Тайна памятной встречи

Нет, вид у имения был еще вполне внушительный. Вдоль всего фасада огромный портик с колоннами, на втором этаже веранда, оба крыла которой тянулись по всему зданию, смыкаясь сзади.

Однако штукатурка на колоннах кое-где треснула и облупилась, на нескольких окнах недоставало стекол, и они были забиты досками. Ступеньки лестницы, ведущей к портику, не просто выщерблены, но в расщелинах успела прорасти трава и кустики.

Справа от ворот имелась аллея, ведущая к дому. Юп махнул друзьям рукой и подбежал к ближайшему дереву. Трава возле деревьев была очень высокой, так что сыщики спокойно могли ползти по земле, не страшась, что их кто-то увидит.

— Иисусе, — пробормотал Пит. — Ты думаешь, тут кто-нибудь до сих пор живет?

Юп мрачно кивнул. Он пытался представить, как выглядело это имение раньше, когда газоны были аккуратно подстрижены, на них стояли яркие шезлонги, и колонны блестели свежей белой краской, а в начисто отмытых окнах играло солнце…

«Интересно, давно ли это было, — гадал Юп. — Может, и всего-то лет восемь-девять назад. Здесь, в Южной Калифорнии, с ее паводками и раскисшей от воды глиной, под этим палящим иссушающий солнцем, наконец, под напором буйной тропической зелени дома быстро разрушаются, а сады дичают. В тот год, когда Лютер Лоумакс снимал сериал „Маленькие Плутишки“, этот особняк, надо полагать выглядел весьма эффектно, под стать соседним».

В одном Юп был теперь уверен абсолютно: никаких садовников, привратников и прочей прислуги здесь давным-давно не держат. Почти наверняка в доме нет никого, кроме самого Лоумакса и Пегги.

— Поднимайтесь, — скомандовал Первый сыщик. — Снаружи выслеживать некого. Так что идем к двери и ждем, когда к нам выйдет хозяин.

Друзья не возражали. В конце концов, что такого мог им сделать этот старик?

Звонка у двери не было. Юп поднял медный, давно не чищенный дверной молоток и стукнул им о медную же пластину. Дверь тут же отворилась. Лютер Лоумакс во все глаза смотрел на нежданных гостей.

— Юпитер Джонс, — помолчав, произнес он. — А это, вижу, твои друзья. Я ждал тебя. Догадываюсь, почему ты здесь: пришел получить обещанную мною награду за расследование пропажи кубков. Прошу.

Три сыщика вошли, и режиссер захлопнул тяжелую дверь. Они очутились в просторном полутемном вестибюле. Он казался особенно огромным, потому что мебели в нем почти не было: два парусиновых кресла да обшарпанный письменный столик.

Юпитер внимательно осмотрел стены. Они были увешаны фотопортретами очень привлекательных молодых мужчин и очень красивых женщин. Юпитер узнал некоторых актеров из старых фильмов и телепостановок. Эти актеры были невероятно популярны. Кто десять, кто двадцать, а кто и тридцать лет назад.

Лоумакс перехватил его взгляд и даже как-то приободрился и помолодел. На какой-то миг лицо его стало таким же уверенным, беззаботным и счастливым, как лица на портретах.

— Мои давние друзья, — пояснил он. — До того, как Студия унизила меня, далеко не последнего в Голливуде режиссера, поручением снимать тот кошмарный сериальчик про Плутишек, я снимал картины с некоторыми из этих звезд, причем картины, ставшие лучшими в их творчестве. Без ложной скромности скажу, что многие из тех, кого вы видите на портретах, звездами стали только благодаря мне. — Его голос окреп, гулким эхом отдаваясь от стен. Он сжал кулаки. — Это я научил их всему. Лепил их, шлифовал их талант. Я создал их.

Боб поежился. Нет, не от холода. Несмотря на то, что часть окон была в фанерных заплатах, сквозь которые заметно дуло, в огромном холле было довольно тепло. Просто Бобу стало как-то не по себе, этот пустынный вестибюль вдруг показался ему похожим на склеп, наполненный призраками из прошлого.

— Что же касается вознаграждения… — тут голос Лоумакса опять сделался глухим и усталым, — в данный момент у меня нет достаточной суммы, но я не сомневаюсь, что наш отдел рекламы позабо…

— Мы пришли не за деньгами, — прервал Лоумакса Юп, и по голосу Первого сыщика Боб понял, что его приятелю тут тоже очень и очень неуютно. — Мы пришли за Пегги.

— За Пегги? Ты говоришь о Милашке Пегги? — Режиссер от изумления даже перестал стискивать свои ладони и засунул их в карманы пиджака. — Но с чего это ты решил, что она здесь, у меня?

