Светлейший лорд Тьмы

– Интересно, что за стеной каменной находится? – спросил Лексей на одной из прогулок, ладошкой от солнца глаза прикрывая да гряду камней разглядывая внимательно. – Мы с тобой почти все облазили. И везде она…

– Мама сказала, что камни это указательные, – Бэн тоже посмотрел в сторону ограждений. – Она мне строго-настрого запретила к ним подходить. Там, говорит, теперь только нечисть живет. Страаашная, – и он сгримасничал, изображая ужасного монстра.

– А я верю, что они есть, – сглотнул молодой князь. – Вот гуляем мы с тобой по деревенькам, а я все боюсь, что вдруг хищники какие на окраинах появятся… Княгиню дорогую загубили силы темные…

– Пойдем, покажу что, – потянул Бэн друга за шелковый рукав и бодро зашагал через ромашковое поле по направлению к темной тени от стены.

Лексей, хоть и засомневался, но не отстал:

– Чего покажешь? Папенька заругает меня, если к ужину не поспею.

– Не бойся, пятиминутное дело.

Знал молодой князь, что за пятиминутные дела у друга бывают. Недаром про рыжих говорят – у них огонь в крови полыхает, покоя ни на секунду не оставляет.

– Вот ведь, сын волшебницы! – усмехнулся Бэн. – Сам такие мне чудеса показываешь, о которых даже и наш Кроха не помышлял. А мне уж и подавно никогда такое не сотворить… И боится стеночки…

– Да, боюсь, но хоть не бахвальствуюсь.

– Кто бахвальствует? Я? – и рыжий мальчишка ладошкой коснулся одного из камней. – Смотри… И сам теперь удивляйся. Вчера с Ленивым Крысом проверили, как эта штуковина работает. Это не мамка моя, которая двери открывает. – он засмеялся довольно, а стена вдруг вся поднялась вверх, открывая сокрытый взору лес и внезапно… Лексея даже икота обуяла… И вся стена превратилась в великанов, которые стояли на месте камней до самого горизонта.

– Что это?

– Йотуны. Великие древние боги. Они все это время здесь нас охраняют. И даже иногда можно услышать, как поют. А ты говоришь, враги пройдут… Глупости… – Бэн отнял руку, возвращая на место камни, которые некоторое время мерцали, скрывая недавнее волшебство.

– Удивительно, – прошептал Лексей.

Бэн не ответил и, оборвав на ближайшем кусте ветку, пошел вдоль стены, напевая старинную песню, услышанную от йотунов, помятуя о том, как князь молодой любит стихи. Конечно, он совсем не понимал, что это какие-то там древние касты. Прекрасный день, яркое солнце и бескрайняя стена впереди.

– Камень темный воды точат,

Снег морозит, солнце жжет,

Холодны бывают ночи,

Жарок синий небосвод.

Время жизни подмывает,

Старость сердце серебрит,

Память быстро остывает,

А любовь всегда горит.

– Знаешь, – вдруг оборвал Лексей друга, развернул к себе, – Мы с тобой должны посмотреть, что на той стороне. Как считаешь?

– А как же твое «до ужина»? – нахмурился Бэн, понимая, что заинтересовал молодого князя тем, что они легко проскочат между ногами каменных истуканов. Ох, главное не выражать заинтересованность, а заставить собеседника, как учил Лейзирет, заинтересоваться вопросом самому. Рыжий ты пройдоха! В лес, немедленно в лес…

27

Почему-то в народе считается не зазорным для мужчины бравого несколько семей иметь, а коли девица такое учудит, то уж весь мир загремит. Вот и альву никто словечка не сказал, хоть и имел он в нескольких царствах ЧЕТЫРЕ жены. Да и было на что заглядеться, у всякой дамочки сердце так и начинало из груди рваться. Высок, красив, в разговоре такие витиеватости пышные выдает. А что обедневшее его государство, то к делу не относится.

Но вот напасть, рождались у нашего Вальдемара Вальдемаровича одни дочки. Первая – от темной царицы вампирских земель – Натусенька-вампирюсенька. Характера логического, холодного. С детства склонность к медицине имела, лягушек резала и долго их через лупу разглядывала, а потом записи в специальную книжку заносила и систематизировала. Поговаривали, она таким образом несколько принцев заколдованных порешила. Зато какая польза для молодой науки, призванной то ли лечить, то ли природу по полочкам разбирать!

