Страница 104 из 121
И все же третье покушение на Александра совершил революционер-народник, подготовивший и осуществивший этот акт по собственной инициативе без ведома и указания руководителей своей партии. Третье покушение произошло 2 апреля 1879 года, когда Александр гулял по Дворцовой площади, как и обычно, без охраны. Он привык к тому, что узнававшие его люди здоровались с ним, и потому не обратил внимания, когда встретившийся ему молодой мужчина снял картуз и вежливо поклонился. Александр в ответ поклонился столь же вежливо, но, кланяясь, успел краем глаза заметить, как мужчина наставил на него револьвер. Сохранив самообладание, Александр мгновенно отскочил в сторону, и, хотя прогремело четыре выстрела подряд, ни одна пуля его не задела.
В это время проходившая мимо молочница бросила бидоны и кинулась на террориста, зажав его мертвой хваткой. Террорист, выронив револьвер, стал вырываться из ее объятий, но это удалось ему только тогда, когда он ухитрился укусить молочницу за палец, и та выпустила его. Однако тут же возле убийцы появились другие прохожие, повалили его и передали полиции.
Стрелявшим оказался бывший студент Петербургского университета, проучившийся всего один год, тридцатитрехлетний Александр Константинович Соловьев. Он категорически отказался давать какие-либо показания о побудительных мотивах своего преступления. Следователь напрасно убеждал Соловьева быть откровенным. Тот отвечал: «Не старайтесь. Вы ничего от меня не узнаете. Уже давно я решил пожертвовать своей жизнью. К тому же, если бы я сознался, меня бы убили мои соучастники. Даже в той тюрьме, где я теперь содержусь». Он не изменил линии поведения до конца следствия. Соловьева судили в Верховном уголовном суде и повесили 28 мая того же года.
Выстрелы Соловьева, уже третье покушение на Александра II, особенно плохо отразились на здоровье императрицы, давно уже тяжело больной.
«Больше незачем жить, — говорила она, — я чувствую, что это меня убивает. Знаете, сегодня убийца травил его, как зайца. Это чудо, что он спасся», — вспоминала слова Марии Александровны фрейлина А. Ф. Тютчева.
Пожалуй, ненамного легче воспринимал все происшедшее и Александр. После того как он вернулся с Берлинского конгресса, ему часто приходилось сталкиваться не просто с неблагодарностью и непониманием, но с ослеплением и ненавистью, которых он — царь и христианин — понять не мог. Размышляя над своим царствованием, он отдавал себе отчет в том, что до него ни один царь не дал России так много свобод и вольностей, как он. Он отменил рабство, запретил шпицрутены и розги, распахнул двери гимназий, университетов и школ для детей простолюдинов, сделал гласным и справедливым суд, поломал рекрутчину, раскрыл границы — и в награду за все это получает выстрел за выстрелом.
Покушение Соловьева произошло после Берлинского конгресса, когда против царя ополчились все ура-патриоты, революционеры и недовольные крестьянской реформой, вчерашние крепостники.
Лидер славянофилов И. С. Аксаков, разжигая недовольство царем, говорил: «Берлинский мир был для России и династии Романовых гораздо более тяжким ударом, чем любой террористический акт нигилистов». Так это или не так, утверждать было немного рано, но уже на процессе по делу Соловьева стало ясно, что где-то в таинственных глубоких подвалах кует свое отравленное оружие подпольная Россия, объединившаяся в организацию убийц и взявшая себе имя — «Земля и воля». И величайшим парадоксом было то, что он, давший России столько «Воли» и столько «Земли», стал главным врагом этой организации и средостением чудовищной, испепеляющей, смертельной ненависти.
