Страница 78 из 103
У-Пу хотел возразить, что Чжан Чжун-Цзы еще не стар и они обязательно встретятся, но хозяин дома поклонился и быстро вышел из комнаты. Ему суждено было прожить еще одиннадцать лет, но за это время жизнь больше не сводила вместе У-Пу и Чжан Чжун-Цзы.
У-Пу собрал свои немногочисленные вещи, и вечером они с Лю-Ань, выйдя через потайную калитку в боковой стене и пройдя запутанными переулками, покинули город и отправились в путь лесными тропами, избегая больших дорог. Лю-Ань вела У-Пу в ту местность, где родилась и где знала каждый укромный уголок среди лесов и горных склонов. Будучи дальней родственницей Чжан Чжун-Цзы, она была благодарна ему как отцу, ибо своего отца, погибшего в одном из сражений, почти не помнила. Мать ее умерла от тяжелой и неизлечимой болезни, и Чжан Чжун-Цзы воспитывал ее вместе со своими детьми, дал соответствующее образование, ни в чем не отличая ее от своих дочерей.
Легкая тень скользила за ними между деревьями. Чьи-то глаза старались не потерять из виду две фигуры, спокойно, но быстро двигающиеся по лесной тропе. Меченый сумел разгадать планы своей жертвы. Он не надеялся на шпионов, которые были у него в подчинении, и поэтому сам почти все время следил за домом Чжан Чжун-Цзы. Это он, а не один из его подчиненных заметил, как через потайную дверь вышли двое путников и, плутая в узких переулках, запутывая следы, вышли из города. Меченый понимал, что после его неудачного выстрела в саду У-Пу будет начеку и сейчас этот лекаришка с железными кулаками особенно осторожен.
Меченый горел нетерпением и злобой, ему поскорей хотелось расправиться с этим У-Пу, чтобы вместе с ним истребить последние следы его учителя Хуа-То, этого врачевателя, позволившего себе иметь собственное мнение перед лицом владыки Поднебесной. Вы только представьте себе – собственное мнение, и это в то время, когда люди, носящие пояса с дорогими позолоченными и золотыми пряжками, имеющие высокие сановные должности, не позволяли себе такой роскоши. А если и позволяли, то только в доверенном кругу, и не то что шепотом, а полушепотом или даже одним шевелением губ. И вдруг придворный лекарь смело высказывает собственные мысли. И не кому-то, а самому Сыну Неба. От этих мыслей Меченого прошиб холодный пот. Нет, это не укладывалось в его голове. Да Сын Неба еще милостив, казнив этого Хуа-То таким легким способом, а не подвергнув его многодневной мучительной казни. Но он, Меченый, не будет столь милостив к У-Пу, он найдет способ заставить его мучиться перед смертью и просить пощады. Только униженный и поверженный враг сможет своими мольбами и стонами загладить горечь обиды и унижения, которые испытал он сам перед лицом главы Небесного совета.
В это время У-Пу и Лю-Ань остановились, чтобы отдохнуть и утолить голод. Лю-Ань, взяв котелок, отправилась к ручью, протекавшему на дне небольшого оврага, а У-Пу стал готовить все необходимое для костра. Когда Лю-Ань скрылась из виду, Меченый тихо подкрался ближе к У-Пу. Спрятавшись за деревом, он поднял небольшой ровный камень и, выждав, когда У-Пу повернется к нему спиной, отработанным движением метнул камень в того, кто сейчас был его злейшим врагом.
У-Пу уже собрал достаточно веток для костра. Он хотел разложить их, но разогнулся, разминая поясницу, и в этот момент сильный удар в голову поверг его на землю.
Когда У-Пу очнулся, то почувствовал, что сидит у дерева, а руки его связаны позади за стволом веревкой. Голова ныла, но сознание постепенно возвращалось к нему. Он увидел Лю-Ань, связанную по рукам и ногам, с заткнутым какой-то тряпкой ртом. Она сидела у костра. А Меченый неторопливо ел ароматно пахнущую похлебку из котелка. По-кошачьи щуря глаза, он поглядывал то на Лю-Ань, то на У-Пу. Заветный ларец стоял рядом с Меченым. Закончив трапезу и увидев, что У-Пу очнулся, Меченый медленно открыл ларец и достал несколько свитков. Мельком взглянув на ровные столбцы иероглифов, он бросил их на землю и достал коробочку с инструментами Хуа-То.
У-Пу напрягся, веревка затрещала, но выдержала. Обида и негодование наполняли сердце У-Пу. А Меченый, хитро подмигивая ему, рассматривал дорогие инструменты, украшенные камнями, придававшими инструментам чудодейственную силу.
