Страница 6 из 15
я рылся в старых очень блокнотах в поисках каких-то адресов и встретил карандашную надпись ‘п. с. пахла арбузом’ — с восклицательным знаком в скобках. я сразу вспомнил что п. с. означает — пизда светланы. зачем я тогда записал? наверное чтобы однажды вспомнить — и сунуть в литературу. мы коротко дружили в осенней перми на каком-то фольклорном съезде. вечерами я таскал ее на плечах. на набережной камы говорил: я не мытый. — и целовал руками ее светлую теплую голову. мы устраивались на октябрьских тротуарах — как будто мы где-нибудь в италии — в безымянных заросших оливами почти что морских городах. я все время удивленно думал о том что ворошить свету ртом — как вдыхать арбуз — до чего же это здорово. даже невозможно — а все-таки! арбузная свежесть протекала в ней — я и сам таким становился. она приезжала в пермь из судогды если не из юрьева-польского. говорила что видимо скоро будет жить в кинешме замужем.
мне приснился мамин младший брат — дядя вова — и сказал: денис — тебе сколько лет? в августе будет двадцать восемь. — я ответил. а мне будет сорок один. — продолжал он. — и я до сих пор занимаюсь физкультурой — и летом собираюсь с друзьями в грузию. — дядя вова улыбнулся. — может быть даже поедем на мотоциклах. странный какой-то разговор. тем более я упорно знал что он очень важен. утром я сразу подумал о том что дядя вова полгода как умер — умер от странности сердца в сорок лет. с мертвыми я говорить привык — но эта беседа меня взволновала необычно сильно. она и сейчас не выходит у меня из груди — качается там бесконечной грустью — как желтая лодка-качели в парке приморского города.
анна хочет котенка и щенка — но в доме для них нет места. анне пять лет — и котенок с щенком как две половины солнца. анна сидит под столом и задирает к голове свои ступни. соединяет их — гладит — подносит к губам: играет с щенком и котенком.
футляр от аккордеона — стол за которым сидят друзья. сам аккордеон лежит неподалеку. друзей трое. на футляре-столе — личные вещи августа — который ушел вчера: яблоки — съедобные растения — (корни и трава) — грушевое здешнее вино в португальской шаровидной бутылке. в соседней комнате зазвенел телефон. хозяин дома улыбнулся и вышел. пока он разговаривал — кто-то из друзей взял в руки аккордеон и наиграл гимн латвии. хозяин вернулся — уселся на пол рядом с остальными — наполнил стаканы. сказал: он сейчас в цепочкино — переплывает вятку. жанна звонила — видела его. — на спине плывет? — спросил игравший гимн. — на спине — как обычно. — за плывущего в волнах. — третий друг встал на ноги и сделал золотистым стаканом приглашающий жест. они пили за август.
в лесных заболоченных деревнях коми — где близок холодный океан — где небо все время движется — где мы обретали в течение жизни самые лучшие ее куски — куда добираться по нескольку суток — поездами вездеходами лодками — где жизнь проста и нежна как топор — как пешня прекрасна и подлинна — где женщины живут вечно а мужчины не умирают естественной смертью — курником почему-то называют большой пирог с рыбой — обычно с хариусом или с сигом — а вином разведенный сырой водой спирт неизвестного происхождения. наевшись курником напившись вином — в октябре или в напоминающем ноябрь августе — мы бросались в обжигающие серые реки — в мокрое небо с изгородей и крыш — чтобы утонуть или не утонуть от полноты жизни — разбиться или не разбиться.
вспоминаю диалог со старым приятелем в большой весенней казани. весь вечер мы цедили ‘рябину на коньяке’ у него в кухне. все окна были настежь — раскачивался балкон — скрипел свои оттаявшие песни. мой дорогой. — ласково говорил приятель — наполняя гигантские фужеры. — я вывел для себя алмазную формулу — и готов спалить за нее свою голову на газовой горелке: в нашем городе много писателей. но писатель № 1 — это ты. писатель № 2 — женя дудкин. и наверное я — писатель № 3. и мы заслужили называться лучшими. мой милый. — отвечал я — обнимая друга, наливая ‘рябины’, закуривая, поднимая палец к выбеленным небесам. — ну что же ты говоришь такое! ты ошибаешься — и я сам спалю свою башку за исправление твоей ошибки. писатель № 2 в нашем городе не дудкин — писатель № 2 в нашем городе ты.
