Повелитель блох

— Вроде ты недавно служил здесь работником, — напомнил Джузеппе.

— И работником. — Ганц был сама покладистость. — Целую неделю трудился здесь работником, потом стал хозяином. Я эту развалюху в карты выиграл… — он слегка загрустил, — кажется.

ч — Ничего не понимаю, — нервно дернулась Арра. — Как это «кажется»?

— Мы пиво пили, пока играли, много пива, так что я плохо помню, как это все случилось. Но на постоялый двор играли, это точно. Выиграл, выходит. — Ганц развел руками и снова огляделся, теперь уже с любопытством. — Просыпаюсь я два дня назад, и вот… я здесь хозяин.

— Хорошо, ты хозяин, а еда где? — вернулась Арра к главному вопросу.

— Так я же говорю: нету, — удивился ее непонятливости Ганц.

— Ерунда! — Джузеппе сердито стукнул по ручке кресла, и оно тут же закачалось. — Ел же ты что-то эти два дня?

— Ел? — Ганц уставился на него круглыми глазами. — Я пиво пил. Пиво есть, много еще. В подвале три бочонка стоят.

Арра встала, с грохотом отодвинув лавку. Громко топая ногами, вышла в сени, повозилась там, потом ее каблуки простучали по крыльцу. В маленькое окошко было видно, как она зашла в пристроенный к дому сарай. Мужчины молча ждали ее возвращения.

— Мешок муки в сенях стоит, а в сараюшке есть корзина лука, связка горького перца и немного фасоли, — доложила Арра результаты своих изысканий. — Из этого много не наготовишь.

— Еще соль есть, — встрепенулся Ганц и потащил из-под лавки большой рогожный куль.

— Арра! — Джузеппе с надеждой смотрел на нее. — Хоть пресную лепешечку!

— Слушай, господин магистр истинной магии. — Хотя Арра обращалась к Джузеппе, смотрела она на Ганца. И ее холодный взгляд не сулил ему ничего хорошего. — А что, если превратить нашего любезного хозяина-работника в курицу? Тогда У нас будут яйца.

— Э-э… — Ганц бросил куль с солью и попятился. — Мы так не договаривались! Я же не нарочно, я сам уже сколько времени на одном пиве…

— Не выйдет, — старательно демонстрируя сожаление, вздохнул Джузеппе. — Изменить физическую оболочку можно, но биологическая суть… Против природы не попрешь, курицы из него не получится, только петух.

— Жаль. Петух нам ни к чему. Не варить же его в самом деле.

— Не надо! — горячо поддержал ее Ганц. — И вообще, если вы, господин, такой могучий чародей, почему бы вам не оставить меня в покое и не сотворить приличный ужин каким-нибудь вашим, магическим способом?

— А? — Арра вопросительно посмотрела на Джузеппе. — Сумеешь?

Он поморщился:

— Увы. Боюсь, что ты здесь единственная, кто может совершить подобное чудо.

— Ясно. Вставай.

— Зачем?

— Воды принесешь, — распорядилась девушка и начала закатывать рукава. — Или ты собрался отдыхать, пока я стану тут…

— Все, все, понял, уже встал!

— Ганц, дай ему ведро. А сам займись дровами, растопи печь.

— Слушаюсь, госпожа! Только я не знаю, где тут ведро и где дрова.

— Найди! — рявкнула она.

— Слушаюсь! — Ганц пробкой вылетел на улицу. Следом за ним, кряхтя, заковылял Джузеппе.

Оставшись в одиночестве, Арра топнула ногой, выругалась и, сняв с крючка на стене еще одну кружку, отправилась в сени за мукой.

После того как мужчины обеспечили девушку всем необходимым, она приказала им убраться куда-нибудь подальше.

— А то на нервы действуете! Сидите тут как два кролика, смотрите голодными глазами…

Ганц послушно увел Джузеппе в соседнюю комнатушку, меблировка которой была еще более проста, чем в гостиной — просторная кровать да деревянная лавка вдоль стены, — и занялся измученным магистром. Он притащил откуда-то большую брезентовую сумку и, покопавшись в ее многочисленных карманах, достал дюжину разноцветных скляночек. Расставил их в рядок на лавке, сел рядом на пол и тщательно осмотрел каждую. Потом убрал в сумку половину, принес из сарая тазик, сполоснув его по дороге, и, тщательно отмеряя порции, начал смешивать содержимое склянок, оставшихся стоять на лавке. Какой-то бурый порошок из одной, несколько капель маслянистой зеленой жидкости из другой, щепотка остро пахнущих измельченных листочков красного цвета из третьей. Содержимое четвертого пузырька больше всего было похоже на дорожную пыль, а из пятого Ганц вытряхнул десяток ярко-фиолетовых лепестков. Непонятным образом они выглядели совершенно свежими, словно их только что сорвали с цветка.

