Страница 52 из 76
– Чего кричишь, безобразник? – это Горох погрозил Бэну указательным перстом, испачканным вареньем. – Не видишь, завтракаем после нервического ожидания. Ух, попадись ты мне, я тебе задам!
– Тебя мать ищет! – пискляво поддакнула Маргаритка, косыночку на голову натягивая и губки от варенья оттирая. – А ты тут болтаешься без дела, оказывается! И Лексея плохому учишь! Сейчас спущусь, возьму ремешок и штаны-то спущу!
– Они меня заперли! – это уже из другого окна высунулся взлохмаченный белокурый мальчишка, в кружева переодетый и от грязи отмытый основательно. Лицо его пылало… – Я хотел, чтобы папенька послал дружинников тебя выручать…
– Вот как рассержусь! – Забил кулачками Горох, до половины высовываясь и пытаясь сыну в глаза глянуть. – Бесстыжая твоя физиономия! До чего нас, родителей, довели! Закрывай, говорю, окно! Не пущу дружка твойного… Пущай его сами родители наказывают. – и давай издалече Бэну грозиться. А Маргаритка князя успокаивать…
Вот ведь взрослые – вечно им пообниматься охота.
Бэн на махания мало реагировал, а вот на шумы и знакомые стуки догоняющей машины – с великим ужасом. Но бежать было как-то уже не очень интересно. Вот и князюшка молодой на месте, не заблудился, и все родственники на подходе. Вздохнул, пошел навстречу судьбе между огромных ног великана.
– Сдаваться идешь? – спросил тот с сожалением. – Правильно. Наука жизни только лупцеванием и вколачивается… А может, обойдется еще?
– Чего уж, – всхлипнул Бэн, розочку в кармане поглаживая. – Завел друга в лес. Отвечу… Но водиться не буду… Он меня одного оставил… СОВСЕМ! А сам завтракает…
В общем, когда догнала Валари ослушника рыжего, вылезла с толпой помощников из машины, сидел сынуля ее на ближайшем бревнышке у дороги, ручки под подбородок положив и тупо глядя вниз. Размышлял о своем, о жизненном.
Рука, что веточку держала крепко, сама опустилась и разжалась. Ну, хулиганистый! Ну, безобразник! Но такой лохмастенький, маленький. А как глянет, вылитый Арк. Искорки в глазах зеленые… Подбежит, обнимет за ногу… Мама. А сейчас понурился, опечалился не на шутку. Даже головы не поднимает. Бери его голыми руками и делай, что хочешь.
– Всем оставаться на месте! – приказала орчиха, челюстью поводя из стороны в сторону, дверцу у машины захлопнула, шагнула к ребетёнку, присела рядышком. Тень у нее огроменная, темная… Рядом – малыш малышом.
– Что будем делать? – спросила. – Как объясняться?
– Штаны снимать? – прогнусавил новым вопросом Бэн.
– Штаны подождут. А вот голова твоя бедовая – точно нет. – вздохнула глубоко орчиха и обняла котенка любимого за плечи, начала трепать его жесткую рыжую макушку. – Я же волновалась. Мы все думали, вдруг кто обидит вас с Лексеем.
Тут уж гном и крыс из машины, не выдержали, вынырнули. За ним облачко духа домашнего и сорока Белобока. Все с воплями смешанного возмущения и радости. Стали мальчишку обнимать, целовать, по носу щелкать, журить за характер бедовый и хвалить за храбрость…
Горох с Маргариткою все это время за шумной компанией наблюдали, друг дружку с ложечки вареньем угощали. Потом князь не выдержал:
– Нашли место для своих целований! Вот соседи мне достались! Кажный день покою с вас нету! Маргариточка, лапушка, ты глянь только… Грязные, полная антисанитария! А еще вот поощряют мальчонку на безобразия…
Валари сразу на окно грозно посмотрела, заставляя князя скрыться в палатах, а Маргаритка только плечиками повела. Нечего, мол, правителя от дел важных отвлекать, и язык показала. Как была дурочкой так и осталась. И чего только в ней Горох нашел? Эх, мужчины быстро вы прежнюю любовь забываете да земного счастья ищете. Не, Маргаритка во всем хороша: хозяюшка, добрая, на лицо не противная. Но княгиня из нее никакая. В одно ухо у Маргаритки слова влетают, в другое вылетают… Держаться чинно она не умеет – порой так ворон засчитается, что диву даешься… Но нет, конечно, бывали же просветления неожиданные, своевременные… и удивительные. И как назвать, что Маргаритка теперь столовничает у князя в палатах, а они тут по лесам бегают? Вот-вот, малым материалистическим умком, который каждую женщину заставляет выгодную партию искать… Пущай и вдовец, зато вон – князь и молодец.
