Страница 31 из 39
Уэбб опустил пистолет.
— Выброси все из головы, забудь. Однако шанс свой я использую: у меня ограниченный выбор, и я выбираю тебя. Честно говоря, у меня больше и нет никого, к кому бы я мог сейчас обратиться за помощью. Мне пришли на ум кое-какие идеи, есть даже план, но его нужно еще подработать, и как можно быстрее.
— Да? — Конклин направился за новой порцией спиртного.
— Может, приготовишь кофе, Апекс?
Глава 7
Черный кофе немного отрезвил Конклина. Дэвид к тому времени уже пришел к заключению, что может смело положиться на него. Бывший Джейсон Борн ценил таланты в прошлом смертельного врага своего и не скрывал этого. Они проговорили до четырех утра, определяя окончательные контуры их стратегического плана, основанного на реальных фактах и учитывающего различные варианты будущего развития событий. По мере того, как алкоголь испарялся, Конклин все более активно включался в работу. Он придавал четкую форму расплывчатым рассуждениям Дэвида и изыскивал нужные слова для выражения тех высказанных Уэббом предположений, которые считал вполне обоснованными.
— Мы представляем себе в общих чертах сложившуюся на данный час ситуацию, усложненную похищением Мари, и нам известно также, что у них что-то разладилось, лопнула какая-то нить, — промолвил Алекс. — А теперь мы должны, как верно заметил ты, обрушить на них, не теряя времени, мощный удар, от которого им никогда не оправиться.
— Будем откровенны до конца, — перебил его нетерпеливо Уэбб. — Я вломился сюда, угрожая тебя убить. Подобный настрой был вызван той мерзостью, с которой я столкнулся в последние Дни, начиная от сценария Мак-Эллистера и угрозы Бэбкока отправить за мной группу захвата и кончая этим холодным, с британским акцентом голосом, который приказал мне по телефону раз и навсегда позабыть о «Медузе», если не хочу, чтобы меня как невменяемого навсегда засадили в каталажку для умалишенных. В общем, они загоняли меня в угол, а я в ответ обещал разоблачить их всех вместе с «Медузой».
— Сделаем-ка крутой вираж в сторону и займемся конкретным делом, — проговорил Конклин, подливая себе кофе. — Мы такой преподнесем им сюрприз, что они просто взвоют!
— О чем это ты?
— Пока не знаю. Придется поломать над этим голову. Мы должны придумать что-то такое, чего они никак не ожидают, и что выведет из равновесия их стратегов, кто бы они ни были. Чутье мне подсказывает, что события развиваются вовсе не так, как им того хотелось бы: где-то и в чем-то ими допущен просчет. Если только я не ошибаюсь, нетрудно предположить в свете вышесказанного, что кто-то из них непременно попытается теперь связаться со мною.
— Тогда вытаскивай свои записки, просмотри их и выбери пять или шесть кандидатов в связные, — предложил Дэвид.
— На то, чтобы составить команду, уйдут часы, а может, и дни, — возразил разведчик. — Перед нами же уже высятся баррикады, и их нужно немедленно брать. У нас нет лишнего времени… у тебя его нет.
— На такие цели время всегда должно найтись! Приступай же к формированию группы.
— Послушай, мы можем действовать по-другому, — не сдавался Алекс. — Панов подсказал тебе куда лучший путь.
— Мо?
— Ну да! Он же упоминал о твоей истории болезни как об официальном документе.
— Упоминал, говоришь, об истории болезни? — Уэбб как-то подзабыл о ней, а вот Конклин помнил. — Но при чем тут она?
— Да ведь со ссылками на нее и было заведено новое досье на тебя. Я обращусь в службу безопасности и выдвину иную версию, отличную от представленной в твоем личном деле. Ну, а если вдруг мне это не удастся, то я смогу по, крайней мере дать свою трактовку изложенных врачами фактов. Благодаря этому хоть кого-то да удастся призвать к ответу, — правда, только в том случае, если я прав и у них действительно лопнула какая-то нить. Эта история болезни — единственное наше оружие. Она регистрирует голые факты, что же касается выводов, которые могут быть сделаны на их основе, то они в историю болезни не вносятся. А посему сотрудники службы безопасности несут персональную ответственность за составляемые ими характеристики на интересующих их ведомство людей и при одной лишь мысли о том, что кто-то обнаружил сбои в системе, будут готовы все пустить под откос. Этим-то мы и воспользуемся… Все, что нам нужно, — это подбросить им кое-что.
