Светлейший лорд Тьмы

Арысь тоже тайную ненависть матери чувствовала. Но по наивности и из-за природного желания понравиться всячески к черной ведьме клеилась. Садилась с нею рядом. Смотрела долгим взглядом. За руку брала… А ведь пытка это для Забавы, потому как выказать нельзя ни взглядом, ни жестом негодования. Нужно по головке гладить, нужно на ручки брать. Нужно уму-разуму учить. Приходилось пересиливать, чтобы в полном одиночестве амулет добела раскалять да мор и разруху в другие государства посылать.

А тут еще по приезде обнаружился у Арыси огонек подаренный. Как почует черную ведьму, сразу фиолетовым становится и рычит, как пес цепной. Дочка его все успокаивать начинала: чего бесишься, все свои? А поганец никак не реагировал, пуще прежнего злился. А еще, один раз цапнул ведь и подпалил платье-то. Никто не заметил этого происшествия, но Забава-то поняла. Вот какие Горыныч на Огонька защитные функции наложил.

А Рысюня, наоборот, дружка игривого, пламенного обожала. И во всем ему доверяла; и чем старше становилась, тем сильнее срасталась со своим духом-оберегом. Ему девочка поверяла мысли, которые иной раз даже деду не скажешь, потому что он все через сито логики просеивает и вердикты выносит. А Огонек слушал, всполохами завораживал и не осуждал ни за проказы, ни за рассуждения. Но что колдунье маленькой незаметно, то колдуну старому прозрачно и видно до самого дна. Подарок Горыныча был больше чем просто щенком неразумным. Огонек направлял внучку, учил принимать самостоятельные решения и отвечать за содеянное. При этом совершенно не претендовал на роль главную в сердечке Рысюни, которую Черномор так боялся потерять.

– Вот скажи мне, солнышкое, – спрашивал колдун, когда внучке исполнилось пять годков и они вместе варили зелье для оттяпывания мозгов у чрезмерно воинственного населения, которое не устраивали большие налоги и общая обстановка на политическом пространстве Темного Королевства, – любишь ли ты деда?

– Люблю, – ответствовала девочка, и на лице ее появлялась улыбка. – Ты ж для меня один, де!

– Кхе-кхе, – качал недоверчиво головой Черномор.

– Де, ты самый лучший. Другого такого нет. – девочка бросала свое прямое занятие по подсыпанию из пакетиков травок, назначения которых пока не понимала, и кидалась колдуну на шею. – Говорят, ты злой. Неправда. Ты мой самый лучший. И Огонек так считает. Правда-правда…

– Ну, раз огонек, так и ладно, – успокаивался колдун. И глядел на внучку с великим обожанием. Несмышленая, добрая, ласковая моя девочка. Личико круглое, волосики светлые, веснушки золотые… Как же ты можешь быть повелителем Тьмы? Не можешь по всем параметрам. Так значит ли это, что непроста судьба твоя? А я, твой дед, единственная защита… Черномор вздыхал, подгонял Рысюню дальше высыпать травки и утирал одинокую слезу, беспокоясь о будущем, разглядеть которое никак не удавалось.

25

Молния сверкнула, в сердце алое попала. Мир перевернула. Цвета поменяла. Как это случилось, никто не узнал. Только веточка заколдованная, на которой семь осколочков, как семь листочков, сработала незамедлительно, едва до нужного объекта добралась. Окружили они зеркальной поверхностью душу детскую, отразили мир гранями волшебными. Для каждого лепестка время свое задумано было. Потому как у каждого возраста свои запросы имеются. Вот в детстве что треба? Играть, скакать и веселиться…

С друзьями в битве смешливой возиться. А уж потом знания всякие в голову просятся, стучатся настойчиво. Вспыхнул огнем первый лепесток, повернул душу Бэна кверху тянуться, чтобы в нуждах истинных не обмануться. Знаний искать, впитывать и употреблять. Потому как повелитель Тьмы не могёт увальнем сельским быть.

Валари, что рядом с волком стояла, ничего необычного не заметила. А котенок наш от хищника отскочил да с испугу сиганул в лопухи. Укусило его вроде что-то… то ли блоха, то ли репей какой. Сидит, значится, в лопухах с глазами круглыми, удивляется, чего это мамка с тощим блохастым серым так возится? И Маргаритка прибежала, волнуется, руками плещет, силы волховские благодарит, что брат возвернулся.

