Страница 35 из 74
– В этом нет необходимости. Он богат. Ты дом его видела? Да у него месячные счета за воду такие, что на те же деньги целый месяц могла бы питаться небольшая страна.
– А откуда ты знаешь, что он богат, если не проверял его банковские счета?
– Ты правда хочешь, чтобы я проверил его финансы?
– А Папа Римский – католик?
– Я говорил, как ужасно опаздываю с бумажной волокитой?
– Я говорила, как сильно ты мне обязан?
– Будут тебе финансы.
Глава 12
Самое отвратительное – это когда во время спора ты вдруг понимаешь, что не прав.
Надпись на футболке
Припарковав Развалюху в переулке за квартал от заброшенной психлечебницы, я, согнувшись в три погибели, добежала до ближайшего мусорного контейнера, где смогла спрятаться за вечнозелеными кустарниками. Пришлось отчаянно махать руками и несколько раз сплюнуть на землю, потому что кусты оказались сплошь покрыты паутиной. Когда меня перестало трясти от отвращения, я собралась и, войдя в свой хваленый режим в духе «Миссия невыполнима», полезла по проволочному забору на крышу обветшалого сарая. Оказавшись на месте, свернулась в позе эмбриона и хныкнула. Режим или нет, а лазать по проволочным заборам совсем не сахар. В основном потому, что это больно.
Растопырив пульсирующие от боли пальцы, я осмотрелась. Ни единого ротвейлера в поле зрения не наблюдалось, поэтому я спрыгнула вниз и тенью помчалась к окну в подвал, которым давно пользуюсь, когда приходится вламываться в больницу. Я повернула замок, который установила тут какое-то время назад, чтобы открыть окно и, как всегда, вползти внутрь. Как правило, окно открывается, давая мне возможность изобразить крутой трюк с падением и перекатыванием. Со стороны выглядит почти так же, как «спрятать голову в песок» прямо в подвале, только приходится меньше беспокоиться об отравлении радиацией, приводящем к безвозвратной потере волос. Однако на этот раз окно застряло. Я потянула сильнее, и оно поддалось. А ровно через полсекунды опять захлопнулось. Какого черта, во имя яичек Зевса?
Не успела я предпринять очередную попытку, как появился Рокет и прижался к стеклу носом, как дитя-переросток, играющее в кошмарную версию пряток-страшилок с зубодробильными возгласами «Ку-ку!».
Он ухмыльнулся и провопил так, будто я была в тысяче миль от него:
– Мисс Шарлотта!
– Ш-ш-ш, Рокет, – прошептала я, прижав указательный палец к губам, и оглянулась, ожидая, что вот-вот услышу клацанье когтей ротвейлера. Понятия не имею, слышат ли собаки голоса призраков, но сейчас, по моему уразумению, было не самое подходящее время это выяснять. – Рокет, впусти меня.
– Мисс Шарлотта, я вижу вас через стекло! – еще громче крикнул он, опять хихикнув и снова и снова указывая на окно. Видимо, на случай, если я еще не заметила. – Вы меня слышите?!!
Да простит меня великий божественный пахучий чмок. Я распласталась на животе и капельку приоткрыла окно.
– Рокет, – процедила я в щелочку, – ты должен меня впустить.
– Вам сюда нельзя. Я не один.
– Не один? Серьезно? – Рокет умер приблизительно в пятидесятых. Со сколькими же людьми он мог водить сейчас знакомство? – Тут бродят огромные собаки. И у меня для тебя есть несколько имен.
Рокет просиял. В буквальном смысле. Смотреть на это было жутковато. Приоткрыв окно еще чуть-чуть, он просунул ко мне нос и рот и прошептал:
– Имена?
– Да, имена людей. Мне нужно знать, живы они или нет.
Я могла потерять его в любой момент. Удерживать внимание Рокета в течение хотя бы нескольких секунд – все равно, что выиграть в лотерею, если, конечно, забыть о денежном вознаграждении.
Рокет опять прижался лицом к стеклу, да так сильно, что его черты исказились, и стал показывать мне рожицы.
– Приииивеееет, мисс Шарлотта!
Пришлось глубоко вздохнуть, чтобы не вспылить.
– Рокет, где Слива и Незабудка?
Синяя Незабудка – сестра Рокета, которая умерла в тридцатые годы от пылевой пневмонии. Я никогда с ней не встречалась. Судя по всему, она не горела желанием знакомиться с ангелом смерти. А Сахарная Слива – умершая сестра местного офицера полиции, который работает с моим дядей. И она та еще заноза в заднице.
