Светлейший лорд Тьмы

– Ты к чему мне речи произносишь? Меня вот никто не спрашивал, чтобы родное дитё обернулось хищником рыжим… Но отцеубийства не допущу… лично прослежу…

– Так-ть понарошку все пройдет. Такой спектакль разыграем – любо-дорого посмотреть. И будет нам не тигрище, а медведь.

– Бэн мне в любом обличье мил. Как и лорд Арк. Слышишь ты, хвостатый! – кулаком по столу ударила и дальнейшие разговоры пресекла. – Последний раз пытаемся. Потом заберу своих дракошу и котенка и укачу в дальние края. Только ищите ветра в поле… Воюйте себе на радость.

Ленивый Крыс тихонечко ощетинился, но спорить не стал. Конечно, у каждого предводителя темного час власти еще не настал. И каждый теперь одного лишь желает – избавить себя от погибели…

А Бэн брови хмурит, важности политики не просекает. Идет по дорожке к пруду с сачком, размышляет о том, что вокруг наблюдает и слышит. Неужто родичи до сих пор не догадываются, что слух острее стал, что зрение зорче? Что не нравится мальчишке обман. Под какими бы благими намерениями он не прятался. Вот ведь, защитить хотят, наставить на путь истинный. А сами кто до денег охоч и всякого предпринимательства, кто до кровушки и наживы легкой, кто до обмана и колдовства поганого, кто вообще по дурости зла желает. И все это громко называется свободным государством.

Сел на берегу, вспомнил лес дивный по ту сторону дерева с дверью. Рукава начал закатывать да лягушек песнопения слушать. Хорошо! Только здесь свободно, уши подвигами не проедают. Никто не врет про дракона ужасного, который на самом деле, по словам Валари, папенька перевоплощенный. Никто не жужжит, не льстит, не называет повелителем. Даже йотун не пристает, словно понимает, что горестно Бэну и обидно, от того что остался один… И нету ни одной души честной да открытой. Хоть сейчас возьми этот мир на одну ладошку, а другой прихлопни.

Но как мир поменять? Разве что действительно пойти воевать… Хотели – получите. Зверя не остановите… И плевать на дракона. Как получит мальчишка меч заветный, то спрашивать больше ни у кого разрешения не станет.

Ударил сачком от гнева по воде, поморщился от боли леденеющего сердца. Опало несколько лепестков с розочки защитной. Окрасилась рубашка кровью. Чтобы мир очистить, надо его уничтожить? Кто это сказал? Вверх посмотрел – нету океана над головой, не плавают там киты. Дымят заводики большие и малые, помойка на всю округу вонь разносит. Ох, как быстро меняется эколоХия. Вчера была, а сегодня за копеечку продана.

– Бэн! Бэн! – темная тень слетела к самой воде и обратилась главврачом, Натусиком-вампирюсиком. О, и эта удобный кабинет покинула, пришла уши прочищать идейками, что давно нафталином пропахли. Глянул на нежданную гостью в черном одеянии. Вот ты какая. Волосы всклокоченные, глаза горят ярко. – Как хорошо, что тебя отыскала!

– Лягушек что ли не хватило? – хмуро спросил подросток и улыбнулся, обнажая острые зубы.

– Да ну, – она замахала руками. – Не нужны они мне больше. Я вчера перевоплотилась ночью в духа темного, философического. Помоги ты мне в моей боли сердечной… – и внезапно Натусик на колени опустилась в травушку-муравушку. Вся из себя печальная и нервически настроенная.

– Конечно, знаем-знаем! Когда ты идешь к человеку, тебе от него что-то нужно, а когда к тебе без спросу напрашиваются, то жди просьбы и приказаний. – носом шмыгнул, сочок в воду запустил, от охоты не отрываясь.

– Лексею беда грозит! Друга твоего на верную смерть Горох с Черномором отправить собираются. А ты… А ты… бессердечный! Монстр маленький! – взорвалась дочка альва на равнодушие. – Сколько тебя не радуй, сколько не балуй, все равно получишь…

– Чего? Не нравится? – Бэн внезапно вскочил и недобро так засмеялся. – А как с сестричками сговариваться и без меня меня же женить, так это нормально? Вы же все тут, народы темные и человеки недоделанные, только и думаете, как бы вам пристроиться! Ни искренности в вас, ни… К альву, папеньке, с претензиями! – сачок бросил, по берегу зашагал прочь, а Натусик следом полетела с рыданиями.