что мы знаем о земле? довольно многое. мы произносим это слово с наибольшим напряжением души. вода и ветер земли не слабее — но нас не пугают. небо мы плохо чувствуем — улыбаемся и ему, и над ним. ветер для нас — имя самого любимого и равнодушного бога. земля — бога самого любимого и страшного. именно запах сырой земли способен свести с ума в долю секунды — раздавить с одинаковым успехом и радостью и ужасом. цепенеть от ветра — самое большое что мы в жизни любим. прогулка по пашне — самый сильный для нас поступок — на большее мы вообще не способны. главные знания о земле можно свести к девяти пунктам. 1) земля всегда женщина. неважно какого рода имя ее в языке. и есть ли вообще в языке категория рода. 2) женщины больше всего на свете любят на нее ложиться. им не больно — ни на гравии ни на щебне ни на мокрых разбитых мостовых. они боятся испачкать одежду — поэтому обычно раздеваются догола. им не так страшно оказаться застигнутыми и не успеть одеться — если ложатся на утренних пирсах или на ночных тротуарах во всех местностях. (этого боится мужчина.) обычно бывает такая картина: с расстегнутыми брюками мужчина лежит на совершенно голой женщине — сливочной спиной трущейся о любую землю. он сильно удивлен. 3) каждому человеку для удачной сексуальной жизни совершенно необходимо практиковать контакты на земле: на холмах — в лугах — на песке — на осенних листьях — где угодно. чем чаще — тем лучше. но хотя бы один раз в год. иначе внутри все просохнет — и год будет прожит вне земли. 4) мужчинам полезно мастурбировать на землю. продляется жизнь — и мужское здоровье. для мужчин это вообще почти универсальное средство от многих житейских бед. у женщин вот нет такого простого способа. 5) земля бывает празднична — (беременна или же именинница — у кого как) — в разные дни в июне. поэтому совсем не шутки страшные запреты на нечуткость к земле допустим русских зеленых святок — особенно в духов день — и всех нерусских эквивалентов этого периода. сегодня вот между прочим семик. с самого утра мы только о земле и думаем. 6) звук [э] — позывной земли. 7) бывает в течение часа или двух — или половины или целого дня — ходишь с тяжелейшим чувством будто лопата или кусок земли лежит на твоей груди — и ощутимо давит — затрудняя жизнь. в такие моменты обычно занимаешься текущими делами — не бросаешься взбудораженный в кровать или к мерзавцу-доктору. землю эту с груди убрать трудно. иногда помогают продолжительные горячие телесности: физические исступления любви. чем старше мы — тем чаще с нами случаются эти неприятные земляные приступы. так проявляется страх смерти. это он пришел — и лег без примесей — без неба без воды. надо по возможности не обращать на него внимания — чтобы не сделать себе еще хуже. приступ пройдет. 8) горсть земли в инвентаре колдуна — предмет номер два. под номером один — поясок с узелками-ветрами. самый сильный колдун — тот кто больше ничем не пользуется. у человека ведь две руки. 9) больше всего о земле знают чуваши. и называют ее словом щер (çĕр).
в марте — даже не в апреле — правда в марте на редкость горячем — почти без снега уже — на рынке города лузы — севернее которого кировская область переходит в архангельскую — девушка покупала купальник. стояла за раскладушкой-прилавком внутри палатки — в синих джинсах — с голой ко всем спиной — к продавцу грудью. пасмурное но теплое солнце и весь лузский рынок на нее осторожно смотрели. спина в родинках. куртка на раскладушке. лифчик и кофточка в руках у продавца — раскрашенной грустной дамы. руки девушки шарили по спине — пытались справиться с блестящей застежкой. нет — не то. руки освобождают от оранжевых бретелек плечи. продавец неодобрительно протягивает ей привычную белизну. девушка ее — на себя и щелк. надевает кофточку и куртку. движется по рынку к выходу.