Страница 103 из 121
Устав от нелепой многолетней игры в тайные свидания на чужой квартире, Александр решился на отчаянный шаг, приказав поселить фрейлину Долгорукову и их двоих детей в Зимнем дворце прямо над собственными апартаментами. Им были отведены три точно такие же комнаты, как и у императора, и без всяческой утайки поставлен лифт, соединяющий его и ее квартиры. Александр прекрасно понимал, что этот поступок вызовет взрыв негодования в его семье и станет скандальной великосветской сенсацией.
После возвращения в Петербург Александр почти сразу же стал объектом охоты заговорщиков из подпольной террористической организации «Народная воля».
Правда, еще до того, как эти «идейные бомбисты» сорганизовались для того, чтобы убить его, Александру довелось неоднократно слышать о деятельности их предшественников, входивших в другие революционные организации, бывшие предтечами «Народной воли».
Первая тайная революционная организация «Земля и воля» родилась вскоре после того, как крепостное право было уничтожено. Тогда, в конце 1861 года, возникло сообщество молодых по преимуществу людей, заявивших, что России нужны «земля мирная, воля народная да правда человеческая», а также Земский собор и свободная Польша. Руководили этой организацией пятидесятилетние Герцен, Огарев и Бакунин — все из хороших дворянских семей, убежавшие из России, когда в ней ни «Землей», ни «Волей» и не пахло, а пахло кровью и порохом, ибо шпицрутены и расстрелы при государе Николае Павловиче были повседневной явью. И потому эмигранты честно и громко говорили об этом и звали Русь к топору. А когда рабство пало, звать к топору было уже вроде бы и ни к чему, да других песен они не знали и потому пели свои старые погудки слегка на новый лад. И так как поднять народ на мятеж не удалось, то и приказала «Земля и воля» через два года долго жить, не умерев, а всего лишь заснув летаргическим сном.
И продолжался ее сон целых тринадцать лет, пока не возродилась она под тем же названием, но в ином обличье. Теперь уже ее организаторы вели речи о том, чтобы всем просвещенным миром пойти в народ и убедить крестьян, что их спасение и правда в том, чтобы в их руках оказалась вся земля, а воля бы была в том, чтобы империя была поделена на части «соответственно местным желаниям». С такой пропагандой и пошли в народ сотни мужчин и женщин — на Волгу и на Дон, в Тамбовскую и Воронежскую губернии, на Кавказ, на Урал и даже в Сибирь.
В 1876 году на свет появилась вторая, новая организация революционеров под таким же названием. В нее вошли все социалисты-народники, до того рассеянные по другим революционным кружкам и организациям. Вскоре всей России стали известны А. Д. Михайлов, А. А. Квятковский, Д. А. Лизогуб, С. М. Кравчичский, С. Л. Перовская, Н. Н. Фигнер, А. К. Соловьев. Сначала в новой «Земле и воле» преобладали умеренные настроения, и большинство ее членов считали главным пунктом в деятельности организации просветительскую работу среди крестьян, рабочих и студентов. Однако 24 января 1878 года Россия узнала, что помимо учителей, землемеров и акушерок в этой организации имеются и профессионально подготовленные террористы. Именно тогда, 24 января 1878 года, в собственном кабинете на Адмиралтейском проспекте Петербурга выстрелом из револьвера в упор был тяжело ранен петербургский градоначальник генерал-адъютант Ф. Ф. Трепов. В него стреляла двадцативосьмилетняя дворянка, учительница, в прошлом политическая ссыльная Вера Ивановна Засулич.
Ей не было еще и двадцати лет, когда она вошла в террористическую, заговорщическую группу С. Г. Нечаева — выдающегося честолюбца, интригана и мистификатора, создавшего в 1869 году тайную организацию «Народная расправа». Нечаевцы — главным образом студенты Петровской сельскохозяйственной академии — по его приказу убили своего товарища И. И. Иванова, обвинив его в предательстве, хотя улики против Иванова были совершенно недостаточны. Сделано же это было для того, чтобы «сцементировать организацию кровью».
