Страница 28 из 35
Я спустилась вниз и сказала Клайву, что убежала, что боюсь их, и это была почти правда. Мне очень хотелось убежать, но я всегда боялась… всегда. Он оставил меня на ранчо, сказал, что защитит, пока не придумает безопасный способ вывезти меня отсюда. А когда он уходил, я искала сокровище, но единственное, что я обнаружила, — то, что его нельзя было спрятать в доме.
Мы много разговаривали. Неожиданно он показался мне очень одиноким. Чаще всего он говорил о тебе, Оуэн. Читал стихи и другие вещи. А когда я поняла, что в доме нет ничего ценного, я пошла к ним и все рассказала, просила за него, умоляла, но они не слушали. Думали, что я их обманываю. Наконец Мак пообещал, что они ничего ему не сделают, по крайней мере, я так поняла. А потом они убили его, обыскали дом и ничего не нашли… ничего.
А он был мертв. Клайв Чантри был мертв.
Глава 16
Мак Моуэтт сидел, сгорбившись, в Чертовой Дыре — небольшой низинке по течению среднего рукава протекавшей по равнине реки. Над ним высилась тысячефутовая громада одинокой горы.
Место для лагеря было не слишком хорошим, и настроение Моуэтта тоже. Он хмуро глядел в пламя костра, а из головы не шли слова Оуэна Чантри. Допустим, он говорил правду? Допустим, поиски сокровища напрасны? Допустим, что все впустую — ожидание, горести, потеря нескольких хороших парней, переделка, в которую они попали?
Все они успели забраться в пруд, прежде чем приблизился пожар, но некоторые все же обгорели и теперь страдали от ожогов. Горящий лист поджег волосы Олли Фенелона раньше, чем он успел сбить пламя. А бедро коня Тома Фрики ожгла пуля, выпущенная неизвестно откуда неизвестно кем.
Его собственная одежда еще не успела высохнуть. Их одеяла были сырыми, вымокла и большая часть припасов. Пиерс Моуэтт, его двоюродный брат, — лучший повар в команде, — возился у костра, пытаясь хоть что-то приготовить. На углях уже стояло несколько кофейников, и жизнь скоро покажется им всем получше.
— Я убью его! — внезапно заревел Фрика. — Я сломаю ему ноги и поджарю на медленном огне!
Джейк Строун перекатил во рту табачную жвачку и сплюнул.
— Лучше и не пытайся встретиться с ним лицом к лицу.
— Думаешь, он такой непобедимый? — презрительно ухмыльнулся Фрика.
— Ага. Он лучший из тех, кто мне встречался… не считая меня. — Строун был благодушен. — Он молодец. Возьми любое оружие — нож, револьвер или дубину, — он ими отлично владеет.
— Я убью его! — повторил Фрика.
— Отец? — подал голос Фрэнк, и Мак Моуэтт взглянул на него. — Я еду в Санта-Фе. Может, в Эль-Пасо. Поехали вместе.
Воцарилось минутное молчание, Мак дернул ногой.
— Не говори так, Фрэнк. Ты нужен здесь.
— Мне не нравится все это шараханье по кустам, а все потому, что кто-то сказал про золото. — Именно так он думал и чувствовал. Когда Фрэнк продолжил, он отчасти говорил и для всех остальных. — Я хочу увидеть женщину. Я хочу увидеть огни городов и поесть нормальной пищи. У границы ходят дилижансы. Там есть скот, который можно украсть и продать на той стороне. И наоборот. Мы только зря здесь тратим время, отец.
— Здесь должны быть горы золота, — сказал Мак. — В Мексике за ними гналась целая армия! С чего бы ей их преследовать? Неужели все из-за тех дурацких бумажек, которые, как говорят, нашел Клайв.
— Кто сказал тебе насчет армии? — мягко осведомился Фрэнк. — Это все сплетни, да ты и сам это прекрасно знаешь. А если у них было золото, почему они его не продали? К чему зарывать сокровище в землю? Разве мы зарываем свои деньги?
— К чему нам их зарывать? — спросил Пиерс.
— Это я и имею в виду, — спокойно сказал Фрэнк. — К чему прятать золото? Если бы за ними была погоня и надо было облегчить груз — тогда понятно. Если золота так много, что невозможно вывезти, — тоже понятно. Но если за Беном Моуэттом и Клайвом Чантри гналась целая армия, то куда, Господи помилуй, она делась?
Фенелон поднял на него глаза:
— Что ты хочешь сказать?