Стало быть, не следует в чужую судьбу вмешиваться и требуется сына человеком растить… Ну, или там котом или медвежонком приличным.
Посему решение, принятое на семейном совете, гласило, что необходимо встречи с Лексеем временно ограничить и напрямую заняться образованием непослушного Бэна, который поначалу сильно сопротивлялся, а потом так увлекся, что только успевай книжки приносить. К тому же, Валари большое значение физической подготовке уделяла. По вечерам бороться ребетёнка учила, для чего обустроила целую площадку на дворе заднем. Тут тебе и чучело для битья, и тренажеры всякие, гномом сделанные, и мечи деревянные – почти как настоящие.
А то болтается без дела, стишки князевы слушает. А жизнь – она штука тяжелая, злая, ошибок не любит и оплошностей не прощает. Стоит только чуть слабину дать, налетят враги, всю душу вырвут, все добро утащат. Учись. Бэн, защищаться… И нападать для, так сказать, жизненного тонуса.
Мальчонка дрался с чучелом отчаянно, с мамкой приемы осваивал, а как вечером однажды Лексей за забором появился, даже бровью не повел, так на него за предательство обиделся. Каждый день, можно сказать, ждал, а он вот – явился не запылился. В дорогом костюмчике новеньком. Гладенький да розовый. И пуще прежнего осколочек заболел… Даже роза не спасала.
– Чего пришел? – хмуро Бэн издалека начал, нос свой большой морща и губы тонкие поджимая. – Вспомнил обо мне? Скучно стало? А как к папеньке ушел и не вернулся, забыл?
– Да я… да я… – попытался оправдаться Лексей и на заборе повис, чтобы лучше друга видеть.
– Что ты? Я тебя всю ночь по лесу искал… Думал, случилось с тобой несчастье, а ты вон – плюшки ел с батюшкой.
– Ну, прости, пожалуйста… Но со мной такая история приключилась, – вновь попытался начать Лексей.
– Знаем мы все ваши княжеские сказочки. Начнешь на уши лапшицу вешать, да потрошками головку поливать… Не до тебя мне теперь. Я тоже себе занятие нашел – учиться! Вот!
И так Бэн на друга зыркнул, что прям страсть. Беги прям в кусты и прячься. С тех пор минуло недели две… или три. Но однажды, яблоко жуя на крылечке и слушая лекцию Лейзирета о стародавних временах волшебных и о войнах великих, вспомнил мальчонка про друга и не почувствовал гнева недавнего. И заскучал по их веселым играм и путешествиям. Ведь так весело время проводили, шутили вместе, хулиганили вместе. Яблоки из садов тоже вместе таскали… Ну, подумаешь, ошибся. Но пришел же повиниться и прощения попросить, а Бэн так его отшил грубо.
Начал котенок нервничать, слушать Ленивого Крыса совсем перестал. Тот терепел, терпел, потом очки на носу поправил:
– Придет мать со службы, придется поведать ей, как ты занимаешься, – сказал он строго. – У тебя еще практическое мастерство с Крохой, а ты уже в облаках где-то витаешь…
– Лейзи, но ведь друг у меня там… А я целыми днями тут работаю…
– И что? Всякое учение во благо только. И присмотр тебе ото всяких вражьих сил, – занервничал крыс, в темных глазах его появилась профессорская непреклонность. – Там, в городе, черт знает что творится сейчас…
– А что? – любопытный котенок Бэн поближе прижался к своему учителю.
– И все ты виноват, – заметила сорока, которая прилетела с корзиной яиц и поставила покупку на пороге.
– Я?
– А кто? – хмыкнул крыс. – Кто великанов распустил, кто стену изничтожил одним взмахом ручонки? Вот-вот, не смотри удивленно. Теперь в государстве человеческом столпотворение всяких жителей из страны волшебной. Гороху это, конечно, нравится! Столица крепнет. Он себе гномов приезжих почти за бесплатно нанял и уже десятый этаж у хором соорудил. А переселенцев сколько! А ярмарка… – Лейзирет посмотрел на совершенно обалдевшего от восторга происходящим мальчишку. – Зря я это сказал! Сейчас с места сорвется или вечером ускачет…