Страница 25 из 89
«9 апреля 1929 г., Берлин
Многоуважаемый Петр Леонидович!
Пишу Вам по поручению Алексея Николаевича Крылова, который просил меня сообщить Вам о нижеследующем. А. Н., узнав, что Вы собираетесь приехать в СССР для временной работы, убедительно просит Вас не делать этого. Положение сейчас таково, что никаким гарантиям того, что Вас по истечении некоторого срока выпустят обратно, доверять нельзя. Приехав однажды в СССР, Вы рискуете остаться там навсегда. Но, допустив даже, что этого не случится, все-таки можно очень сомневаться, что Вам удастся вести работу при таких условиях, какие Вы имеете в Кембридже. Поэтому А. Н. просит Вас отменить Ваш приезд в СССР и известить об этом А. Ф. Иоффе под каким-либо благовидным предлогом или еще тянуть дело так, чтобы не сказать ни да, ни нет. Обо всем этом нужно писать осторожно и дипломатически, что Вы, вероятно, и сами понимаете. <…>
С искренним уважением, Я. Успенский»
Анна Алексеевна и Петр Леонидович на этот раз к настойчивым предостережениям Крылова прислушались и в Россию не поехали.
«1 апреля 1929 г., Ленинград
…Мама пишет, что ты стала совсем belle-femme[51], непременно снимись и пришли фотографию, да не любительскую дрянь, а хорошую…»
«28 сентября 1929 г., Ленинград
…Сегодня возвращался из Москвы с П. П. Лазаревым. Передай П. Леон., что Crowther’у (Краузер был научным публицистом и приехал в Россию, чтоб написать о развитии науки в СССР, с рекомендательным письмом Капицы. — Е. К.) в Москве было оказано полное внимание — П. П. сам ему показал все главнейшие научные учреждения. Так что Crowther мог получить в короткое время полное представление о их работах. Вероятно, он будет описывать это в Manchester Guardian, если тебя не затруднит, пришли его статьи, интересно, что он скажет, — видимо, парень толковый. <…>
Затем еще к тебе просьба: закажи какому-нибудь книготорговцу, чтоб он достал в Лондоне „Report of the Commitee appointed by the President of the Board of Trade to advise on Load lines of Merchant Ships[52]“.
Этот Report вышел недавно, предлагаются новые правила „грузовой марки“ и высоты борта. А так как мы спешно проектируем громадный танкер, то, чтобы не пришлось переделывать, надо сразу сообразовать с новыми правилами. Одно мне удалось предугадать — по старым правилам для нашего корабля превышение носа над срединой полагали не менее 2,45 метра, я велел делать 3,5 — по новым правилам будет требоваться не менее 3,30 м, ну да всего не угадаешь.
Твою карточку все жду, может быть, к совершеннолетию Сережи и получу…»
«4 ноября 1929 г., Ленинград
Спасибо тебе за присланный Report, он мне весьма пригодился, видимо, здесь это пока единственный экземпляр, и в „Судопроекте“ с ним не расстаются. <…>
Жду карточку!»
«31 декабря 1929 г., Ленинград
Спасибо тебе за карточку, которая в смысле фотографического искусства очень хороша, но видно, что фотограф нагнал на тебя такую серьезность, как будто ты собираешься представиться архиепископу Кентерберийскому.
Я по-прежнему занят проектом 15 000-тонного теплохода — проект подходит к концу, надо торопить, т. к. решено строить сразу два таких корабля. <…>
Ты писала, что П. Л. занят устройством новой лаборатории холода и сжижения газов, передай ему, что надо соблюдать крайнюю осторожность при накачивании под большими давлениями кислорода, особенно надо опасаться масла в цилиндрах насоса, сепараторах или баллоне. Когда давление кислорода достигает 150 атм., то масло само воспламеняется и происходит взрыв. Пусть хорошенько разузнает и примет все предосторожности. Пока не умели обращаться, у нас лет 28 тому назад было несколько случаев…»
Петр Леонидович вскоре отвечает Крылову:
«18 января 1930 г., Кембридж
Дорогой Алексей Николаевич!
