Страница 22 из 95
В 22.45 измученные путешествием, ожиданием и страхом люди повалились спать прямо на грязный пол. Стояла тропическая жуткая духота, и пассажиры разделились на два лагеря: одни храпели, а другие не могли из-за этого уснуть.
Во вторник после завтрака радио подтвердило, что Израиль отказался принять ультиматум воздушных пиратов. Пассажиры забеспокоились: они начали понимать, что пребывание в Уганде может затянуться. Террористы отвели наружное оцепление угандийских солдат на 50 метров от здания и позволили женщинам вывести детей на прогулку. За обедом студент Перец предложил будущей ночью разделиться:
— Пусть храпуны спят вот в том углу, а мы ляжем в этом.
Во вторник вечером пассажиров действительно разделили, но вовсе не по способности храпеть. Моше Перец записал: «19.10. Пассажирам с израильскими паспортами приказано покинуть центральный зал аэропорта. Женщины плачут. Чувствую себя так, словно иду на расстрел. Похитители роются в ручном багаже, находят фотоальбомы о войне Судного дня и с наслаждением перелистывают их на наших глазах. Отбирают фотоаппараты и некоторые личные принадлежности. Поперек дверного проема прибили вертикальную планку, а накрест — горизонтальную. Мы вынуждены согнуться и буквально протискиваться туда. Израильтянам с гражданством других стран также приказано следовать за нами».
В смежном помещении израильские заложники обнаружили маленькую комнату, отчасти заставленную картонными коробками. Похитители объявили, что коробки начинены тротилом. Сперва люди боялись прикасаться к коробкам, но спустя время разложили на них одежду. Один мужчина попросил у араба подушку для ребенка. В ответ террорист ударил его по голове рукоятью револьвера и выругался. Началась вторая ночь в Уганде.
Серьезное положение
В среду 30 июня 1976 года около полудня студент Перец записал, что прилетел вертолет с Иди Амином. Израильтяне возмутились, услыхав в центральном зале бурные рукоплескания в честь угандийского вождя. Однако когда Амин заявился в смежное помещение с приветствием «шалом», израильтяне тоже захлопали. Диктатор пообещал одеяла с подушками и пояснил, что похитители имеют претензии не к самим заложникам, а к «фашистскому», как он выразился, правительству Израиля:
— Если ваш премьер-министр не согласится на требования палестинских партизан, значит, ему безразлична судьба собственных граждан.
— Почему вы даже не пытаетесь нас освободить? — крикнула Амину одна из женщин. — Неужели ваши солдаты не в силах разоружить террористов?
В ответ диктатор блеснул ослепительно белыми зубами:
— О-о, если бы мои люди только попытались сделать что-то подобное, вас бы уже не было в живых. Здание заминировано.
После отбытия высокого посетителя Моше Перец набрался смелости и поинтересовался у длинноволосого пирата в красной рубашке:
— Принял ли Израиль требование об освобождении заключенных?
Вильфред Безе не выругался, не повел грозно стволом. Коллега Шакала был спокоен. Он отрицательно качнул головой:
— Еще нет.
«Они не собираются нас убивать, — записал после этого студент. — Иногда с ними можно спокойно разговаривать. Большей частью они расхаживают среди нас с пистолет-пулеметами за спиной. Но у тех, кто сторожит вход в здание, оружие наготове. Тем временем половину неизраильтян уже освободили. Наша судьба решится в ближайшие сутки… Люди играют в карты, читают книги и обсуждают различные возможности, открывающиеся перед террористами».
В четверг 1 июля ровно за два часа до истечения срока ультиматума террористов вновь появился Иди Амин. Всякий раз и он, и его сын были одеты в военную форму какого-либо рода войск. Президент Уганды важно сообщил:
— Я веду переговоры с правительством Израиля через своего друга полковника Бар-Лева. Но пока переговоры провалились из-за упрямства израильской стороны. Могу, однако, обрадовать вас. Я убедил партизан перенести крайний срок ультиматума на одиннадцать утра в воскресенье четвертого июля.
«Израильтяне угнетены, тихи, печальны, молчаливы, — записал Моше Перец. — Каждый погружен в себя. Дети играют по-прежнему. В 14.00 освобождена вторая партия французов».