— За ними гналась армия, верно? В те дни это была испанская территория. Так чего же они вдруг остановились? Моуэтта убили, а Клайв поселился здесь, значит, испанцы легко могли бы его найти.
— Да пошел ты к черту! — воскликнул Фенелон. — Мы знаем, что их преследовала армия! Чарли Адаме из Сокорро, он все об этом знает. Он говорит, что там были мексиканские солдаты, а он как раз в это время был на границе.
— Никакой границы не было, — спокойно произнес Фрэнк. — В те дни. Я слыхал, будто Чарли появился в этих местах только перед войной.
Он вынул трубку и набил ее. Ему больше не хотелось разговаривать. Это были неудачники, обозлившиеся на жизнь, пусть себе барахтаются в собственном дерьме. Сокровища! Затерянные шахты! Сколько таких историй он слышал? Некоторые из них имели основание, в другие можно было поверить, но большая их часть — полнейшая чепуха.
Фрэнк встал и направился к берегу реки. Стоило ему сделать шаг, как он услышал гулкий стук. Фрэнк повернулся на звук и заорал что есть мочи:
— Бегите! Обвал! Бегите!
И они побежали в разные стороны. Кто-то с размаху налетел на Фрэнка, оба упали, растянувшись на земле, и вовремя — рядом прокатился валун размером с хорошую лошадь. Он ударился о скалу и просвистел над их головами. Люди, проклиная все на свете, падали, сбитые с ног обломками камней. Кто-то закричал. Грохот кончился, простучало несколько запоздавших камешков, пошуршала галька, и все стихло.
Затем зазвучали проклятия.
— Помогите! — позвал чей-то голос. — У меня сломана нога.
Люди вылезали из реки, выжимая одежду, и садились на землю, чтобы вылить воду из сапог.
— Где лошади?! — заревел Мак Моуэтт. Проклятия все не утихали.
— Разбежались, черт бы их побрал, — отозвался Пиерс.
Костер был погребен под камнями и гравием, ссыпавшимися с утеса. Кофейники были смяты или похоронены в камнях. Там же находились и остатки еды.
Это был не слишком большой камнепад, но достаточный, чтобы распугать лошадей, стереть с лица земли лагерь и уничтожить их ужин.
— Какого дьявола, — пробормотал Пиерс, — это должно было случиться именно сейчас?
— Случиться? Черта с два! — закричал Олли Фенелон. — Это не случилось! Это было подстроено! Кто-то нарочно столкнул на нас камни.
Моуэтт выругался, а Фрика снова сказал:
— Я убью его, будь он проклят. Я убью его!
Джейк Строун собирал остатки снаряжения и припасов. Когда Фрэнк подошел, чтобы помочь ему, Строун сказал:
— Эль-Пасо звучит все лучше и лучше.
Строун нашел один помятый кофейник, остальные раскопали большую часть снаряжения. У одной винтовки был сломан приклад, на одном из седел — деревянное стремя, но все это можно было со временем починить.
Кофе закипел. Его пили по очереди, потому что одного кофейника на всех было мало. Ужин тянулся до одурения долго. Наконец они поели и устроились на ночь в сотне ярдов от бывшего лагеря.
После полуночи все заснули, даже Мак, который, размышляя, все сидел в сторонке.
Поднялась луна и осветила каньон и русло реки. Вдруг первозданную безмятежность ночи разорвал грохот винтовочного выстрела. Он прозвучал неестественно громко в лунной тишине.
Том Фрика вскочил с яростным криком. Он выпрямился, и пуля ударила в землю — в дюйме от его ног. Фрика отпрыгнул, споткнулся о Фрэнка Моуэтта и свалился как мешок. Прогремел еще выстрел, и опять наступила тишина.
Едва проснувшиеся люди с красными от усталости глазами озирались» а с утеса чей-то голос насмешливо затянул:
— Мы на славу отдохнули, так давайте же споем…
Том Фрика разрядил винтовку на голос.
— Спокойной ночи, ребята. — Это был Оуэн Чантри. — Утром можете спать подольше.
Уайли выругался, и через минуту или две все завернулись в одеяла. Но заснули они нескоро. Из темноты вышел Пиерс Моуэтт и зашагал по берегу. Он разжег трубку, хоть и опасался выстрела, однако выстрелов больше не было.
Вся штука в том, рассуждал Мак Моуэтт, что теперь никто не может быть уверен в своей безопасности. Никто не зажжет спичку, не поставит на огонь кофейник, не сядет поесть без того, чтобы не думать о пуле.