Железная звезда

Я сердито смотрел на экран. Наш корабль по своей орбите удалялся от пришельцев, и вскоре они исчезли из виду. Но ненадолго, я знал.

Открывая после сна вахтенный журнал, я спросил Лину:

— Есть сегодня что-нибудь новенькое?

Три последние недели она анализировала информацию, поступающую из погибшего мира. Никогда не знаешь, что корпорации могут счесть потенциально выгодным.

— Сейчас я уже проникла на стометровую глубину. Вся планета покрыта системой широких, похожих на червоточины туннелей. Думаю, это что-то вроде пневматической транспортной сети. Взгляни-ка.

В воздухе между нами возникло голографическое изображение — результат гидролокационного сканирования, сделанного с расстояния в десять тысяч километров, с проникновением неглубоко под поверхность мертвого мира. Я увидел расходящиеся под разными углами туннели, выложенные светящимися плитками. Спустя столетия после катаклизма, уничтожившего здешнюю жизнь, они все еще ослепительно пульсировали яркими красками. Стены туннелей украшали изумительные узоры из цветных линий, которые перекрывали друг друга и сплетались, зачаровывая взгляд и создавая ощущение некоего пограничного измерения.

Повсюду в туннелях стояли брошенные составы, состоящие из блестящих, коротких и широких повозок. Внутри и вокруг них лежали скелеты — тысячи, миллионы, целый мир пассажиров. Они погибли, когда дожидались на станции утреннего экспресса. Лина прикоснулась к голограмме, и она увеличилась. Мы рассматривали двуногих существ с широкими черепами, резко сужавшимися с боков. У них были длинные семипалые руки наподобие обезьяньих, с чем-то вроде отставленных в сторону больших пальцев, а кости таза переходили в своеобразный костный гребень, далеко выдающийся из бедер. Эти существа умерли несколько столетий назад. И умерли все одновременно.

Я грустно покачал головой.

— Вон те туннели — там наверняка можно было устроить отличные убежища от радиации. Если, конечно, имелись какие-то признаки того, что надвигается.

— Они так и не поняли, что произошло.

— Да,— согласился я.— Они ничего не поняли. Сверхновая звезда взорвалась не так уж далеко, и они, видимо, не были способны высчитать, к чему это приведет.

Лина вызвала второе изображение, потом третье. За время нашего короткого сближения с этой планетой на протяжении последнего месяца датчики зафиксировали и передали изумительное панорамное изображение погибшей цивилизации: широкие улицы, просторные парки, величественные общественные здания, импозантные частные дома, удивительные произведения искусства. Причудливая архитектура: в ней использовались странные углы и выступающие гребни, как у самих создателей, но, без сомнения, она была грандиозной, выдающейся, впечатляющей. Во всем чувствовался острый ум и высокий артистизм. Все замечательным образом сохранилось в целости и сохранности, если сделать скидку на естественное вторжение природы и воздействие погоды. Очевидно, это было богатое, сильное общество, стабильное и уверенное в себе.

И в один миг оно было остановлено на своем пути, стерто, ликвидировано, уничтожено. Возможно, на протяжении этого краткого мига они осознавали, что надвигается конец их мира, но не более того. Можно было разглядеть тесно сгрудившиеся семьи, сцепившиеся вместе скелеты — по три, четыре, пять. Можно было разглядеть то, что я принял за пары: их семипалые руки сплелись в последнем порыве любви. Можно было разглядеть и других: они стояли на коленях с прижатыми к телу локтями. Их странная поза означала... что? Молитву? Отчаяние? Смирение?

Солнце взорвалось, и этот великолепный мир погиб. Я представил себе его конец и содрогнулся, уже не в первый раз.

И виной всему даже не их собственное солнце. Взорвавшееся небесное тело отстояло от них на сорок световых лет — возможно, оно и стало нейтронной звездой, вокруг которой мы вращались. Когда-то оно было в три или четыре раза больше земного светила. А может быть, взорвалось второе солнце здешней бинарной системы, в тридцати световых минутах от первого,— гигантская пылающая молодая звезда-спутник, оставившая после себя черную дыру. В данный момент мы не могли определить, какая из двух звезд первой стала сверхновой. Но эта звезда произвела мощный радиоактивный взрыв, смертоносный поток космических лучей, способный уничтожить большую часть или даже все формы жизни в радиусе пятидесяти световых лет.