Вторая дочка – от богатой гномихи – и с виду, и по характеру росла хохотушкой. Звали ее Мушкой Владимировной (на современный макар отчество перевели). Слыла девчонкой доброй, но уж слишком болтливой. Ни одна тайна у нее на языке не задерживалась, что не мешало, впрочем, Мушке в горном мире и в лесах ближайших множество друзей иметь, устраивать большие веселые пирушки и всяческие хулиганства.

Третья, предпоследняя дочка, родилась у эльфийской принцессы. Звали ее Света-сладкая конфета. Красива была, стройна, ростом высока, но надменна, горделива и совершенно не умна. Вела она скучный образ жизни: с утра волосы расчесывала, в косу ленты вплетала, потом до обеда платье выбирала, потом с умным видом с раскрытой книжечкой сидела или там вышиванием неспешно занималась, а вечером речи хвалебные от молодых эльфов выслушивала с благосклонным видом. И так – почти каждый день.

Вальдемар дочек своих пуще жен любил, потому грехи его тяжкие дамочки прощали и даже всячески поощряли, чтобы побольше папенька с малышками времени проводил. Но у альва темного с некоторых пор идея-фикс проявилась: мотался альв по городам и весям в поисках хоть одного упоминания о повелителе Тьмы под видом политических командировок, с народцами общался… Подарки для жен и дочек закупал, потом погостит недельку у каждой – и снова в путь. Пуще всех Забава мужа ревновала. С ним ездить взялась – то на пляже моря Нептунового позагорает, то на лыжах в горах йотуновых покатается, то дикие пляски отчебучит в пасти у демонов. Не житуха – сплошной бомонд. И так черной ведьме это понравилось, что она про пакости свои на время позабыла. Только по возвращении все на дочку гневливо глядела, и с каждым годом крепла в Забаве мысль, что надо Арысь погубить по примеру Белоснежки. Только продумать надо все до деталей и со всякими спасителями не попасться на крючок.

Мыслей этих ни Черномор, ни Вальдемар не ведали. А то бы они давно Забаве по круглому заду надавали. Даром, что родственница.

Лет пять альв концы искал и однажды один зеленый гоблин, который приехал с жинкой на ярмарку в Зеленое Городище, где собирались на неделю со всех сторон свету волшебные твари и нелюди, рассказал за кружкой пива, что очень давно помог одному волчаре, который сильно домой торопился. В шерсти у него черная феечка пряталась, Горы Горыныча давняя знакомая. Так вот, серый тогда по-пьяни много чего болтал, в том числе и про предначертание мага, и про то, что его в деревне дожидаются… И вроде как прибавление в семействе скоро случится. Не обратил бы Вальдемар на болтовню гоблина, если бы не мелькнула в его байках феечка – известная в магических кругах как великий знаток древних заклинаний и правая рука самого Горыныча. Неспростая крылатая в путь-дороженьку отправилась после того безобразного конкурса эльфийского.

Подумал Вальдемар, погадал денечек, кинулся гоблина искать. Глядь, а он уж на повозку загружается с товарами, женой и дитятей малым. Уезжает, короче. Еще минуточку и упустил бы важную весточку.

На вопрос альва гоблин зеленый репу почесал задумчиво.

– Куды бежал? – переспросил он, губы поджимая и глаза в небо направляя. – Ну… Эта… Знаете ли, вот… Мы гоблины бедные, у нас вот совсем плохо с энергоснабжением в лесу. Приходится дровами топиться, мимо все газовые трубы идут. Електричество тоже дорогое. А запасы? Не наездишься… – короче, намекать на деньги начал.

Вальдемар Вальдемарович, почуявший стоящую информацию, покорно полез за пояс и достал кошелек, в котором звякали золотые эльфийские монеты.

– Точное место проживания и направление волка, – потребовал он, пока гоблин кряхтел невразумительно.

– Давно дело было, – наконец признался гоблин. – Врать не буду…

– Хорошо, половина кошелька, и примерно скажи.

– Лады. – кивнул предприимчивый собеседник, приглаживая волосы на голове. – От нас в двух днях только одна деревня и имеется, что за рекой Калиновкой. Ну, той, на которой Гора Горыныч в незапамятные времена одну головушку положил за Морену Мореновну.