— Мы видели, как она садилась в вашу машину вчера вечером, на углу Голливудского бульвара, — сказал Пит. — Она и Балбес.

— Нет, у меня просто нет слов. — Лоумакс попытался улыбнуться. — В настоящее время у меня и машины-то никакой нет. Мой роллс-ройс в ремонте, а моя…

Мы говорим о машине, стоящей сейчас у вашего дома, — пояснил Юп. — Насколько я понял, она принадлежит Милтону Глассу или киностудии. Но они, судя по всему, предоставили ее на время съемок викторин в ваше распоряжение. Эта машина здесь, на ней же вы были и вчера, когда забрали в условленной месте Пегги и Балбеса.

Теперь Лоумакс больше не пытался выдавить из себя улыбку. Он подошел к одному из парусиновых кресел и неловко туда рухнул.

— Они не удосужились даже заказать мне лимузин из автопарка, — сказал он бесцветным вялым голосом. — За проведение съемки викторин они уплатили мне жалкие гроши и даже не прислали за мной машину. Я вынужден был клянчить у Милтона, чтобы он одолжил мне одну из своих. Мне пришлось долго ему внушать, что это будет крайне несолидно выглядеть, если один из самых известных и заслуженных на Студии режиссеров начнет голосовать у шоссе, пытаясь поймать такси… — Тут его голос предательски прервался, и он стал очень сосредоточенно рассматривать свои колени, а потом принялся счищать с брючины какое-то пятнышко. — Но я не похищал Пегги, — сказал он. — Вы ошибаетесь.

— Ну пожалуйста, мистер Лоумакс, — мягко продолжал настаивать Юп. — Нам бы очень не хотелось навлечь на вас неприятности. Но мы знаем, что Пегги не писала этого письма. И добровольно она ни за что бы не отказалась участвовать в викторине. Ну а если вы не позволите нам увидеться с ней и увезти ее домой, придется вовлекать в эту историю полицию, и они обязательно докопаются до исти…

— Она действительно здесь, — вдруг прервал Юпа режиссер, гордо подняв голову и опять преисполнившись былого величия. — Пегги гостит у меня. Я намерен сделать из нее великую актрису. Я дам ей богатство и славу. — Он поднялся и махнул рукой в сторону портретов. — Так же, как я сделал это для них. Они обязаны всем мне. Я еще сниму гениальную картину, и Пегги будет играть в ней главную роль…

— Брось трепаться, ты, старая развалина… — вдруг донесся от двери резкий отрывистый голос.

Сыщики мигом обернулись. Белокурый парень в кожаной куртке с угрожающим видом входил в вестибюль. Лоумакс вскочил на ноги.

НОВОЕ АМПЛУА ТОЛСТЯЧКА

— Брось трепаться, — повторил Балбес, сверля глазами Лютера Лоумакса. — Я клюнул на твои обещания. Я по твоей милости спер эти проклятые кубки… Ты же обещал мне половину от их стоимости… И еще что заранее скажешь мне все верные ответы и оставишь мне половину выигрыша. А что в результате я имею? Что толку мне от твоих ответов? Один шиш.

Балбес перевел взгляд на Юпа и стал обращаться уже к нему:

— Это его идейка, от начала до конца, — продолжал он. — Он приглядел меня в одном завалящем голливудском театрике. Пришел после спектакля за кулисы и стал петь, какой я до жути талантливый.

Лоумакс так и замер, даже забыл вынуть руки из карманов. При последних словах Балбеса он слегка покачал головой.

— Я же просто льстил тебе. Какой-то талант у тебя, безусловно, имеется, но звездой тебе не стать никогда. Даже с помощью такого режиссера, как я.

Балбес пропустил высказывание Лоумакса мимо ушей, продолжая смотреть на Юпитера.

— Я не стал выкладывать все это в кабинете у Милтона Гласса, — сказал он. — Я ведь знал, что Пегги заперта в доме у Лоумакса. А это квалифицируется как похищение, то есть подлежит судебному наказанию. И еще я знал, что полицейские привлекут к ответственности и меня, как сообщника. Хотя при-думал-то все не я, а он. Я заставил его пообещать, что никакого насилия совершено не будет, а получилось, что сам же помог его совершить. Вчера вечером я позвонил Пегги и уговорил ее прийти ко мне домой. Наплел, будто с ней и со мною хочет побеседовать Милтон Гласс, но поскольку он якобы просил, чтобы о нашей встрече никто не узнал, то будет ждать нас в машине на углу Голливудского бульвара.