Лицо Рокета все еще было сплюснутым под стеклом, когда он ответил, улыбаясь:
– Они от вас прячутся.
– Потрясающе. Теперь они обе вздумали меня избегать? – Поначалу мне стало как-то не по себе, но потом я вспомнила, что не очень-то жалую детей, так что вся ситуация была мне даже на руку. Итак, у меня не было выбора. Нужно было назвать Рокету имена. Иначе он в любой момент мог скрыться в закутках больницы, и тогда мне его точно не достать. Но еще хуже было бы лишиться ноги с помощью собачьих челюстей. – Тереза Дин Йост.
Рокет отступил и вдруг замер. Его ресницы затрепетали, словно он просматривал записи в собственном мозгу. Так же внезапно он поднял голову и посмотрел на меня:
– Нет. Ее время еще не пришло.
Его ответ меня ошеломил. Неужели она до сих пор жива? Я была уверена, что Док Холлидей ее убил. Два миллиона баксов – это целая куча баксов. Но раз Тереза жива, у меня еще было время.
– Я тебя обожаю, Рокет.
Он рассмеялся и опять захлопнул окно.
– Да подожди же ты… – Я снова надавила на раму, но безуспешно. Этот парень был сильным и непоколебимым, как скала. Камни больно вдавливались мне в ребра и локти. Определенно придется ехать домой и переодеваться, чтобы продолжать заниматься делами. Еще один титанический рывок, и окно приоткрылось совсем чуть-чуть. – Еще одно имя, милый, – прошептала я в узенький просвет.
– А волшебное слово?
– Пожалуйста, – шепнула я, громко вздохнув.
– «Пожалуйста» – это волшебное слово? А я думал, что «абракадабра».
– Ты прав, извини. Ну как, готов?
Рокет кивнул, и от предвкушения у него заблестели глаза.
Тут так просто не получится. У Эрла Уокера было несколько имен, и кто знает, какое из них настоящее? Но попробовать стоило.
– Эрл Джеймс Уокер.
– Мертв, – констатировал Рокет.
Я удивленно моргнула.
– Ты уверен?
Он захлопнул окно и, злорадно посмеиваясь, повернул замок.
– Рокет, черт возьми… – Я снова и снова открывала замок, а он снова и снова его закрывал. – Рокет! – сорвалась я.
Наконец он прекратил смеяться и посмотрел на меня.
Надеясь, что он слышит меня через стекло, я проговорила:
– Эрл Джеймс Уокер. Ты уверен, что он мертв?
Рокет снова приоткрыл окно, чтобы ему было удобно говорить, но не сдаваясь в этой игре, и пожал плечами:
– Большинство из них.
– Из кого? Из Эрлов Джеймсов Уокеров?
– Агась. – Он подсчитал на пальцах. – Семеро мертвы со времен черных бурь. Кто знает, сколько их было до того?
Понятия не имею, что такое «черные бури», но Рокет рос во времена Пыльного котла [23], может быть, это он и имел в виду.
– Ясно, а кто-нибудь из них еще жив?
Он снова подсчитал:
– Двое.
Обалдеть. Получается, что Рейес почти наверняка ничуть не спятил. Понятное дело, что у всех этих Уокеров туго с фантазией, раз все они называли своих детей Эрлами Джеймсами.
– Можешь сказать мне, где они? – спросила я, уже зная ответ.
– Ни где. Только жив или мертв. Только это я знаю.
Вот дерьмо, так я ничего не добьюсь. Может быть, если мне удастся объяснить Рокету, о каком Эрле Уокере идет речь, мы с ним сможем достичь хоть какой-то конкретики.
– Рокет, впусти меня.
– Зачем? – спросил он, словно я совершенно сбила его с толку.
– Мне нужно с тобой поговорить, и меньше всего на свете я хочу, чтобы меня слопал долбаный ротвейлер.
Рокет широко улыбнулся:
– Вроде этого? – и указал пальцем поверх моей головы как раз в тот момент, когда на рукаве моей куртки кляксой расползлась слюна.
А потом я щекой почувствовала горячее дыхание и изо всех сил постаралась не напрудить в штаны.
[23] Пыльный котёл, Пыльная чаша (англ. Dust Bowl) – серия катастрофических пыльных бурь, происходивших в прериях США и Канады между 1930 и 1936 годами (в отдельных регионах до 1940 года).