<…> Что касается Ваших замечаний насчет мер предосторожности, то большое спасибо за них. Я все время озабочен ими. Мы думаем производить до 9 литров жидкого водорода в час, и это большая опасность. Будем употреблять вместо жидкого воздуха (для предварительного охлаждения) жидкий азот. Машина для его получения в больших количествах уже работает (12 литров в час). Потом у нас налажена вентиляция. Есть один аппарат, который обнаруживает 1–2% водорода в комнате. Этот детектор приводит в действие реле, причем все машины автоматически останавливаются, а окна открываются. Думаем насчет испытания к середине будущего месяца. <…>
Внук Ваш растет и умнеет. Проявляет значительные зачатки ума и сообразительности, игрив и весел и нас всех забавит. Особо любит он ездить на автомобиле и ревет, когда его мало катают.
Анна регулярно ходит в библиотеку. Что там делает, не знаю, но, по-видимому, занимается. Все мои стремления убедить ее, чтобы она поступила тут в университет, остались без успеха, ее прямо принимали как В. А (бакалавра искусств — Е. К.) и предлагали защищать после написания докторскую диссертацию. Может быть, Ваше отцовское внушение повлияет.
Может быть, соберемся этим летом (август-сентябрь) в Питер. Что Вы об этом думаете? С Вашими советами, как Вы знаете, мы весьма считаемся…»
«4 февраля 1930 г., Ленинград
…Письмо твое и карточку Сережи получил дня четыре тому назад, а сегодня получил и кофе — спасибо большое.
Карточка Сережи меня невольно заставила вспомнить книгу, изданную лет 45 тому назад знаменитым балетоманом и еще более знаменитым взяточником К. А. Скальковским „О женщинах“.
О ее содержании можешь судить по началу: „Женщина состоит из души, тела и платья. Самое несомненное — это то, что у нее есть тело, платье не всегда бывает, и без платья женщина много интереснее, нежели в платье. Что касается души, то хотя и исписаны горы фолиантов за и против ее существования у женщины, но вопрос этот и до сих пор окончательно не решен“. Так вот, Скальковский в одном месте пишет: „только та жена верна своему мужу, у которой некрасивые колени“. Хотя у Сережи и очень красивые колени, но это не резон, чтобы их ставить в фокус при съемке карточки, а лицо не в фокусе…»
«6 мая 1930 г., Ленинград
…Послал тебе вчера опять в письме поручение — прости, что надоедаю, хотел тебе что-нибудь послать в подарок и, написав „6 мая 1930 г.“, вижу, что по старому стилю это столетие со дня рождения моего отца, а твоего деда Николая Александровича.
Переписка Н. Ал. с моей бабушкой, его матушкой Марией Михайловной охватывает 50 лет — с 1842 по 1892 год. Особенно замечательны письма за время 1854–1857 годов, т. е. Крымской войны, воцарения и коронации Александра II. (Хочется отметить, что значительная часть этих писем сохранилась в архиве семьи Капиц и представляет собой уникальный исторический документ, требующий публикации и изучения — Е. К.). Здесь можно проследить, как молодой лихой офицер, сперва горячий патриот, превращается в ненавистника царей и их режима.
Много повлияло, например, и то, что их батарею на войну послали с 60-ю зарядами на орудие, а на коронацию — с 500-ми для салютов…»
«24 апреля 1931 г., Ленинград
…Как я подсчитал, то оказалось, что я целые полгода тебе не писал, но зато тебе писала Вовочка. Не сердись и пиши.
Посылаю тебе циркуляр Лондонского отделения ВОКСа, т. е. Всесоюзного Общества Культурных Связей, Центральное управление которого в Москве. Из этого циркуляра ты увидишь, что через него можно получать интересующие тебя плакаты. (Анна Алексеевна коллекционировала плакаты первых послереволюционных лет — Е. К.). Надо тебе сказать, что здесь книги расходятся так быстро, что если две-три недели пропустить, то и не достанешь.
51
Красавица (фр.).
52
Отчет Комитета, назначенного Министром торговли для рекомендаций по установлению грузовых ватерлиний торговых судов (англ.).