Новелла 13
Облава на самодержца
Пока ковалось оружие террора, готовились боевые группы и создавался арсенал разнообразных орудий убийства, Александр принимал свои контрмеры. В шесть крупнейших городов империи — Москву, Петербург, — Варшаву, Киев, Харьков и Одессу — были назначены генерал-губернаторы, наделенные чрезвычайными полномочиями. Среди них были герои последней войны: руководитель осады Плевны генерал-инженер Э, И. Тотлебен, прославившийся еще в Кавказской войне и обороне Севастополя, был направлен в Одессу; отличившийся во многих сражениях на Балканах, освободитель Софии генерал от инфантерии И. В. Гурко стал генерал-губернатором Петербурга; генерал-адъютант М. Т. Лорис-Меликов, ветеран войны против Шамиля и покоритель Карса, стал генерал-губернатором не только на Харьковщине, но и получил под свою власть половину Поволжья — Астраханскую, Самарскую и Саратовскую губернии.
Пятого августа Александр подписал указ, сильно ужесточавший полицейский режим и существенно упрощавший процедуру судопроизводства. Все дела о терроре передавались в ведение Чрезвычайных военно-полевых судов. Обвиняемых судили без предварительного следствия, без допроса свидетелей, и приговор такого суда обжалованию не подлежал — он был окончательным.
Казалось, в стране наступило спокойствие. Однако вскоре стало ясно, что оно не более чем затишье перед бурей.
Руководителем террористического ядра стал Андрей Иванович Желябов, сын дворового человека, родившийся крепостным. Когда ему было десять лет, пало крепостное право, и он поступил в Керченскую гимназию. Закончил ее в 1869 году и тогда же поступил на юридический факультет университета в Одессе. Через два года его исключили за участие в студенческих беспорядках и выслали из Одессы. С этого времени и до конца своих дней колесил Желябов по России, сея зерна революции, убеждая и доказывая, что будущее России только в революции. Он прошел через подпольные кружки и студенческие сходки, через тюрьмы и политические процессы и, наконец, сделал вывод, что единственным средством осуществления его идеалов может быть только террор. В июне 1879 года Желябов приехал в Липецк, где тайно собрались еще десять его единомышленников-террористов и объявили себя Исполнительным комитетом социально-революционной партии. Оттуда конспираторы переехали в недалекий Воронеж, где состоялся съезд «Земли и воли». Они поняли, что с их прежними товарищами им не по пути, и через два месяца создали собственную организацию — «Народная воля».
После Воронежского съезда в Исполнительный комитет вошла Софья Львовна Перовская. В отличие от Желябова она принадлежала к аристократии, была правнучкой графа А. К. Разумовского и дочерью действительного статского советника, члена Совета при министре внутренних дел Льва Николаевича Перовского.
Она рано ушла из дома и после окончания Высших женских курсов (так называемых «Аларчинских») в Петербурге встала на ту же тропу, что и Желябов, и, так же как и он, прошла через кружки, тюрьмы и подполье. Именно она стала поставщицей ценной информации, так как ее близкие знали многое из того, что помогало террористам при подготовке покушений на Александра и его приближенных.
Первая террористическая акция начала разрабатываться после того, как Софья Перовская узнала через свою мать, что в ноябре 1879 года Александр с семьей проедет из Ливадии в Петербург через Одессу, Харьков и Москву.
Было решено взорвать царский поезд в одном из пунктов на пути его следования. Террористы рассчитали, что из Ливадии Александр II непременно поедет или через Одессу, если изберет маршрут Крым — Одесса морем, а затем Одесса — Москва поездом, или только по железной дороге, если отправится в Москву из Симферополя. Для того чтобы действовать наверняка, минные засады следовало учинить в Одессе, в Александровске, заштатном городишке между Курском и Белгородом, и в Москве. Полагали, что успех должен быть совершенным, потому что где-то, хотя бы в одном из трех мест, смерть неминуемо настигнет Александра.
В сентябре 1879 года в Одессу с грузом динамита приехала Вера Фигнер. Затем с дополнительным грузом взрывчатки прибыл Кибальчич. Изобразив супружескую пару, они на имя Иваницких сняли квартиру в доме № 66 по Екатерининской улице и там изготовляли запалы, сушили пироксилин, апробировали аппараты для взрыва. Им помогали народовольцы Н. Колодкевич, М. Фроленко, Т. Лебедева. Вскоре Фроленко и Лебедева образовали еще одну «супружескую пару» и сняли железнодорожную будку. Фроленко устроился железнодорожным сторожем неподалеку от местечка Гниляково.