Начал лапы себе осматривать – вроде как руки, а вроде и когти острые имеются. Что я за зверь, сам себя спросил. Удивился. Выглянул, снизу вверх на родных посмотрел: мамка большая, страшная, борода у нее растет, как у парня какого, и на человека совсем не похожа, рядом мелкий гном-старичок в зеленом кафтане вьется, с бородищей расчесанной да завитой, бормочет что-то про то, что просто так расколдовать волка не удастся, что не имеет он таких знаний. И смотрит гном на хищника с подозрением, побаивается, видать, подвоха ожидая.

– Я вам не колдун всесильный, который горами движет, я могу лечить, строить, на худой конец всяческие небольшие желания исполнять, а вот обратно образ возвратить, не умею, – так Кроха говорил, мысом сапога землю долбая. – Вот достанем траву-говорун, тогда и вернем волку речь человеческую.

– Так иди собирай, – нетерпеливо потребовала Валари. – Не стой увальнем!

– Не могу, расцветет она через две луны…

И давай друг с другом ругаться.

Бэн еще дальше в лопухи забился. Страшно. Глядит на волчьи ноги, дрожит… И образы перед глазами его возникают странные, незнакомые. Вроде деревья бегут, вроде летает рядом феечка темная… И говорит та феечка голоском ласковым, но не с котенком самим, а с волчарой, что своевольно в огород ввалился и всех переполошил. Бэн глаза закрыл, открыл снова. Что за диво? Стоит перед ним Ленивый Крыс, внимательно так смотрит. Даже очечки нацепил на длинный нос.

– Ты чего спрятался? – спрашивает.

– Я? – Бэн вздрогнул, еще больше испужался самого себя. – Не знаю.

– Что произошло? – еще более настойчиво потребовал ответа Лейзирет.

– Ничего, – закачал головой ребетёнок. – Блоха укусила… Вот такая… Кусь, и всё.

– Блоха значит? – насторожился крыс. – Дай посмотрю, – он осторожно приблизился к Бэну и осмотрел шею и грудь малыша… Помолчал с великим прискорбием, а потом снова посмотрел на испуганного Бэна. – Никому не говори, что произошло. Вот, – и Лейзирет достал из кармана алый камушек, – когда ты будешь чувствовать, что дела твои плохи, что тебя окружают страшные враги, а помощи ждать неоткуда, сожми камень в ладонях и представь что-то наиболее ценное и важное для тебя, и камень тебя защитит.

– А что мне может угрожать? – удивился котенок, внезапно преобразовавшийся в мальчишку с рыжим хохолком. – Это как репей от волка?

– Да, что-то вроде того… Я сейчас не буду объяснять, ты все сам поймешь, когда время придет. Никому и никогда не давай моего подарка. Понял?

– Понял, – закивал Бэн, часто моргая, а потом сунул камень за пазуху.

– Ну и прекрасно… А теперь пойдем к маме…

– Нет, – малыш с упрямством отодвинулся подальше в тень. – Она большая, страшная… Она меня съест.

– Глупости, она тебя любит.

– А что такое любит? – удивился Бэн, в котором волной росло осознание мира и креп первый из осколков, требующий знаний и умений.

– Любит – это самое важное слово. – Лейзирет задумался над тем, что такое любовь для него. Вспомнил Любаву такой, какой она была раньше – чистой, живой, искренней, – и тяжело вздохнул. А мальчишка сверкнул из полумрака зелеными фосфоресцирующими глазами:

– Не очень-то много тебе радости принесла любовь, – заметил он.

Крыс опустил глаза. Да, Гора Горыныч молодец. Пробрался через силу стены. Наверняка, разбил волшебное зеркало, чтобы повелитель Тьмы поскорее узнал, что зла на земле намного больше, чем добра. Что даже самое доброе существо способно совершать ошибки. Чтобы со временем разочаровался и возненавидел мир за его несправедливость. Но сейчас, в эту минуту на царя всех крыс смотрел тот самый чистый, ищущий истины, добрый взгляд будущего, настоящего царя мира – взгляд тигра, медведя, великого повелителя, который может стать не Злом, приносящим уничтожение, а путем, который ведет к истинному пониманию, к гармонии.