Меченый убрал все обратно в ларец, поднялся и приблизился к своему врагу. Остановившись в двух шагах от У-Пу, он с издевкой смотрел ему в лицо. Для Меченого было важно почувствовать во взгляде У-Пу страх, неуверенность, мольбу о пощаде. Надо было уничтожить У-Пу морально, подавить его силу духа, заставить молить о пощаде, скорой смерти, о чем угодно. Важно заставить просить! Просить!! Просить!!! Эта мысль билась в воспаленном мозгу Меченого. Он знал, что духовно сломить человека, унизить его – это нечто более страшное, чем просто физически уничтожить. И сейчас Меченый смотрел в лицо У-Пу, стараясь выискать малейшие признаки неуверенности, страха, отчаяния. Вместо этого на него смотрели глаза, полные ненависти, презрения, но не страха.
Меченый на мгновение испугался, но тут же по-кошачьи сощурил глаза, злорадно улыбнулся и отвернулся от У-Пу. Он нашел, как заставить этого лекаря унижаться. Медленно подойдя к Лю-Ань, Меченый как бы в раздумье постоял около нее, переводя взгляд с горящих ненавистью глаз У-Пу на прекрасные и полные слез глаза Лю-Ань. Затем Меченый, глядя на У-Пу, медленно нагнулся к Лю-Ань, взялся пальцами за ворот ее одежды… И вдруг с силой рванул руку на себя, разрывая одеяние и обнажая тело.
Когда Меченый подошел к девушке и с издевкой взглянул на У-Пу, тот сразу понял, что произойдет в следующее мгновение. Но, только увидев полные ужаса и отчаяния глаза Лю-Ань, увидев рвущиеся лоскуты ее одежды и обнажающееся тело, У-Пу полностью осознал положение, в которое он попал. Мышцы его напряглись, веревка больно впилась в тело, разрывая кожу рук. Но эта боль не подавила его, а лишь придала сил. Веревка лопнула, и У-Пу подобно стреле, выпущенной из дальнобойного лука, бросился вперед.
Меченый обернулся в тот момент, когда У-Пу сделал первый большой прыжок в его сторону. Меченый выхватил нож из складок халата и, отскочив в сторону от полуобнаженной девушки, бросился к костру. Он успел выхватить толстый обгоревший сук, конец которого зловеще тлел, готовый передать свой губительный жар всему живому.
Каким-то внутренним чувством Меченый понял, что ему необходимо только нападать. И, подчиняясь этому животному чутью, он бросился на своего врага с единственной целью: лишить его жизни и сохранить свою.
У-Пу пропустил удар головней мимо себя, ногой выбил горящую палку из рук Меченого и сделал несколько кувырков в сторону. Но когда У-Пу встал на ноги, Меченый метнул в него свой нож, целясь в грудь. Расстояние было невелико, но многолетняя кропотливая тренировка спасла У-Пу. Его ладони мгновенно соединились, их основания намертво зафиксировали лезвие ножа у самой рукоятки. Меченый, не ожидавший такого исхода событий, на мгновение замер, не веря тому, что произошло.
В следующую секунду какая-то неведомая сила бросила его на землю. Он перевернулся через голову и бросился бежать к оврагу, стремясь быстрее укрыться за спасительными стволами деревьев. Но, не добежав до спасительного склона всего несколько шагов, Меченый почувствовал сильный удар в спину, в груди что-то лопнуло, горячая и упругая волна забилась внутри груди, и по телу стала разливаться горячая удушливая дурнота. Меченый устоял на ногах, неестественно выгнув назад спину. Он, пошатываясь, медленно повернулся и увидел спокойно-сосредоточенное лицо У-Пу. Боль в спине отчего-то усилилась, Меченый неуклюже попытался дотянуться до рукоятки ножа, засевшего у него между лопаток, тяжело качнулся в сторону.
Все поплыло у него перед глазами: быстро сменились сцены казни Хуа-То, засада у дороги, его унижение перед лицом главы Небесного совета, дорогой пояс с серебряной пряжкой, зарытый клад… Все это пронеслось за несколько мгновений у него перед глазами. Меченый постарался удержать равновесие и от ужаса приближения чего-то неотвратимого, липкого и бездонного, хотел закричать. Закричать громко, чтобы его услышали и во дворце Цао-Цао, и в палатах главы Небесного совета, и на площадях всех городов. Но Меченый только широко открыл рот, сдавленно захрипел, горлом хлынула алая горячая кровь. Он отшатнулся, схватился руками за грудь, оступился на краю склона и покатился на дно оврага, оставляя за собой кровавый след.