Страница 55 из 259
– Пошёл вон, – устало и лениво произнёс король Хенрик, – Я сегодня тобой недоволен.
Молоденький паж, отсвечивая в полутьме белоснежным задом, бесшумно соскользнул с громадной кровати под расшитым кисейным балдахином. Так же неслышно подхватил валяющиеся у подножия штаны и со сноровкой, выдающей немалый опыт, облачился уже на ходу к дверям. Виновато понурившись, взялся за ручку. Тонким , чуть красноватым лезвием блеснул свет факела из будуара, и высокая дверь всё так же тихо прикрылась.
Молодой король, не так уж давно унаследовавший престол Царства Света, зевнул. Нехотя протянул сверкнувшую перстнями руку, лениво выпил вина со столика у изголовья. Полежал ещё немного, прислушиваясь, как унимается сердце, а затем качнул стоящий там же, на столике, маленький колокольчик.
В двери сразу же винтились трое слуг. Осторожно обмыв своего короля губкой, смоченной ароматическими благовониями, принялись облачать его величество в королевские регалии.
Вместе со слугами появился и брат Зенон из Священного Синода. Последнее время, особенно после смерти старого короля, тоже Хенрика, как по традиции именовали всех королей из династии Эльсвиков, святые отцы потихоньку, незаметно, забрали такую власть, что против них не смел пикнуть никто. Даже могучие графы и бароны – надёжная опора королевского трона – вынуждены были поступиться властью, и что особенно огорчительно – доходами. Но, справедливости ради стоит признать, сила за братьями в холщовых рясах, и особенно за Святой Инквизицией, была. И весьма немалой и грозной оказалась эта божественная сила, благословенно изливающаяся на них в молитвах и обрядах...
«Ну и пусть!» – мстительно подумал Хенрик, ощущая в теле блаженную истому и опустошённость, – «Зато каких очаровательных, молоденьких послушников они ко мне на ночь присылают!..»
О молодой супруге, сиротливо ночующей в покоях для гостей, пусть и знатных, он старался не думать. Равно как и о том, что эта красивая, но абсолютно не привлекающая его Саманта, разуверившись в его естестве и наклонностях, вынуждена была искать утешения в объятиях его младшего брата, принца Дарника. И по словам духовника, небезуспешно. По крайней мере, братец не стал ломаться и даже сумел обрюхатить эту бывшую графиню, а ныне королеву, соломенную вдову.
«Ну и пусть!» – мысленно послал всё подальше молодой король, любуясь на своё отражение в зеркале, которое уже внесли и почтительно держали перед ним двое специальных лакеев. В самом деле, этот расшитый бриллиантами и сапфирами шёлковый колет очень идёт ему...
В себя его привёл негромкий, вкрадчивый и какойто масляный голос святого отца, непостижимым образом оказывающийся всегда прямо в ухе.
– Осмелюсь напомнить, ваше величество, через квадранс вам надлежит присутствовать на смотре войск, отправляющихся на войну...
Хенрик недовольно поморщился, отчего на смазливое личико пажа, держащего на специальной, атласной с вышивкой подушечке королевскую корону, набежала печальная тень. Ничего, малыш, не дуйся – сегодня ночью мы с тобой наверстаем упущенное, да и ты будешь старательнее работать своими прекрасными губками. И я в знак примирения подарю тебе какуюнибудь золотую безделушку, мой милый, мой любимый Ками...
Стоя на украшенном роскошными коврами и золочёными парчовыми тканями балконе, король Хенрик равнодушно разглядывал протекающую по Дворцовой площади реку войск. Первыми, против всех обычаев, шли святые братья в грубых серых рясах, подпоясанные нарочито простыми верёвками. Дескать, смотрите все – мы не гонимся за суетой и богатством! Разумеется, о том, что это не так, знали многие. Однако предпочитали помалкивать, не желая угодить на плаху, виселицу или, что гораздо хуже – в пыточные застенки Святой Инквизиции...
Да вот и она подоспела, карающая десница Творца. Вместе с походными орудиями пыток, смонтированными на телегах, с хоругвями и требниками в посиневших от холода руках, с фанатично преданным блеском глаз. Хенрик немного оживился, разглядывая любовно украшенную дыбу на колёсах, которую равнодушно тащила четвёрка лошадей. Но следом хлынули уже собственно войска.
