Страница 26 из 89
Это не только художественные издания, так моя книжка, изданная Академией наук о расчете балок в 1000 экз., разошлась в два месяца. Академия решила напечатать второе издание, и уже есть заказов из провинции на 6000 экз. <…>»
«18 сентября 1931 г., Ленинград
…Спасибо тебе за фотографии внуков, но все-таки советую тебе вместо Андрея давать Сергею как игрушку или какую-нибудь куклу, или щенка. Они гораздо прочнее, а щенок еще тем хорош, что через год он будет себя считать умнее Сергея и будет нянчить его. Подумай об этом…»
«13 апреля 1932 г., Ленинград
… Вчера мне попал у букиниста прекрасный экземпляр Полного собрания сочинений П. Н. Лебедева. Спроси у П. Л., есть ли у него эта книга, если нет, то я пришлю. Приборы, построенные Лебедевым своими руками для измерения светового давления, и некоторые другие почти так же деликатны и нежны, как и некоторые приборы П. Леон. Но все-таки у Лебедева они размерами с черного таракана, а у П. Леон. побольше блохи, но меньше клопа…»
«12 февраля 1933 г., Ленинград
Ольга Иеронимовна дала Вовочке твое письмо о моих внуках и об открытии Лаборатории или, лучше сказать, о приготовлении к нему. Т. к. П. Леонид. в „вере исправился“ и более адское „зелие тютюн“ не сосет, то догадался ли он поднести свою старую трубку Baldwin’у — вот то бы фурор был. А о тютюне, или табаке, в гл. XXV ст. 11-й Уложения царя Алексея Михайловича сказано: „…на Москве и в городах о табаке заказ (по старинному значит „запрет“) учинен крепкий под смертною казнию, чтоб нигде Русские люди и иноземцы всякие табаку у себя не держали и не пили и табаком не торговали. А кто Русские люди и иноземцы учнут торговати: и тех людей продавцов и купцов (значит покупателей) велено имати и присылати в Новую Четверть, и за то людям чинить наказание большое без пощады, под смертною казнью, и дворы их и животных имая продавати, а деньги имати в Государеву казну…“ Так-то учили курильщиков всего 284 года тому назад.
На открытие Лаборатории все академики Физики, и я с ними как числящийся по мат. физике, послали Петру Леон. приветственную телеграмму, получил ли он ее? Так как ты нахрапом была на открытии Лаборатории, то опиши, как оно происходило, какие говорились спичи, где вас, присутствующих „ladies“, посадили и поминали ли вас, т. е. начинали ли спичи словами „Му Lord Chancellor, ladies and gentlemen“ или обращались к одним джентльменам? В старину Кембриджский университет придерживался монастырских порядков и там явно ваше женское сословие не жаловали. Тайно — это другое дело. Даже сам Ньютон в своем знаменитом ругательном письме к философу Локку выговаривал ему, что Локк „вредит ему во мнении женщин“».
«2 июня 1933 г., Ленинград
…Спасибо тебе за присланные иллюстрации. Они очень интересны и поучительны как показатели того, до каких нелепостей доходят в угоду требованиям роскоши диких американцев, забывая, что для корабля первый принцип „safety first“[53].