— Не великовата посуда? — спросил Джузеппе, глядя, как все это размазывается по дну тазика.

— Нет, как раз будет. — Ганц, осторожно работая странно изогнутой стеклянной палочкой, аккуратно перемешал свое снадобье. Вздохнул: — Жидковато получилось. Давно не приходилось…

Не договорив, он взял с лавки шестую склянку, которую до сих пор не открывал. Взвесил ее задумчиво в ладони, потом долго что-то высчитывал, беззвучно шевеля губами. Наконец вынул пробку и вытряхнул на ладонь три бесцветных кристалла. Внимательно их осмотрел, по каким-то, ведомым только ему, признакам — все три выглядели абсолютно одинаково — выбрал один. Забракованные вернул в пузырек, а оставшийся кристалл бросил в тазик. Жижица на дне моментально вскипела, покрылась белесой пленкой. Ганц снова перемешал ее, потом, действуя своей стеклянной палочкой, как лопаткой, собрал в центре примерно столовую ложку неаппетитно выглядевшей кашицы.

— Вот теперь хорошо, — удовлетворенно кивнул он и, достав из очередного кармана сумки специальный венчик, начал взбивать кашицу. Это простое действие дало удивительный результат — смесь на глазах разбухала, превращаясь в ароматную, с приятным пряным запахом желтовато-зеленую массу.

Джузеппе, распластавшийся на жесткой кровати и с интересом наблюдавший за действиями долговязого хозяина постоялого двора, снова подал голос:

— Ты что же, из лекарей будешь?

— Почему из лекарей? — удивился Ганц.

— Как же. — Магистр со стоном приподнялся и дотянулся до тазика. Зачерпнул пальцем чуть-чуть смеси из тазика, понюхал ее, осторожно дотронулся языком. — Я не специалист, конечно, но основы врачевания входят в общий курс, а ничего подобного… — Он втер маленький комочек в кожу чуть повыше запястья. Мазь моментально впиталась, не оставив следа. — Нет, даже не слыхал ни разу, — твердо закончил Джузеппе.

— Университетский общий курс, — усмехнулся Ганц, — это все теория, это для столиц. Здесь, в глуши, все проще, мы медицину не по учебникам изучаем. Мы по старинным фамильным рецептам, которые еще прадеды наши… — Он медленно поднял венчик из загустевшей смеси. — Пожалуй, хорошо будет. Ну-ка, господин магистр, подготовьте для меня поле деятельности! Сейчас натру вас этой мазью, сразу облегчение почувствуете, а к утру и вовсе забудете, где что болело.

Хотя времени у нее ушло немало — на дворе совсем стемнело, — Арра все-таки умудрилась соорудить вполне приличный ужин, сварила похлебку из фасоли с луком и испекла целую гору маленьких пресных оладий вместо хлеба. Кроме того, хмуро поглядывая на Джузеппе (которому стало настолько легче после натирания Ганца, что он этих мрачных взглядов и не заметил вовсе) и ворча, она достала из своего рюкзачка три тонких жгутика вяленого мяса. И пива, естественно, было вдоволь.

— Арра, птичка моя! — Даже в тусклом свете масляной лампы было видно, как нахальные синие глаза Ганца затуманились нежностью. — Зачем тебе куда-то ехать? Оставайся лучше здесь, со мной. Место тихое, климат здоровый, работы мало… Ты не думай, я тебя ничего по хозяйству делать не заставлю, только готовить будешь, и все! Если только иногда, простирнуть там мелочь какую или прибраться…

Девушка молча встала из-за стола и одним точным ударом ноги выбила из-под него табурет. Она ожидала услышать испуганный вопль, но Ганц только ухнул, словно филин, непонятным образом успел сгруппироваться, слегка спружинил, упав, и повалился на бок. В общем, приземлился довольно удачно и теперь лежал, вольготно раскинувшись на полу, и с интересом глядел на нее снизу вверх.

От этого Арра еще больше разозлилась: