Страница 28 из 76
– Эх, и что это за ведьма, если у нее силы не осталось… Видать, не хочешь ты освобождения. А я почти бескорыстно тебе готова помочь… Ах-ах, – крылатая крылышками замахала, начала вокруг Забавы летать. – В сравнении с семью годами несчастий ожидают тебя еще большие страдания… А когда поймешь, поздно будет.
– Хорошо, разобью зеркало. – рыкнула ведьма. – Не своими руками… Колдунишку какого-нибудь попрошу. Это тебя устроит?
– Нет, сама должна… Иначе не сработает. – уперлась феечка. – Давай же, несчастье счастьем обернется, потому как иногда и зло добром становится… Ну, не бойся… – кружева маханий сплетались с голосом тонким и прекрасным. Трясущиеся руки черной ведьмы тянулись к зеркалу волшебному, которое от страха посинело и покрылось инеем… Голос феечки сливался с музыкой и полетом вееров, обмахивающих Забаву со всех сторон. Волшебство… Волшебство древнее… Пальцы Забавы крепко зеркало сжали, заскрипело то под напором… Заголосило умоляюще… Мол, пощадите! Я еще пригожусь, я буду информацию не искаженную показывать и комплименты только отвешивать. Но отпустила ведьма вещицу в свободный полет – прямо на мраморный пол. Несколько секундочек падало зеркало… Бесовским пламенем горели глаза феечки, что шептала слова заклинания:
– Как зеркало разбиваешь, так от платья волшебного не пострадаешь… Силу договор утратил… Битым зеркалом не платят…
Дзынь, и разбилась вдребезги вещица. Тысячи осколков по полу разлетелись… Острые, ледяные. Умерло гномичье волшебство, исказился мир в осколках. Жалящим морозом каждый осколочек загудел.
Посмотрели гости, испугались. Некоторые подальше от Забавы отскочили, ожидаючи, что вот сейчас огонь и ветер обуяют дочку Черноморову. А черная ведьма резко встала, и платье на ней словно растворилось, только нижняя рубашка осталась.
– Ах вот в чем дело! – прошипела Забава злобно. – Ах вот что…
Пламенем черным вспыхнул амулет, преображая красавицу до неузнаваемости. Растрепалась туго сплетенная коса, белым льдом озарилась кожа, черной пропастью погасли глаза.
– Ну, мальчишка, не видать тебе солнышка… Не жить на свете белом!
– Тише, озорница, – невидимым мотыльком остудила Забавин пыл феечка, – еще не время… Тише! Посмотри вниз на осколки, на гостей взгляни обезумевших от страха… На гномов насупившихся… Давай же, памяти их все на секундочку лиши… Молодец! А теперь послушай меня, я плохого не присоветую. Собери платочком стеклышки. Собери и призови всех тобой погубленных, чтобы они сотворили из осколков ледяных веточку оливы… – крылатая улыбнулась ласково. – Знаю, поняла для чего… Отомстим Аркашке… Будет знать, как нечисть обманывать… Как сделаешь, поменяю я приз. Вот тут наша сказочка начнется. – сказала и исчезла в воздухе, только искорки три остались мерцать.
Забава освободительницу свою беспрекословно послушалась. И хоть и была капризна, сейчас что-то подсказало ей сделать то, что темная фея велит.
А тут и первый претендент на приз – дракон – на сцену вылетел со своим животрепещущим опусом про финансы. Провалившиеся на минуточку во времени гости слушали его внимательно, про падение зеркала не вспоминали. А Забава в это время на папеньку все косила – вот ведь старый дурак, не заметил, что дочку околдовали, совсем заигрался в примерного хозяина. Конкурс устроил зачем-то! Ну погоди, подергаю волосы из бороденки за недогляд… Сколько дней гаденыш лорд измывался, пользовался волшебством. Ничего, еще поплачет… Сейчас она ему подарочек сделает. Призовой. С особым чувством. Всю ярость вложила Забава в проклятие стекла, что на коленках ее на платочке лежало. Выстроились осколки в пирамидку, а потом сложились в морду волчью и наконец приобрели очертания ветки. Сначала-то ветка стеклянной была, а потом жизнью налилась… Не отличить от настоящей.