Планете с подземными туннелями и величественными зданиями просто не повезло: она оказалась на пути этого потока. Одно из двух солнц дошло до такого состояния, когда «топливо» в его ядре полностью израсходовалось: водород превратился в гелий, гелий в углерод, углерод в неон, кислород, серу и кремний. Наконец в ядре Осталось лишь чистое железо. Ни у одного элемента нет более сильно связанного атомного ядра, чем у железа. Теперь звезда не могла освободиться от энергии путем синтеза и, как только выброс энергии прекратился, не выдержала гравитационного давления собственной гигантской массы. В один миг, в мгновение ока ядро сжалось, не имея возможности возвратиться в точку равновесия. И взорвалось. И послало во все стороны мощную ударную волну со скоростью пятнадцать тысяч километров в секунду.

Материю звезды разорвало на части. Энергии при этом высвободилось больше, чем от миллиарда солнц.

Ударная волна распространялась все дальше и дальше, неся с собой осколки звезды, межзвездный газ и яростный поток радиации: космические лучи, рентгеновские лучи, радиоволны, гамма-лучи и прочее, по всему спектру. Если в системе солнца, превращающегося в сверхновую звезду, есть планеты, то ближайшие из них просто мгновенно испаряются, а более далекие «поджариваются».

По-видимому, обитатели этого мира, находящегося на расстоянии сорока световых лет, на протяжении жизни целого поколения ничего не знали о случившемся взрыве. И все это время свет взорвавшейся звезды летел к ним со скоростью триста тысяч километров в секунду, а однажды ночью с губительной, ужасающей яростью неожиданно вспыхнул в небе. И почти в то же самое мгновение — поскольку рожденные взрывом смертоносные космические лучи распространялись примерно со скоростью света — на мир обрушилась убийственная волна жесткого излучения. Люди и все живое погибли в смертоносном огне.

Все это произошло на расстоянии тысячи световых лет от Земли. Понадобится еще шесть столетий, прежде чем поток радиации доберется до нашего мира. Пройдя такой путь, космические лучи уже не смогут причинить нам вреда, или очень незначительный вред. Но умершая звезда еще очень долго будет сиять в нашем небе — так ярко, что будет видна даже днем. А ночью она будет отбрасывать густые и темные тени, длиннее лунных теней.

Землю все это ждет в будущем. Здесь же взрыв роковой сверхновой и второй, очень быстро последовавший за ним, произошли четыреста лет назад. Сейчас мы имеем дело с нейтронной звездой, образовавшейся после первого катаклизма, и черной дырой — после второго. Плюс душераздирающие останки великой цивилизации на выжженной планете, вращающейся вокруг своего солнца. А теперь еще этот корабль пришельцев. Подумать только, какой оживленный уголок галактики! И какое беспокойное время для экипажа «Бен-вах Мару», гиперпространственного корабля компании «Ай-би-эм / Тошиба».

Я все еще читал отчеты, накопившиеся на моем столе за время сна,— показатели массы и излучения нейтронной звезды, рапорты о ходе подготовительных процедур перед отбором образцов материи, прочие рутинные материалы — когда передо мной замигал огонек переговорного устройства. Я включил связь. Кэл Бьернсен, наш коммуникационный гуру, звонил из центра внизу, где установлен Главный мозг.

Бьернсен — черный африканец с примесью скандинавских генов. Вся левая сторона его лица представляет собой киборг-протез, результат подростковой беспечности. История такая: он увлекался гравитационными прыжками и на шестидесяти метрах потерял полярность. Соединение черной кожи, голубых глаз, светлых волос и титана, восполняющего потерянную часть лица, выглядит довольно странно, но я видел много физиономий куда менее дружелюбных, чем у Кэла. Он хороший человек, просто с небольшим добавлением электроники.