикам реактивные «летающие парты», на которых они получат опыт. В качестве такой конструкции мне понравился проект СТО, показанный товарищами Бартини и Дрязговым, созданный на основе пушечного ИП-1. Он отличается дешевизной и достаточным набором качеств будущей реактивной техники. Эту конструкцию нужно немедленно ставить на поток, тем более что берутся за основу готовые самолеты, подвергаемые лишь переделке. Не менее важной является одновременная с этим отработка элементов боевых самолетов на разных, в том числе мотореактивных, и уже полностью реактивных аппаратах. Такими элементами конструкции являются, как трехопорное шасси с носовой стойкой, так и кабина с катапультируемым креслом пилота и многое другое. Для отработки этих элементов годится множество конструкций. ФД-23, конечно, хорош… В первую очередь, удачным попаданием своих параметров в рамки ТТТ к боевому реактивному истребителю, а во вторую тем, что его не нужно строить заново, ведь этой конструкции уже два года. Но и без «Фоккера» уже можно начинать работы по установке прототипов реактивных моторов на бомбардировщиках и опытных машинах.

— А вы готовы сейчас озвучить наиболее сбалансированный план опытного производства реактивной техники.

— План опытного производства? Извольте. Излагаю вам мнение ХАИ. Во-первых, уже упомянутые учебные мотореактивные аппараты. Во-вторых, основной упор необходимо сделать на турбореактивные двигатели «Кальмар», имеющие высокий уровень готовности и способные вскоре разогнать нашу авиацию до скоростей порядка 800 км/ч. Для этого необходимо в течение трех-четырех месяцев решить наиболее острые проблемы, и выпускать его уже малой серией в десять-двадцать единиц в месяц, продолжая дорабатывать по модульному принципу. У нас как раз появились принципиальные решения выявленных ранее проблем, что дает надежду получить первые пока не ресурсные летные экземпляры уже к октябрю этого года. Именно эти моторы необходимо начать ставить на самолеты. На «Горыне» они уже своё отлетали, теперь на очереди Р-6, СБ, ДБ-3 и упомянутые коллегами двухвостки. Из малых аппаратов, для установки таких моторов годится ХАИ-2 бис. Эту конструкцию мы планируем получить из того же ИП-1, и тоже к октябрю. Шасси можем унифицировать с аппаратом Бартини. В-третьих, что касается прямоточных двигателей Меркулова, то для них, как и для «пульсара» Бориса Сергеевича есть более эффективное применение. Товарищ Дрязгов показывал нам свои эскизы больших крылатых ракет авиационного базирования. Делегация ХАИ считает это направление чрезвычайно перспективным, и предлагает развернуть этот проект в «Программу воздушных торпед и управляемых реактивных бомб». У страны есть готовые носители такого оружия, например ДБ-А. И хотя более скоростной ТБ-7 и превосходит ДБ-А по скорости, но последний более отработан в серии, и более прост. Установка на нем дополнительных ускорителей «Тюльпан», и некоторое улучшение аэродинамики позволит еще больше поднять его характеристики. Вооруженный парой таких крылатых ракет с 600 килограммами взрывчатки каждая, он мог бы решать задачи в районах, прикрытых сильной ПВО, не входя в ее зону действия. А целями для такого оружия могли бы стать крупные заводы и морские верфи государств-противников в будущей войне. Остальные планы мы сможем озвучить через полгода, когда начальные результаты будут получены.

Профессор, завершив выступление, занял свое место за столом. В конспекте наркома НКВД появилась новая строка – «Вопросы тактики применения реактивной авиации». А совещание продолжалось до глубокого вечера. И хотя еще не раз разгорались яростные споры по разным вопросам, но уверенность наркома в правильности формата проведенного мероприятия оставалась непоколебимой. Новое Управление пусть и со скрипом начинало свою работу.

У пленных было личное время отдыха, сегодня летали, в основном, русские. Вот и сейчас над головой то затихал в отдалении, то приближался рокот моторов. Капитан задумался об этом русском старшем лейтенанте. Это был настоящий враг. В воздухе и на земле он был очень опасен. И все же было в нем что-то знакомое. Он вел себя как самурай, воспитанный в духе Бусидо, и это привлекало к нему. Но капитан нисколько не сомневался в себе – случись им драться и он был готов убить этого старшего лейтенанта, но убить с уважением, как самурая, а не как варвара.

— Огита-сан, поступил первый сигнал от баргудского связного.

— Сегодня?

— Да, уже скоро. Пока охрана авиабазы не будет подавлена, они просили нас не вмешиваться. Среди синих фуражек будут русские эмигранты из спецотряда, поэтому убивать всех русских подряд, не придется. И еще… Сюда везут один боевой истребитель. Тот самый.

— Ты уверен?! Может мы тогда ошибались в наших гаданиях, и это все-таки именно учебные машины?

— Те, на которых мы летали – действительно учебные. Возможно, из самых первых серий. Но сама конструкция была явно сделана с запасом. Да и те заделанные места на стыке консолей крыла с центропланом. А еще помните, когда мы пытались сбежать из перевозившей нас машины. Я тогда видел на соседнем аэродроме готовый к вылету самолет. Он немного отличался от нашего учебного, и на нем были пушки. Связной называл их «Нагинаты».

— Я тогда тоже тогда его заметил. Значит, «Нагинаты»? Теперь ясно, зачем им потребовалось наше общество. Гм. И если эта «Нагината», которую везут сюда будет с пушками… Получается, наши спасители хотят, чтобы она попала в Маньчжоу-Го. Что ж, это хорошо. Такая цель делает нам честь. Хотя, если он был поврежден при посадке, не все у нас может получиться.

— Простите, но я думаю, повреждения самолета незначительные. Иначе наша готовность не была бы объявлена. Ведь боевых аппаратов тут до этого не было ни разу.

– Пожалуй, ты прав. Собирай всех! Сейчас будет наша последняя в плену чайная церемония. Для кого-то из нас она станет и последней в жизни. А кто-то, возможно, уже совсем скоро увидит своих родных.

– Да, господин капитан.

С самого утра что-то царапало душу. Тревога не оставляла капитана Полынкина, а вот причину ее он понять не мог. Часть и так постоянно находилась в боеготовности, в ожидании нападений диверсантов, но это тревожное ощущение появилось у капитана только сегодня. Даже в момент предыдущего нападения на базу он не чувствовал такого. Провожая взглядом развод на посты монгольского эскадрона, перебирал, что же его так зацепило, и все никак не мог понять. Монгольский лейтенант как всегда немного коверкал слова, но вел себя вроде бы обычно.