– Бэнушка, милый друг! Я ведь люблю Лексея до смерти! Не обманываю, не лукавлю… Один ты помочь мне можешь…

Тут мальчишка остановился внезапно, Натусик в него даже чуть не врезалась. Глядит, Мушка и Светик на возвышении ходят туда-сюда, волнуются. Конечно, прибыльное место в столице для больнички. А тут война ненужная, разорительная! И женишок прибыльный ускользнуть норовит на битву с драконом.

– Потому с собой сестриц приволокла?

– Сами увязались, по тебе соскучились… Кто же знал, что мы с тобой не повелению Вальдемара Вальдемара подружимся, а по сердца велению.

– Сердце? – Бэн сунул пальцы под пиджачок, коснулся липкой крови. Задрожал от боли последнего стеклышка, что словно каждую мысль его разглядывало да так образ Рысюни и подсовывало.

– Да, привязались! Весело с тобой, – Мушка вниз сбежала в комбинезончике модном, в горошек разноцветный. – Я сразу сказала, что свадьбы не желаю и за рыжих никогда не выйду. Но дружить же мы можем?

– А мне вообще замуж неохота, – протянула Светик-конфетик. – Я в конкурсе красоты хочу участвовать. Буду отстаивать права женщин на оливковую ветвь.

– Вот видишь, мы тебе не врем… – подбоченилась Натусик, а потом умоляюще ладошки сложила. – Поможешь Лексею?

– Помочь-то помогу. Одного не пойму, почему вы ко мне прибежали?

– Да это, – не сдержалась Мушка и захихикала: – Йотун нам сказал, что только ты дракона способен победить на самом деле. И что война – это мистификация.

– Не говорил я этого, – сверху вставил слово великан. – Но с самого начала считаю, следовало главного героя просветить… – огромный глаз посмотрел на Бэна внимательно, – что путь ты выберешь сам. А вот на мост отправляйся. Гарантирую, там все и решится. Так наши друзья про войну раструбили, что Гора непременно туда явится. Он вызовов никогда не пропускает и на настоящий бой готов.

– И ты туда же? – закачал головой Бэн. – На жалость бьете! Уговариваете, чтобы Лексея спас да папку заколдованного освободил… Хорошо! Договорились… Все уши проели! А теперь оставьте меня в покое! Знаете, что такое покой? Полное отсутствие вас всех…

– И меня? – зарделась Мушка. – А погулять перед битвой, а в таверну отправиться?

– А песни боевые спеть? – возмутилась Светик.

– А друга успокоить? – не поняла главврач Натусик.

– Он прав, иди – думай! – согласился великан и протянул Бэну круглое зеркало, точь-в-точь похожее на давно разбитое. – Коли возникнут вопросы, спроси у отражения.

Подросток долго прощаться не стал, несколькими прыжками зверя молодого леса достиг и в тишине скрылся.

Деревья хороводом кружились, листья на плечи ложились, трава тело ласкала и о сладком сне шептала. Ветви между собой переплетались, как судьбы людские. Солнечные лучи в зеленых глазах отражались. Тихо-тихо шел вперед полосатый, размышлял. Потом на полянке, покрытой желтыми цветами, упал, растянулся. Голову на лапы положил. Хорошо быть неЧеловеком! Свободен ты от пут разговоров, обязательств… Одиночество – это не скорбный удел, а награда. Потянулся к зеркалу, дохнул на мутное отражение, замер, раздумывая над вопросами и своими ответами на них. Потом вздохнул и спросил:

– Какой путь мне выбрать?

Зеркало зачихало, засияло светом потусторонним и показалась в нем дева странная, холодная с глазами синими-пресиними. Смотришь, любуешься и оторваться не можешь:

– Здравствуй, повелитель молодой! Из вечных льдов и мрака смерти отвечу я тебе на вопрос твой. Любой выбор ведет к смерти. Только один путь длинен и радостен, а другой короток и жесток. Посмотришь на восток – там заря встает и жизнь приносит, посмотришь на запад – краток век человеческий и бесполезен, посмотришь на юг – там надежды наши и мечты, а на севере – безнадежность и уныние притаились. Иди туда, куда сердце зовет.

– Болит сердце. Розочку подарила мне волшебную феечка. Но кровь течет, боль покоя не дает.

– Кровь – это жизнь. – улыбнулась дева синеокая, дунула на отражение холодом. – Пока тепло твое дыхание, и ты жив, повелитель молодой. Можешь созидать, можешь возрождать, можешь любить… А на моей стороне, где боги правят, сердце не болит.