— Алекс, — промолвил Дэвид, приподнявшись со стула, на котором сидел напротив потертого дивана, — только что ты употребил слово «сюрприз».
— Я исходил из того, что их сценарий — далеко не безупречный, где-то они допустили промашку.
— Под сюрпризом, как представляется мне, можно понимать что угодно. Эти типы называют меня патологической личностью, шизофреником. А это значит, по их мнению, что я склонен предаваться «фантазиям»: иногда говорю правду, иногда — нет, хотя лгать никогда не лгу, поскольку отличить истину от вымысла я просто не в состоянии.
— Да, именно так они и говорят, — согласился Конклин. — А некоторые, возможно, и верят в это. Ну и что дальше?
— А вот что: почему бы нам действительно не преподнести им своего рода сюрприз? Устроить им такую западню, о которой они и не подозревают? У меня конкретный план: довести каким-либо образом до их сведения, будто Мари удрала из плена, тотчас связалась со мной, и я уже отправился в указанное ею место.
Алекс нахмурился сперва, затем глаза его расширились, морщины разгладились.
— Великолепно! — произнес он. — Господи, это действительно великолепно! Замешательство распространится в их рядах со скоростью лесного пожара: ведь в любой операции, даже не столь уж секретной, только два или три человека в курсе всех деталей, другие же пребывают практически в полном неведении. Боже мой, представляешь, что будет? Ведь это было санкционированное сверху похищение! Те, кто задумал всю эту авантюру, могут по-настоящему запаниковать и сцепиться друг с другом: кто захочет из них взять вину на себя?.. В общем, вы придумали замечательный ход, мистер Борн!
Как ни странно, Уэбб не обиделся, услышав подобное обращение, а принял это как должное.
— Послушай, — сказал он, вставая, — мы оба порядком устали. Нам известно уже, как раскручивать это дело, так давай-ка поспим часок-другой. А когда проснемся, еще раз обсудим наш план… Лучше хоть слегка подремать, чем вовсе глаз не смыкать, — чему-чему, а этому нас жизнь давно научила.
— Ты возвратишься в отель? — спросил Конклин.
— Конечно же нет! — ответил Дэвид, глядя на бледное, изможденное лицо разведчика. — Дай мне одеяло: Я устроюсь прямо здесь, у бара.
— Ты и впрямь научился не обращать внимания на мелочи, — заметил Алекс, поднимаясь с дивана, и, припадая на ногу, зашагал к кладовке, расположенной у камина. — Если даже по той или другой причине эта атака окажется последней в моей жизни, я все равно ринусь на приступ с криком «ура». Возможно, нам многое удастся расставить по своим местам. — Взяв одеяло и подушку с полки, Конклин повернул назад. — Представь себе, у меня вчера словно предчувствие было, что ты заявишься ко мне. Знаешь, чем занялся я после работы?
— Конечно: а разбитое бутылочное стекло на полу на что?
— Нет, я не об этом, а о том, что было до того.
— О чем же именно?
— А вот о чем. Ни с того ни с сего я вдруг наведался в супермаркет, накупил всякой всячины: мяса, яиц, молока, даже этого клейкого месива, которое зовется овсяной кашей. Помнится, раньше я ее в рот не брал.
— Аппетит, я знаю, у тебя отменный: коль проголодаешься, то и с горой управишься. Чего уж там скромничать!
— Когда мне действительно хочется есть, я иду в ресторан.
— Так к, чему же этот разговор?
— Просто вспомнилось мне, вот и все… Да ты ложись, поспи немного. Диван большой, устроишься удобно. А я пойду закушу. Сварю мяса, а заодно и пару-другую яиц. Да и покумекать хочу еще немного.
— Тебе тоже надо бы поспать.
— Два — два с половиной часика сна это не так уж плохо. Правда, в этом случае нам придется удовольствоваться проклятой овсянкой.