В этот миг на сцене Вальдемар драгоценный показался. И сердце черной ведьмы загудело печкой пламенной, в которую воздух свежий попал и дровишек подбросили. Здесь! Не уехал! Любимый… Не сдержалась, поцелуй воздушный послала… На это альв странно как-то прореагировал, побелел… Замялся, прежде чем начать… А Забава прям так и расплылась в самой очаровательной улыбке – красавец неземной здесь, рядышком… Не уйдет от страсти. Сдастся, когда узнает, как ведьмы умеют удовольствие доставлять…
Очнулась черная ведьма лишь тогда, когда голос Вальдемара перестал литься по тронной зале, а гости почти впали в транс… Вот так эльфийское искусство на народ действует. Глядь, а на коленях ветки уже нет… И прочь на четырех ножках улепетывает торговец шкаф. Хотела ему по заднику молнию запустить для острастки, но потом передумала… Ядовитым взглядом сцену пробуравила, муженька ожидаючи. Представление начинается.
Арк вышел из комнаты размышлятельной в приподнятом настроении. Вступил сразу, по-молодецки:
– Мы финансов не видали,
Жили просто, не страдали…
Коль захочет то народ,
Он еду всегда найдет:
Иль залезет в огород,
Иль чего-то украдет…
В общем, танцевал, частушку за частушкой исполнял… А чего вы от человека ожидали? Всю правду-матку и про воровство, и про рукомойку меж богачами, и про горестную судьбу мужика резал… Нечисть новым стилем исполнения прониклась, эльфы с интересом слушали, в книжечки слова записывали… Даже гномы в такт башмаками стучали… А как закончил мальчишка отплясывать, кинулись гости руки исполнителю пожимать… Не из-за голоса, который уже почти утратил свою волшебную силу притяжения, а просто потому что пьянка совместная всех объединяет.
Вот тут-то Светлый кастанул стихом перемещающим ветвь оливы из садов эльфийских. С трудом, словно что-то ему мешало… Потянулся волшебством через пространство, нащупал, и вот она, зелень драгоценная на подушечке шелковой лежит, обладателя дожидается.
Надо только чтобы целования прекратились… Не пущают финалиста последнего гости, всячески его поздравляют, точно решение у жюри уже готово… Ну да, Светлый из вредности Вальдемару приза не даст… Пусть обрыбится на этот год. Ага! Встал верховный эльф, по лестнице на сцену поднялся, рукой развел гостей и оказался прямо перед мальчишкой…
– Без сомнения, победитель эльфийского конкурса, – Светлый задержал на мгновение дыхание. – Победитель наш… лорд Арк, которому я с великой радостью вручаю эту ветвь оливы!
– Нет! – возглас отчаяния альва Вальдемара потонул в восхищенном реве всей нечисти…
Именно тогда рука ничего не подозревающего светловолосого мальчишки коснулась ветви оливы.
17
Утречком ранним князь Горох поднялся, потянулся сладко, покатился к резному окошку на солнышко полюбоваться да на царство свое порадоваться. Глядь, а на площади толпа… Толкаются, кричат… Что за диво? Почесал князь Горох репу лысенькую, погладил пузико круглое, потребовал одеваться… Чтобы новости слушать и доклады… Особливо о безобразии его интересовали подробности, что тепереча, в такое раннее утро происходят практически у главного терема.
Докладчики в выражениях не стеснялись, расписывали детально, что и как… Мол, построили какое-то волшебное метро, что народ тепереча деньги туда большущие вкладывает, катается безо всяких лошадей до дальних деревень, торгует-приторговывает. Что завались от этого метро в столице свиней наглючих поразвелось, коих и зарезать невозможно, и жрут они не меряно. А еще, что виновата во всем компашка одна, во главе которой стоит то ли ведун рыжий, то ли вообще нечеловеческое существо с другой стороны речки Калиновка.
Князь слушал внимательно, голову набок склоня, позевывая и виноград из золотой тарелочки пощипывая. Как закончил одну веточку, принялся за персик, а скушал персик, так приступил к пирожкам и плюшкам, липовый чаек прихлебывая и глазками помаргивая. И все так преспокойненько, по-царски.
– А что ж вы безобразия допустили? – наконец спросил Горох, из узорной вазочки кусок сахару доставая и надкусывая. – Пошто поставил вас мое спокойствие охранять?
– Но дело-то невиданное, волшебное, – пытались докладчики оправдываться.