Графские и баронские дружины, каждая под предводительством красующегося фамильным гербом хозяина, скачущего впереди вместе со своими рыцарями и оруженосцами. Затем бесконечный поток закованной в железо пехоты, и снова конница. На этот раз уже собственно королевская – блистающая сталью доспехов и ровностью рядов. А во главе её на белоснежном жеребце гарцевал братец, принц Дарник. Он не стал возражать против того, чтобы возглавить главную ударную силу армии вместо короля, а старший, венценосный брат, не стал даже и настаивать на соблюдении традиций...
От всего этого громыхания и лязга, от мельтешения перед глазами, у короля даже немного разболелась голова, невзирая на свежий воздух. Когда же кончится эта надоедливая, но увы, необходимая церемония? Когда можно будет вернуться к своим милым и радостным забавам?..
Зимний день уже начал плавно перетекать в столь же хмурый и пасмурный вечер, когда площадь наконецто опустела. Только сиротливый, потерянный какимто рыцарем розовый женский шарфик колыхался на ветерке, зацепившись за конскую лепёшку, и от вида этого сердце короля както нехорошо засбоило.
«Ну и пусть!» – привычно подумал Хенрик, по пути в свои покои сдирая с себя богато расшитую одежду и не глядя расшвыривая её в чьито лица. Скорее бы выпить вина – и забыться!
Снова громыхнули баллисты с орудийной палубы корабля, и снова «Громовержец», лениво покачивающийся на мелких волнах, содрогнулся от киля до кончиков мачт. И снова, с задержкой в несколько мигов, в воздух взлетел очередной бастион форта, прикрывающего вход в бухту. От главных укреплений – неимоверной прочности башен по обеим сторонам узкого пролива – давно остались только дымящиеся груды мусора, и вонь от сгоревших в магическом пламени людей доставала даже сюда, на высокий борт красавцафрегата.
Ещё немного, и всякое сопротивление будет сломлено. Беззащитный порт и бухта, полные купеческих судов и складов с товарами, верфей с ремонтируемыми и вновь строящимися кораблями, раскроется перед дерзким одиночкой как трепещущая и стыдливая красавица. Игфаррен – главный город Крумта, уже почти был повержен – даже хвалёное искусство здешних морских колдунов оказалось бессильно перед хорошим кораблём с умелым и бесстрашным экипажем!
Впрочем, «Громовержец» тоже получил некоторые повреждения. Ещё днём из порта вышли на защиту методично истребляемой крепости пять мощных, прекрасных боевых кораблей. И имперский фрегат не только с честью выдержал тот бой, но даже потопил троих, а двое других с трудом ускользнули в бухту, едва удерживая на плаву свои изуродованные корпуса. А сам фрегат получил с десяток вмятин, да дыру в полубаке с левого борта.
Впрочем, гибель двоих матросов и ранение ещё десятка никак не омрачили холодной и торжествующей сосредоточенности капитана Лирна. Всё так же деловито он осматривал и оценивал обстановку, отдавал команды – и фрегат маневрировал, поворачиваясь своим сияющим в свете заходящего солнца корпусом, стрелял, отражал магические и погодные атаки; и даже удалось выловить из воды нескольких матросов с затонувших вражеских кораблей, которых не заметили спасательные баркасы крумтовцев.
– Согласно морского уложения, да и по совести, ваши благородия, тоже, – заметил по этому поводу здоровякбоцман, вытаскивая на палубу ещё одного вконец окоченевшего в ледяной воде несчастного. Хотя ему никто и не возражал, верзила уложил неспособного даже двигаться моряка на носилки, и продолжил.
– Коль корабля лишился – считай покойник! – убеждённо заявил он и крикнул за борт, – Все? Тогда заводи тали и подымай шлюпку – неровен час, эти злыдни с острова снова нас атакуют!
На гротмачте после его слов поднялась лёгкая буря, и с конца длинного гротарея вниз полетели снасти. Шлюпку, роняющую прозрачные капли воды, мгновенно подняли на борт, а гребцы с неё, устало отдуваясь, потянулись в сторону камбуза. Командовавший ими подтянутый безусый мичман взлетел по трапу к капитану и лихо доложился.