Сам Нечаев проповедовал, что ради совершения революции следует идти на самые крайние меры. А в написанном им программном сочинении «Катехизис революционера» он требовал от членов организации подавлять в себе любое из человеческих чувств, мешающее революции. Он требовал порвать с окружающим революционера миром, стать яростным и беспощадным его врагом, порвать с его законами и приличиями, нравственностью и гуманизмом, не останавливаться перед убийствами, шантажом, провокациями, обманом, запугиваниями, беспрекословно выполняя приказы, исходящие из глубоко законспирированного революционного центра. После убийства Иванова Нечаев бежал за границу, но через три года был арестован в Швейцарии и передан России. Его приговорили к 20 годам каторги, и, когда он сидел в Алексеевской равелине Петропавловской крепости, его бывшая единомышленница Засулич совершила покушение на Трепова. На суде она объяснила свой поступок тем, что мстила за заключенного студента-революционера Боголюбова, которого Трепов приказал высечь розгами за нарушение режима. Засулич предстала перед детищем Александра II — судом присяжных, и суд всего за одно заседание в тот же день 31 марта 1878 года оправдал ее. Восторженная толпа, осаждавшая здание Петербургского окружного суда, вынесла героиню процесса на руках, засыпав ее и адвоката П. А. Александрова цветами.
Не меньшая популярность выпала и на долю председателя Окружного суда, ведшего это дело, А. Ф. Кони. Оправдательный приговор был вынесен в то время, когда вслед за покушением на Трепова террористы произвели целый ряд дерзких, дотоле не бывавших в России преступлений.
Двадцать четвертого января Засулич ранила Трепова. 30 января, в Одессе, при обыске, полиции было оказано вооруженное сопротивление, и только вмешательство войск позволило совершить арест преступников. 1 февраля в Ростове-на-Дону революционеры убили провокатора-рабочего. 23 февраля в Киеве было совершено покушение на товарища прокурора Котляревского, который спасся буквально чудом: три пули, выпущенные с близкого расстояния, не задели его. На следующий день террористы стали расклеивать на стенах домов листовки о сообщением, что Котляревский и жандармский капитан барон Гейкинг приговорены революционерами к смерти. В это время полиция и жандармы попытались захватить расклейщиков, но те отнюдь не побежали, а открыли по полицейским и жандармам огонь.
Студенческие волнения и демонстрации во Владимире, Москве и Петербурге дополняли картину происходящего в России в феврале — марте 1878 года.
После суда над Засулич, тут же уехавшей в Швейцарию, убийства не прекратились. 24 мая киевские террористы ударом кинжала убили Гейкинга.
Летом этого же года перед судом предстали революционеры, оказавшие в Одессе вооруженное сопротивление при обыске 30 января. Руководителем этой акции был видный народник-бунтарь, сын священника Иван Мартынович Ковальский. Он первым в России совершил такое преступление и первым предстал перед военным судом, который приговорил его к расстрелу.
Казнь Ковальского была совершена 2 августа 1878 года, а 4 августа в ответ на это в Петербурге ударом кинжала в грудь был убит в центре города среди бела дня управляющий III Отделением и шеф жандармов генерал-адъютант Н. В. Мезенцов. Его убийцы тут же скрылись. То, что начальник Тайной полиции империи был убит столь безжалостно и дерзко, заставило Александра прибегнуть к чрезвычайным мерам и передать дела о государственных преступлениях в ведение военных судов «с применением ими наказаний, установленных для военного времени».
Но и эти меры оказались неэффективными. 9 февраля 1879 года выстрелом из револьвера был убит харьковский губернатор генерал-майор свиты его величества князь Д. Е. Кропоткин за то, что жестоко подавил бунты в Белгородской и Новоторжской тюрьмах. Убийце удалось скрыться. А 13 марта в Петербурге было совершено покушение на шефа жандармов, управляющего III Отделением, генерал-адъютанта А. Р. Дрентельна.
Вскоре после этого главные российские террористы поставили себе сверхзадачу: они решили заняться охотой на медведя, оставив энтузиастам-одиночкам более мелкое зверье. Очередь дошла до императора.