В 1910 году на „Титанике“ потонуло 1500 человек. Дождутся того, что на какой-нибудь „France“, „Normandie“ потонет 3000, и тем не менее не проймутся, ибо ум человеческий ограничен, а глупость беспредельна…»
«3 августа 1933 г., Москва
Пишу тебе из Москвы, куда приехал на три дня для обсуждения проектов нового типа теплоходов пассажирских — одного для Волги, другого для Черного моря. Суда будут великолепные. <…>
Так как вы намереваетесь приехать около 15 августа, то мы с Вовочкой решили одновременно отпраздновать вашу встречу и день моего рождения — мне минет 70 лет. А так как мой прадед и родоначальник бесчисленной Филатовской породы Михаил Федорович жил до 97 лет, то и я хочу следовать его примеру и потому делаю тебе следующие заказы:
<…> Я терпеть не могу, когда подошвы у сапог намокают, поэтому всегда подбиваю резиновые подошвы, а у меня извелись гвозди. Привези с полфунта гвоздей обойных малых, но не проволочных, если найдешь, то красной меди, они лучше расклепываются, а если нет, то железных…»
«26 декабря 1933 г., Ленинград
Merry Christmas and a Happy New Year, так полагается в Англии начинать письмо в рождественские дни. Хотя ты и получишь это письмо уже после Рождества, но советую тебе последовать примеру гоголевского городничего Сквозника-Дмухановского, который свои именины праздновал и на Антона, и на Онуфрия, а городские купцы должны были приносить ему праздничные даяния в оба эти дня. Так и ты отпразднуй и по новому, и по старому стилю. <…> Но вот чего Гоголь не предвидел — это кому платили праздничные петербургские частные приставы, наверное, и ты не догадаешься. Это кучерам и шоферам высочайших и высоких особ. Это при мне рассказывал старику Вепщеру в 1912 году частный пристав Петербургской части Полковник Кек.
Как ты знаешь, мостовые в Петербурге не отличались исправностью, да по характеру самого грунта и не могли быть постоянно исправны. Этим и пользовались кучера и шоферы. Если он везет по улице, принадлежащей к такой части, частный пристав которой должные дары принес, то каждую ямку, каждую рытвинку объедет осторожненько. Но зато где дары не принесены, то нарочно погонит так, чтобы на каждой колдобине тряхнуть, да так, чтоб особе все печенки отбить. Приедет особа злющая-презлющая в Государственный Совет, встретит Министра внутренних дел: „Ах, Ваше …ство, что это градоначальник смотрит, ехал я по такой-то улице — все печенки отбил. Можно же мостовую в порядке держать, вот по таким улицам даже не тряхнуло“. Министр — градоначальнику нагоняй, градоначальник — частному приставу: одному — головомойка, а другому — благодарность. Догадлив русский человек…»
«16 февраля 1934 г., Ленинград
…Вероятно, перепечатано и в английских газетах печальное известие, что „Челюскин“ льдом раздавлен и затонул. Экипаж сошел на лед. Это тебе назидание — ты хотела проситься в полярное плавание на лето. Это плавание не для туристов, и остров Врангеля не Мальта и не Сицилия…»
В конце лета 1934 года Анна Алексеевна и Петр Леонидович приехали в Россию на собственном автомобиле. Они совершили замечательное путешествие через Скандинавию. Крылов в письмах подробно инструктировал их, советовал, к кому надо обратиться за помощью, какой путь избрать. Это последние большие письма Алексея Николаевича к дочери. После того как Капицы перебрались в Россию, переписка носила чисто деловой характер, т. к. они могли достаточно часто видеться, а во время войны даже жили вместе в эвакуации в Казани.
После смерти Крылова Анна Алексеевна передала весь архив и все его вещи в Мемориальный музей, а себе оставила лишь несколько памятных ей вещиц, сложив в коробочку с надписью «Папины пустячки», да связку его писем.
Письма в год разлуки (Публикация П. Е. Рубинина.)
Я так счастлива, что мои письма приносят Тебе утешение…
3 февраля 1933 года состоялось торжественное открытие в Кембридже лаборатории, специально построенной для исследований П. Л. Капицы. Лаборатория была создана за счет средств фонда, завещанного Королевскому обществу известным химиком и предпринимателем Людвигом Мондом. Поэтому она и была названа Mond Laboratory. Мондовская лаборатория была передана Кембриджскому университету президентом Лондонского Королевского общества Гоулендом Хопкинсом. Принял ее и торжественно открыл канцлер Кембриджского университета Стэнли Болдуин, видный политический и государственный деятель Великобритании, который неоднократно возглавлял правительство этой страны.
Полтора года спустя после этой торжественной церемонии Капица, как он это делал в каникулярное время все последние годы, отправился в отпуск на родину, вместе с женой. Петр Леонидович выехал из Кембриджа на своей машине. Он пригласил в поездку и директора УФТИ Александра Ильича Лейпунского, который при содействии Капицы был принят тогда на стажировку в Кавендишскую лабораторию.
53
В первую очередь — безопасность (англ.).