Пираты, исполненные чувства собственного всемогущества, изобрели себе развлечение. Они стали выкрикивать израильтян по списку, и названный должен был отреагировать поднятием пальца. Затем пират пристально изучал поднятый палец, после чего вносил какую-то неведомую отметку в список. Как следовало поднимать палец и что именно высматривают в нем террористы, было непонятно.
Охваченные ужасом люди терялись в догадках: кого из них казнят первыми? Один 16-летний юноша не сразу показал палец, за что араб немедленно с бранью ударил его по лицу. Затем четверых мужчин куда-то увели, и пошел слух, будто их пытали электричеством. Еще одного мужчину и в самом деле избили. Молодую миловидную женщину отвели в сторонку и запугали до умопомрачения описанием сцен насилия над ней.
В 16.00 израильтян вернули назад, в центральный зал аэропорта, где находились люди, оставшиеся с ними из солидарности: экипаж лайнера и несколько молодых французов. Заложников охватило чувство единения, а еще спустя два часа они запрыгали от радости: правительство Израиля приняло все требования угонщиков! Люди принялись обниматься и целоваться.
Но тяжелый осадок лежал на душе у каждого: было ясно, что уступка лишь подхлестнет терроризм. Свободное передвижение израильских граждан по миру становилось проблематичным, и еврейская страна превращалась в гетто — именно эту цель ставил НФОП с самого своего рождения в 1967-м.
Уложив вещи перед отправкой домой, будущий врач Перец записал: «Пятница, 2 июля, 7. 00. Перед нами появляется Амин в широкополой шляпе с сыном Гамаль Абдель Насером Джвами и красавицей-женой в зеленом платье. Президент поражает нас сразу двумя новостями: Израиль все-таки не принял требований угонщиков, а наше положение очень серьезно, потому что здание обложено тротилом. Оно будет взорвано, если требования террористов не выполнят. Далее Амин заявляет, что отправляется на Маврикий, где обсудит наше положение».
На острове Маврикий в Индийском океане Амину и впрямь предстояло председательствовать на встрече глав стран Организации Африканского единства (ОАЕ). Большинство этих нищих, как и Уганда, стран рассчитывали на финансовую помощь богатой нефтью Арабской лиги. Поэтому ничего хорошего поездка Большого Папы на Маврикий израильтянам не сулила.
Заигрывание с арабами отразилось даже на имени сына Большого Папы. Изначально мальчика звали Джвами. После смерти в 1970 году злейшего врага Израиля — египетского президента Гамаля Абделя Насера — отец прибавил к имени сына все три имени этого не слишком отважного Героя Советского Союза.
Амин рассчитывал вернуться с Маврикия в тот же день, — в пятницу вечером, либо наутро в субботу. Перед уходом он посоветовал заложникам написать открытое письмо в средства массовой информации с просьбой к Израилю согласиться на требования террористов. Этот совет вызвал бурную дискуссию. Большая часть семейных заложников и весь экипаж, за исключением капитана Мишеля Бако, высказались за составление письма. Седовласый капитан и молодые холостяки, вроде Моше Переца, были против.
К вечеру письмо с благодарностью Иди Амину за его заботу было готово. Главное — в нем содержалась просьба к израильскому правительству освободить заключенных в тюрьмах террористов. Похитителям текст понравился своей искренностью и убедительностью. Литературная работа «взрослых» подтолкнула молодых заложников поиграть в прессу. Ребята вообразили себя корреспондентами различных изданий и принялись освещать проблему собственного освобождения. Этот момент очень характерен: помимо всевозможных тягот нахождения в плену, заложникам не хватает элементарной информации.
Сейчас один израильтянин принялся строчить «редакционную статью» для религиозной газеты, другой — для спортивного журнала. Кто-то вспомнил основателя сионистского движения австрийского журналиста Теодора Херцля, скоропостижно умершего в 1902 году в возрасте 42 лет. В каждом израильском городе имеется улица, названная его именем, есть и целый город Херцлия. Однако для заложников был важен тот факт, что выдающийся организатор и тонкий дипломат Херцль был согласен на еврейское государство где угодно, не обязательно в Палестине.